Замок быстро поддался, но не Галине, которая стала новой хозяйкой этих владений, а Ивану. Тот легко повернул ключ, и затвор тут же щёлкнул. Убрав замок в сторону на перила, помощник толкнул двери и указал двумя руками внутрь дома, предлагая дамам войти.
- Прошу, - он чуть наклонил при этом голову.
Валентина больше смотрела не на Галину и не открывающийся замок, а на своего супруга, поэтому тут же толкнула его в бок, ворча ему под ухо так, чтобы слышно было и Галине.
- Опять паясничаешь? – она сердито посмотрела на мужа и прошла за Галиной.
В сенях было темно, поэтому хозяйка стала осматриваться, куда можно нажать, чтобы стало светло. Найти выключатель было несложно, он находился на стене, справа, но при нажатии на него свет так и не появился.
- Скорее всего рубильник Нюрка выключила с мужем, когда последний раз были тут, - он тут же метнулся вперёд, устремляясь в кладовку, где в полной темноте быстро нашёл заветную дверцу. Чиркнув спичкой, Иван освятил щеток и уже через несколько секунд скомандовал, - готово, врубайте!
Пройдя небольшую комнату в несколько шагов, Галя ринулась дальше, дёрнув вторую дверь, которая не стала сопротивляться её проникновению и легко поддалась. Галю резко обдало запахом сырости и слежавшихся за долгое время без проветривания вещей.
- Окна открывать надо, - с умным видом сообщила Валентина, - ну давай, хозяйка, принимай свои владения, мы пошли. Ты, если что заходи, не стесняйся. Тут в деревне всё по-простому, без всяких там реверансов, да Вань?
Она ухмыльнулась, посмотрев опять на мужа, на которого не обращала внимание уже несколько секунд. Тот кивнул, с одобрением относясь к словам жены, дескать так и есть. Галя про себя отметила, что Иван классический подкаблучник, которому проще все бразды правления отдать супруге.
Оставшись наконец-то одна, без этого шумного семейства, Галя начала осматриваться по сторонам. На стене висела большая фотография женщины лет 45, с уложенными в шишку волосами, за которой стоял мужчина, положив одну руку даме на плечо, другую на руку. Он стоял позади неё, будто бы своей персоной был опорой и поддержкой для молодой дамы.
Они смотрели в одну сторону, мужчина был заметно старше женщины, что сразу же бросилось в глаза. Его волосы были уже седыми, а взгляд немного уставший, не такой светящийся, как у дамы. Галя подумала – довольно странно, что снимок не был увезён вместе с какими-то другими вещами Евдокии.
Рассмотрев фотографию на стене, новая хозяйка увидела комод, стоявший рядом. На нём лежала вязанная салфетка, больше ничего тут и не было. Галя машинально потянула руку, открывая первый ящик комода, он покатился со скрипом к ней. Внутри лежали два альбома, фотографии стопкой и ещё письма, перевязанные верёвочкой.
Галя обратила внимание, как аккуратно были уложены конверты, ровно, один к одному, а тесьма сходилась в конце в бантике. Всё говорило о том, что эти листки бумаги были точно кому-то дороги в этом доме. Другие же полки комода были пустыми.
Окна не были слишком большими и их было три: два по обеим сторонам комода, одно на другой стене, которое устремлялось в огород, куда ещё предстояло наведаться Галине, но она и сейчас уже видела, что он был в глубоком запустении. Сухие будыли старой травы тоскливо торчали из-под остатков снега.
На окнах ещё виселись шторки, видно оставленные в наследство вместе с домом от Евдокии. Он были старые и совсем выгоревшие на солнце.
Новая хозяйка никак не могла понять, почему всё добро, что наживала эта женщина на фото, было оставлено вот так в доме и не перенеслось куда-то хотя бы в память о ней.
- Спасибо тебе, Евдокия, сколько добра мне оставила, - она уже смотрела на шкаф, совсем старинный и простой, такие выпускала ещё советская мебельная фабрика лет 50 назад.
Подойдя к нему, она открыла дверку, вещей там не было, ну хоть это дочка забрала, не стала оставлять материнские вещи в подарок новым хозяевам. Но самое странное, что на кровати с ещё железной, качающейся сеткой внизу, лежали убранные в стопку подушки, с обрамлённой вышивкой.
Было ощущение, будто Евдокия знала, что умрёт именно в тот день, поэтому сложила всё для следующих жильцов аккуратно, да оставила в таком порядке, чтобы не стыдно было.
- Тук-тук, к вам можно, - дверь Галя оставила открытой, поэтому новый гость подал знак своего появления голосом, - а я ваша новая соседка, вот слева мой огород.
Перед Галиной стояла женщина примерно её возраста, с тарелкой пирогов в руках. Пока она шла до стола у окна, Галя наблюдала, как она переваливается с одной ноги на другую, хотя вес и не шибко большой имелся в её теле. На голове у неё был платок, юбка спускалась ниже колен, а поверх неё виднелся фартук.
