Как только на сердце Мансура стало спокойно за свою семью, гнев на братьев разгорелся с новой силой. Он горячился и порывался сразу отправиться к ним и объясниться, но тесть остановил его, положив руку на плечо.
-Не горячись, Мансур! Они ушли и тем самым высказали свое мнение! Если ты начнешь требовать от них ответа, то это приведет только к кровопролитию. Тебе надо окрепнуть - слишком мало людей у тебя осталось, и обзавестись сторонниками!
-Твой тесть прав! - поддакнул Балха-хан, не желавший рисковать жизнью понапрасну, - Один сторонник у тебя уже есть! Как только дашь знать - я сразу приду на помощь!
Мансур хмурился и молчал, не желая вслух признавать, что сидящие рядом с ним мужчины правы.
-Пока поживешь с семьей у меня! - продолжал отец Каймишь и сразу понял, что эти слова были ошибкой.
Мансур дернулся, словно его ударили, глаза сверкнули.
-Я сам могу позаботиться о своей семье! - процедил он сквозь зубы и тесть не стал ему возражать, понимая гордость настоящего мужчины.
-Делай как знаешь, но своей дочери я имею право помогать! Не хочу, чтобы она нуждалась!
-Я не допущу этого! - пообещал Мансур.
-Ну вот и ладно! - воскликнул Балха-хан, - Думаю мне пора возвращаться домой - путь не близкий!
Они распрощались. Балха забрал своих людей и отправился в обратный путь. Мансур решил сперва наведаться туда, где совсем недавно было стойбище его отца, а его тесть поехал к себе.
Место, на котором несколько лет была ставка хана Азамата, встретило Мансура пустырем вытоптанной земли и кругами от юрт на земле, которые несмотря на недавний снегопад все равно выделялись среди пустоты. Юрты Мансура и его жен были сожжены. Братья не оставили ему даже крыши над головой. "Интересно, перед тем как сжечь юрты, они хотя бы убедились что там никого нет?" - подумал он с горечью. Он в который раз мысленно поблагодарил Каймишь за сообразительность и смелость. Страшно было даже подумать, что случилось бы с ними, не успей они вовремя убежать! "Только как теперь быть?" - тревожился Мансур. Нукеры видели состояние своего господина и друга, переглядывались за его спиной.
-Мансур-хан! - подъехал к нему высокий для монгола, широкоплечий юноша по имени Бойр, - Мы пойдем с тобой до конца, куда прикажешь! Вот! - он протянул Мансуру туго набитый кошель, - Возьми! Нам золото ни к чему!
Мансур был растроган. Нукеры отдавали ему свои сбережения, которые копили, чтобы в будущем поставить собственную юрту и обзавестись семьей.
-Клянусь, я верну вам все с лихвой! - пообещал Мансур. Нукеры сдержанно улыбались.
-Я вот что решил! Мы пока обоснуемся недалеко от моего тестя и переждем зиму! Как только придет весна, мы начнем объезжать окрестных ханов и будет заручаться их поддержкой! Я не позволю своим братьям нарушить волю моего отца!
Нукеры поддержали Мансура дружным, одобрительным воплем. Он первым вскочил на коня и галопом припустил в сторону стойбища тестя.
-Каймишь! - Мансур соскочил с коня рядом с женой, которая встречала его у юрты отца. Позади нее Мансур видел Оджин. У обеих жен глаза сияли и их неподдельная радость согрела Мансуру душу. Он обнял Каймишь, погладил по голове, не достававшей ему даже до плеча. Она казалась такой хрупкой, что удивительно было, насколько сильна духом эта маленькая девушка. Мансур поднял глаза и посмотрел на Оджин, которая нетерпеливо переминалась с ноги на ногу. Он отпустил Каймишь и шагнул к Оджин, обнял, втянул носом ее долгожданный запах.
-Пора тебя познакомить кое с кем! - сказала из-за спины Каймишь и Мансур нехотя выпустил Оджин из объятий. Каймишь шла впереди, указывая дорогу к юрте, куда переселили Алиму с ребенком.
Мансур вошел в юрту и Мирослава хотела уже последовать за ним, но Каймишь удержала ее. Мансур вошел к Алиме один. Глаза его поискали и быстро обнаружили младенца, мирно посапывающего под боком у матери.
-Сын...- проговорил Мансур, словно только сейчас понял, что стал отцом.
-Ваш сын с нетерпением ждал Вас, как и я! - сказала Алима вставая. Она подняла ребенка и передала в неловкие руки Мансура.
-Алима! Ты подарила мне великое счастье! - сказал Мансур, - Жаль, что пока я не могу отблагодарить тебя так, как ты того заслуживаешь!
-Мне ничего не нужно, господин! Я прошу только одного - позволь мне быть рядом с сыном, не забирай его у меня!
Мансур оторвал взгляд от сына и удивленно посмотрел на Алиму.
