Строго говоря, во времена Древнего Рима, никого не интересовало, что не только раздражало раба, но и о чем он думает, и чего он хочет.
Вещь, и есть вещь.
Душа ей не положена.
Думать рабу тоже не положено.
Желать чего-либо рабу совсем не положено.
Но мы сегодня знаем что, это как бы совсем не так.
И даже римляне, после восстания Спартака, когда Рим едва не погиб, стали в этом во всем сомневаться.
И все же.
Никто не задавался вопросом, что именно раздражает раба.
И только в одной умной книге, я прочитал что, более всего раздражало раба то, что с хозяйского стола рабу брать ничего нельзя.
Совсем ничего.
И это не значит, что раб не брал ничего с хозяйского стола.
Брал.
Еще как брал.
И открыто.
И с разрешения хозяина.
И даже тайно.
Потом.
Когда все гости ушли, а хозяин оставил раба один на один со столом, с явствами.
Нет.
Не это раздражало раба.
Раба раздражало само знание, что ему ничего брать с хозяйского стола нельзя.
