Если теряешь мать в раннем возрасте – это, можно сказать, приговор. Во всяком случае, Инге казалось, что она очень отличается от всех своих подруг. И дело не в том, что она как-то не так выглядела или одевалась. Семья у Инги была довольно состоятельная, отец – крупный бизнесмен, и в том, что касалось вещей, подруги могли только завидовать.
Но, матери были у всех ребят в классе. Они приходили на родительские собрания и праздники, которые проходили в школе. Девчонки периодически звонили домой и им тоже названивали из дома. Порой тон какой-нибудь одноклассницы звучал капризно: «Мам, ну, сколько можно повторять….». Инга в такие минуты особенно остро воспринимала потерю матери, она была бы счастлива, если бы мама позвонила ей, проявила заботу и никогда бы не повысила на нее голос... Она и в гости к подругам старалась не ходить, потому что не хотела лишний раз испытывать чувства тоски и горькой зависти. Но всё же порой приходилось – когда приглашали на чей-нибудь день рождения. И все садились за стол, накрытый заботливой хозяйкой дома, и очередная мама сияющими глазами смотрела на подросшую дочку.
К своей маме Инга могла прийти только на кладбище – к красивому памятнику. Это была колонна из гранита, которую обнимала плачущая женщина в древнегреческой одежде. Инга понимала, что со стороны это выглядит нелепо, но в душе она была благодарна этой скульптуре, которая всё время «рыдает» по маме. Ведь дома самого дорогого для неё, Инги, человека почти забыли. Во всяком случае, так это выглядело. И тон всему задавала тётя Женя, которая когда-то была ближайшей маминой подругой.
Виной трагедии, как говорили взрослые, стала случайность.
Маму нельзя было назвать пьющей женщиной, но несколько раз в год она срывалась. Сказывалась богемная юность. Мама была художницей. Отец рассказывал, как они познакомились. Он приехал в Питер, в командировку. А юная Алиса на Невском проспекте вместе с другими художниками рисовала портреты. Отцу не столько нужно было изображение собственной персоны, сколько его внимание привлекла светловолосая девушка в красном берете.
Они сразу разговорились, и Алиса даже сердилась, что «модель» всё время шевелится, отчего рисовать очень трудно. Потом отец попросил Алису показать ему Питер. И, благодаря ей, увидел совершенно необычный город – его крыши и подвалы, подъезды и граффити на стенах. Девушку тут знали, и их везде пускали, в разные дома, препятствий не чинили.
— В музеях ты и так побываешь, — сказала Сергею Алиса, — А вот этот тайный мирок тебе не каждый покажет.
На одной из крыш, когда они с Алисой пили шампанское из пластиковых стаканчиков, отец сделал ей предложение.
Переезд в другой город, пусть и в крупный областной центр, Алиса перенесла тяжело. С одной стороны, тосковала по своему Питеру, который проник в плоть и кровь, с другой – не могла приспособиться к совершенно иному образу жизни.
Алиса быстро выяснила, как говорила сама, «что тут есть интересного по художественной части». То есть, где находятся тематические магазины, музеи, какие выставки проходят. Свела дружбу с живописцами. Но вот то, что она теперь – жена человека, имеющего влияние в городе, повергало её в ступор. Нужно было вести дом, посещать вместе с Сергеем Павловичем некоторые мероприятия, принимать его деловых партнёров, заниматься благотворительностью…Всё это не укладывалось в голове.
Алиса выглядела растерянной в салонах модной одежды и парикмахерских и всему предпочитала свою прежнюю одежду – джинсы и свитера. А также наскоро завязанный на затылке хвостик.
Отец так любил молодую жену, что готов был во всём ей потакать, но всё же существовали определённые обязательства… И тогда он «прикрепил» к Алисе свою помощницу, Евгению. Попросил, так сказать, «взять шефство». Евгения была местной «иконой стиля». Она ненавязчиво стала учить Алису разбираться в косметике, одежде, украшениях, посещала вместе с ней магазины. Перед мероприятиями инструктировала, на приёмах держалась рядом. И всё это – с доброжелательной улыбкой. Излишне не давила, умела найти подход…
В конце концов, Алиса стала выглядеть и вести себя совсем иначе, чем когда приехала в город. Теперь она во многом напоминала жён других бизнесменов – сдержанная, любезная, безупречно одетая. Но периодически Алиса все-таки срывалась. Приглашала домой художников, показывала картины, которые успела написать за последние месяцы, засиживалась в тёплой компании до утра. Ну и, конечно, все напивались так, что гостей приходилось не просто развозить по домам, но и почти заносить внутрь.
Отец в такие вечера устранялся, не мешал. А в тот раз вообще был в командировке. Поэтому всё и произошло. Говорили, что Алиса, допивая последний стакан виски, пролила его на постель, потом закурила…Прислуга спохватилась, когда комната уже пылала.