-Я и не собирался! Ты мать моего сына и будешь рядом с ним всегда!
На глазах у Алимы выступили слезы благодарности. Она верила слову Мансура!
-Пора дать имя сыну! - улыбнулся Мансур. - Каймишь, Оджин, - войдите! - позвал он.
Девушки вошли и встали по обе стороны от мужа.
-Сына нарекаю в честь моего отца - Азаматом! - произнес Мансур громко.
Мальчик открыл глаза и Мансур засмеялся.
-Имя понравилось ему! - сказал он.
На те деньги, что нукеры отдали ему, Мансур купил у тестя несколько юрт и десяток овец. Отец Каймишь нехотя брал деньги, понимая, что иначе Мансур не примет от него ничего. Им выдали самое необходимое и Мансур откочевал от становища тестя. Они уговорились, что Мансур обоснуется неподалеку, чтобы была возможность в случае опасности, быстро связаться друг с другом. Потекли трудные дни на новом месте. Женщины поселились все вместе, в одной большой юрте. Самую маленькую юрту занял Мансур. А еще одну, большую, делили между собой нукеры. Мужчины промышляли охотой, а жены Мансура вынуждены были сами ухаживать за овцами и стряпать еду на всех. Лейла старалась брать на себя самую тяжелую работу, чтобы облегчить госпожам жизнь, но ее сил явно было недостаточно. Алима, занятая уходом за младенцем, обеспечивала порядок в юрте. Она следила, чтобы всегда был готов горячий чай и не гас огонь. Морозы стояли страшные. Холод сковал реку и Мирослава, вызвавшаяся ловить на реке рыбу, каждое утро делала во льду новую прорубь и в течении дня бегала на реку, чтобы покрошить ледяную корку. Ночью прорубь прочно сковывало льдом, но без улова Мирослава редко бывала.
Казалось, что конца этой зимы не будет. Каждый день превратился в борьбу за выживание, за сохранение крох тепла. Это было самой большой проблемой. В степи топлива не хватало и каждая хворостинка была на вес золота. В ход шло все - от высушенной травы до овечьего помета. Маленького Азамата всячески кутали и Алима носила его привязанным под халатом, пока занималась домашней работой. Женщины, каждый день, варили в большом котле похлебку из мяса или рыбы, столько, чтобы хватило на всех обитателей маленького стойбища. Все ждали наступления весны...
Степь пленила Лучезара своей непривычной красотой. Привыкшему к тесноте лесов, за каждым полем видевшему стену деревьев, юноше простор степи казался нереальным. Только земля и небо, соприкасавшиеся у горизонта, были вокруг и сердце замирало от этого видения.
Русское войско уже несколько недель было в пути. Разведчики показывали путь туда, где как они уверяли расположились на зимовку поганые, чтобы по весне возобновить свои набеги на окраины Рязанской земли. Воевода Стоян сам вел войско вперед, подбадривал зябших на морозе воев.
-А и что, молодцы мои, замерзли? - спрашивал он, проносясь галопом вдоль строя дружинников. Сам розовощекий, на усах иней, словно Морозко из детских сказок. Бодрый крик его, как ни странно, заставлял кровь быстрее течь по венам, прогонял мерзлую дремоту. За войском тащились телеги с припасами и дровами. Поначалу дружинники посмеивались над наказом воеводы везти за войском охапки дров, мол, неужто не найдем мы чем костер разжечь, но скоро поняли, что мудрый воевода просчитал каждую мелочь. В степи топлива почти не было, а уж в таком количестве, чтобы обогреть морозной ночью огромное войско, и подавно. Вечерами, под открытым небом, весело разгорались костры, над которыми водружали котлы. В кипящую воду кидали строганину и коренья, добавляли пригоршню муки, для густоты. Ароматное варево согревало нутро. Воины черпали похлебку большими деревяными ложками поочередно, а потом, насытившись, сидели у костра, подставляя огню бока и спины. Когда костер догорал, укладывались рядом друг с другом вплотную, укутавшись всем что было. Иные предпочитали теплое брюхо коня, да вот только больно беспокойное то было соседство! Лошади фыркали, вздрагивали и часто поднимались размять замерзшие бока.
"Эх, скорее бы до супостатов добраться!" - думал Лучезар, успев устать от однообразия степи и бесконечного холода. Казалось даже, что они, волшебным образом стоят на месте, хоть и проделываю каждый день длинный путь.
В тот день, когда воины закончили завтрак, Стоян, прежде чем тронуть войско в путь сказал.
-Один переход остался нам, до логова врага! Уже завтра погоним поганого далече от родной земли. Ударим так, чтобы не повадно им было нос свой высовывать из нор!
-Ура! - прокатилось по войску. Торопились воины, пускали коней галопом. Воевода останавливал их, наказывая беречь силы, а сам добродушно улыбался в седые усы...
