Вчера я ездил на сделку. Все прошло успешно. Спустя час возвращался в офис на самокате. В сумке лежал задаток от клиента в сто тысяч рублей. Я предвкушал, как доложу шефу Митричу об успешном выполнении ответственного задания и получу премию. «Свожу, наконец, Машу в рестик на 89 этаже небоскреба «Око».
На лестнице подземного перехода я заметил деда. Артритными пальцами он вцепился в тележку. Я помог старику спустить ее.
«Сыночек, добрые дела обязательно вернутся!» - напоследок сказал старче. И перекрестил.
Я спустился по Земляному валу, обогнул расписной Атриум. Уже подъезжал к офису, как в переулке заметил бородатого рабочего в засаленной форменной куртке.
- Можно вас на минутка? – спросил азиат, сложив руки в молитвенном жесте. Сегодня я был добрым самаритянином.
- Чего тебе? Метро там!
- Мине не метро, - сказал работяга, озираясь по сторонам. Его грязная борода слиплась в один ком. – Миня хозяин обманул, деньга не заплатил. Можете купить билет до Душанбе? Очень нада!
- Не могу! – отрезал я и уже собирался нажать курок газа, как гастарбайтер преградил мне путь.
- Умоляю! Не обижайте! Я кое-что покажу. Век благодарны будете. С этими словами он вытащил из кармана и протянул мне грязный медальон.
- Умоляю, только не забирайте!
Медальон оказался увесистой серебряной монетой в два рубля. На аверсе был высечен профиль Петра Первого. По кругу тянулась надпись «Петръ Императоръ и Самодержавецъ Все…». Дальше буквы были затерты. Я перевернул монету. На реверсе виднелся крест обрамленный коронами, номинал монеты и год чеканки «1722». Вдоль канта текст: «МОНЕТА НОВАѦ ЦЕНА ДВА РУБЛИ». Даже на гурте виднелись следы истёршихся знаков. Сомнений быть не могло.
Где-то далеко ударил гром.
- Где взял? – спросил я, скрывая волнение.
- Сергиев Посад работал. Подоконник разбирал. Мешок прятал. Не забирай! Не обижай!
Я вернул хозяину монету. Под искрошенные ногти его пальцев забилась земля.
- Душанбе билет купи! Двадцать тысяч стоит. Петра дам.
- Не торопись.
Я полез в интернет. Поиск показал, что монета называется «Крестовик с Петром и ветвью оливы на груди» и стоит около 660 тысяч рублей…
- Три тыщи дам, – сказал я, не моргнув глазом.
- Обидеть хочешь? Денег нет. Еда нет. Билет нет. Пожалуйста, дай двадцать!
- Нет у меня двадцать. Есть три.
Он придвинулся ко мне.
- Раз ты не обманул монет, я тебе покажу. Только не кричи, когда увидишь, а то менты все заберут.
Он извлек из-под куртки маленькую черную сумку. Лязгнула молния. Внутри оказалась целая россыпь почерневших монет. С серебряных и золотых реверсов на меня смотрели целеустремленные Петры, терзаемые страданиями Павлы, малохольные Николаи и даже пара Великих Екатерин.
Торжественный хор в моей голове грянул: «Боже царя храни!»
- Прошу не забирай! - заныл работяга и быстро убрал сумку. – Один схватил рубля. А в ломбарде женщина увидел и хотела закрыть меня, еле убежал.
- Так, спокойно! - сказал я и похлопал работягу по плечу. - Я православный христианин и не обману. Еще раз, где ты это нашел?
- Сергиев Посад, знаешь?
- Так.
- Рождественский церква.
- Так.
- Балкон разбирал. А там мешок. Армянин хозяин кинула меня, платы нет, денег нет. Я убежал. Душанбе надо. Паспорт нет.
«Ну точно. Припрятали попы от Ленина мешочек с золотом».
- Смотри мой ладонь! – он стал демонстрировать мне натруженные руки со вздувшимися мозолями. Но я мечтал увидеть монеты.
- Признавайся, украл их?
Работяга достал телефон с разбитым экраном и показал фото. На снимке была изображена грязная истлевшая тряпица, расстеленная на земле. На ней красовалась целая груда больших и маленьких монет вперемешку с землей и строительным мусором. Кажется, в первом же стуле я обнаружил сокровища мадам Петуховой.
- Дай триста тысяч и забирай все! Мне не жалко!
- А чего не лям? Даю пятерку за Петра, - отрезал я, выуживая банкноту из сумки. – Больше нет.
- Больше есть! – запричитал работяга, завидев деньги в моей сумке. – Забирай все! Богач будешь, знаменит будешь.
- Не надо мне славы мирской. А Петра куплю. На свой страх и риск.
- Смотри сюда, - соблазнитель достал из сумки небольшую золотую монету с профилем Николая Второго и покрутил ей у моего носа.
Я едва не уронил телефон, когда отыскал ее на сайте нумизматов. В руках у гастрбайтера оказались два с полтиной империала, отчеканенные по случаю коронации Николая Второго. На аукционе торг за такое сокровище начинался с пяти миллионов.
- Сколько стоит? – работяга вытянул шею, пытаясь заглянуть в телефон.
- Пять тысяч, - соврал я.
- Но там шесть нолей…
- Пять тысяч ноль ноль ноль копеек. Короче, возьму Петра и еще Николая за десять.
- Пожалуйста, не обижай, - затянул свое таджик и словно Гудини извлек Павловский червонец. Цена на серебро с надписью «Не намъ не намъ а имени твоему» начиналась от трехсот тысяч рублей. Из сумки стали выплывать то Николаевские золотые червонцы, то памятные рубли Александра Второго, то Екатерининские полтины.
В глазах рябило от профилей самодержцев.
- Двести тысяч и все твое!
- Нет!
- Да!
После изнурительного торга я выкупил у незадачливого таджика весь многомиллионный клад вместе с сумкой за жалкие сто тысяч бумажных рублей.
- Век благодарить будешь, - сказал таджик на прощание.
Звеня на кочках златом, я отправился на Таганку, где располагался легендарный магазин «Нумизмат». Там же крутились скупщики. Директор фирмы бомбил меня сообщениями «Ну где ты?».
«Сегодня же избавлюсь от ипотечной кабалы и куплю БМВ Х6 с пятилитровым мотором, - думал я. - А потом швырну Митричу на стол его вонючие сто тысяч. И заяву на увольнение. Спасибо, дед, добро вернулось».
Я прибыл на Таганку, достал из сумки Гангутский серебряный рубль 1914 года и свистом подозвал оценщика. Ко мне подошел дед в линялой байковой рубашке и очках, перемотанных изолентой.
- А сколько, папаша, дадите за эту безделушку?
Дед принял сокровище из моих рук, мельком глянул и зачем-то достал из кармана магнит. Гангутский рубль послушно прилип к черному полукругу.
- Подделка, - заключил дед, возвращая монету.
- То есть как?!
- Серебро не магнитится.
«Боже царя Храни» оборвалось в моей голове.
- Постойте. Смотрите, какой он древний. Какие борозды.
- Ерунда. Китайцы все это делают. И искусственно старят.
- И сколько такой стоит?
- Рублей 50…
Я опустил памятный гангутский рубль в карман и, не чувствуя ног, побрел в сторону Москва реки.
В голове почему-то крутилось: «Не намъ, не намъ, а имени твоему».