- Ну вот, а я-то пироги жарю, стою, смотрю, Валя в дом Евдокии побежала с мужем. Думаю, ну видно и понадобилась кому-то избушка. А то долго бесхозная стояла, тяжко нам было с Валей, огород зарастает, да нам семена сыплются, Анька то и не желает тут появляться, - тут она спохватилась и добавила, - что же это я не представилась, Надя я.
- Я чаю предложила бы, но пока не знаю, как тут чего поставить, - она виновато посмотрела на гостью.
- А где кто ещё? Или ты одна приехала? – Надя обернулась, пытаясь ещё кого-то углядеть.
- Одна я, нет со мной никакого хоровода больше, - она улыбнулась и вздохнула, разводя руками.
- А муженёк твой где? – Надя внимательно посмотрела на Галю, будто что-то самое важное спросила, а услышав отрицательный ответ, тут же задала следующий вопрос, - помер что ли?
- Не было никогда у меня его, замужем я не была. Дочка есть в городе, с мужем и внуком живут, всё хорошо у них, - Галя отвернулась от надоедливой соседки, очень её уж хотелось поскорее отвязаться от этой дотошной особы.
- Дочке поди не нужная, - смекнула Надежда и отошла в сторону возле кровати, где стоял старый, деревянный стул, - а мой помер два года назад, вот одна я горемычная осталась, тяжко. Детям и слово не скажи, не понимают они мою любовь к этому дома, всё заставляют к ним переехать в соседнюю деревню. Клюевка там за речкой есть, она больше, там школа, клуб, больница есть даже хорошая, не то, что у нас один фельдшерский пункт и то ищи, свищи этого пьянчугу Филимона, помрёшь пока определишь, где его ветер носит. Моему то Авдеюшке плохо стало, занемог он вечером, стала я искать нашего фельдшера, еле сыскала, да ничем он и не помог. Зашла в дом, а мой Авдей на полу лежит, видно подойти к окну хотел, да худо стало, воздуху не хватило, - Надя уже сидела на стуле, утирая слезинки, тихо стекающие по её щекам, своим подолом, - говорила же я ему, в больницу надо ехать, там определят, что с тобой, а он вредный такой был, не то, что вон у Вальки, что скажет она, то и делает мужик. Золото, а не человек.
- А она что-то на него ругалась, будто злилась всё время, - удивилась Галя.
- Да это характер Вальки несносный, она его вечно понукает, да ругается, как только он её терпит? А мужик он золотой, руки откуда надо растут. Ты к ним в дом зайди, да у них там и водопровод проведённый, воду то она не таскает вёдрами, и канализация выведена в сливную яму, а вода горячая, это же просто чудо для деревни. Он ей у печи соорудил котёл, теперь, когда она печь топит, так вода там и нагревается, чтобы посуду мыть, да даже и искупаться можно. Не ценит она своего мужика.
Гале уже стали интересны рассуждения этой навязчивой особы. Она установила свой баул с вещами на второй стул, да стала выкладывать содержимое поверх комода, укладывая всё стопкой.
- Так вещи то все где у тебя? – Надя вдруг обратила внимание, что у Гали всего одна сумка с тряпьём, - или уже разобрала всё?
- Вот они, тут все, - Галя не поняла, что так удивляет женщину, что же ей сюда ещё вести.
- Так и мебели не будет? Или ещё какой утвари? – Надя не поняла, как можно переехать всего с одной сумкой, набитой вещами.
- В объявлении сказано, что дом с мебелью, вот я его и купила. Смотрю, а тут и правда всё будто для меня приготовлено. И шкаф есть, и комод и кровать даже застелена, будто бывшая хозяйка мне всё специально прибрала перед уходом.
- Евдокия в больнице померла, а перед уходом и правда всё прибирала, - Надя закивала головой, поглядывая на застеленную кровать с выложенными подушками в стопочку, - я к ней помню зашла, а она суетиться по дому, словно заводная. Вся загнулась, да шуршит тут по дому, всё прибирает, а до этого лежала, думали мы что помрёт бабка, да не дождётся приезда дочери.
- А вот на фото, это же она с мужем своим? – Галя указала на фотографию.
- Это? Нет, отец это её, а мужа у неё отродясь и не было, - Надя встала, наконец-то, решив оставить хозяйку одну, - так ты приходи вечером, поболтаем. Скучно мне бывает и так тоскливо, что волком выть хочется. Приходи, я борща наварила, приберёшь тут всё, разложишь, да ко мне сразу прибегай.
Надя с такой мольбой смотрела на Галю, что та махнула в знак согласия своей головой.
- А чего Аня, дочка то, не забрала все вещи из дома, разве ей память не хочется сохранить о матери? – Галя решилась задать вопрос, когда Надя уже выходила из комнаты.
- Да не нужна она ей была. Как в город переехала Анька то, так и стала являться сюда только за деньгами, а когда мать перестала ей их давать, то и Анька перестала появляться. Одна тут Евдокия жила, никому не нужная.