Хоронили молодую женщину в закрытом гробу. Инге было тогда пять лет.
С матерью они друг друга очень любили.
Беременность Алиса переносила тяжело, девочка родилась семимесячной, её с трудом удалось выходить. Алиса постоянно рисовала дочку, обводила на бумаге её ручки и ножки карандашом – а потом создавала на этой основе целые красочные коллажи для своей «принцессы».
И гуляли они вместе много, и читали ... И даже засыпала Инга почти всегда в маминой кровати, а просыпалась – в своей. Наверное, её относил туда папа.
Поэтому неправы были те, кто твердил, что в таком юном возрасте ребёнок не может полностью осознать….Смерть матери стала для девочки настоящим огромным горем. Первое время единственной её опорой был отец. Инга чувствовала его скорбь – они могли вместе подолгу молчать, без слов понимая друг друга. Или наоборот — начинали вспоминать маму. И каждое такое воспоминание, какие-то малейшие события из минувшей жизни, каждое слово Алисы – всё становилось драгоценным.
Но, к сожалению, вскоре после похорон отец был вынуждён вернуться в привычное «беличье колесо» деловой жизни. Перед этим он задумался – что делать с Ингой.
— Папа, пусть за мной приглядывает тётя Маруся, — предложила девочка.
Тётя Маруся была прислугой – одной из нескольких мужчин и женщин, которые работали в их большом доме. Уже немолодая женщина, её бы и уволить можно было уже по возрасту… Отец даже не знал, что Инге она пришлась так по душе. Тётя Маруся заменила девочке бабушку. У самой у неё была нелёгкая судьба. С мужем, который когда-то бил её, да ещё и в тюрьме сидел за кражи, она развелась, сын умер от сердечной болезни. Тётя Маруся осталась одна. Была она очень доброй, рассудительной, трудолюбивой – и от всей души привязалась к Инге. Именно она штопала девочке колготки – привыкнув всю жизнь экономить, не могла просто так выбросить вещицу из-за маленькой дырочки. Тётя Маруся рассказывала малышке сказки, учила её лепить пирожки. И, наслушавшись волшебных историй, Инга говорила, что тётя Маруся «тёплая и уютная, как печка». Хотя русскую печь малышка видела лишь на картинках.
Отца такой вариант более чем устраивал. Не надо искать няню, гувернантку. Маруся ответственная и заботливая. А её возраст исключает всякие пересуды о «романе с хозяином» – женщине давно за шестьдесят.
И всё могло бы сложиться не так уж плохо для Инги, если бы в дело не вмешалась та самая Евгения, которая и прежде часто появлялась у них в доме. Она стала «подбивать клинья» к ним двоим – к Инге и её отцу.
Сергею Павловичу сочувствовала, говорила, что Алиса была самой необыкновенной женщиной, которую она, Женя, знала, и, конечно, никто её не заменит. Но… с другой стороны… нельзя же оставаться одному в таком ещё молодом возрасте!
— Сергей Павлович, ведь о вас совершенно некому позаботиться. И не кивайте на свою домашнюю челядь – это не то. Ведь у спутницы бизнесмена вашего масштаба — столько обязанностей! Нет-нет, не поймите меня превратно, я ни на что не претендую, я бы могла быть в ближайшее время просто вашей помощницей… И ещё подумайте об Инге. Ну, хорошо – Маруся накормит её, напоит, спать уложит. Но ведь воспитание заключается не только в этом. Инга – ваша дочь, это задаёт определённую планку. Скоро надо будет выбрать гимназию, куда девочка будет ходить, и ещё Инга должна бывать в определённом обществе…
Возможно, отец и не послушал бы Евгению, если бы это был новый человек в его жизни. Но ведь он знал молодую женщину уже много лет, и за это время она ему столько раз помогла!
Так Евгения, тётя Женя, стала постепенно входить в жизнь семьи.
Сначала она всё чаще появлялась у них дома, скоро уже редкий обед и ужин проходили без неё. С тётей Марусей Женя обращалась именно как с прислугой – критиковала её работу, отдавала краткие повелительные распоряжения.
Тётя Женя стала организовывать семейные мероприятия – по выходным они все трое: отец, она и Инга — выезжали: то в какой-нибудь развлекательный центр, то в ресторан, то отправлялись в поход по магазинам. Тётя Женя была очень ласкова с Ингой и подчёркнуто заботилась о девочке, подбирая ей новую одежду, книги, игрушки.
Единственное, на чём настояла Инга – чтобы тётя Женя не ездила на кладбище. Девочка вместе с отцом отправлялась туда каждый месяц, 25 числа, в день маминой смерти.
Они привозили большой букет живых цветов – мама терпеть не могла искусственные. Отец просто сидел у могилы, а Инга разговаривала с матерью, рассказывала ей всё, что произошло в семье за последние недели.
