Седьмой округ в сравнении с предыдущими - новобранец, рождённый в XIX веке. Сегодня это - политический центр Парижа, где плечом к плечу стоят министерства и иностранные посольства, Национальное собрание и штаб-квартира ЮНЕСКО. Что касается цен на жилье - дешёвых округов в центре Парижа нет, но седьмой-таки один из самых дорогих.
Кружевная королева Парижа, его доминанта и госпожа, легендарная башня Эйфеля имеет прописку именно здесь. Все остальное великолепие седьмого округа в сравнении с ней, конечно, второстепенно.е
Мой любимый поэт Бродский про мой любимый город говорил без придыхания и романтических соплей:
«Париж не изменился. Пляс де Вож
По-прежнему, скажу тебе, квадратна.
Река не потекла еще обратно.
Бульвар Распай по-прежнему пригож.
Из нового - концерты за бесплатно
И башня, чтоб почувствовать - ты вошь.»
Как только не называет башню поголовно влюбленное в нее человечество. «Железная дама», «самая знаменитая парижанка», «пастушка, пасущая облака».
Я не могу назвать ее моим любимым местом в Париже только по одной причине - миллионы туристов отобрали ее у меня. Для меня там безумно много людей. На ее вершину я поднималась, стыдно признаться, всего один раз. И то по делу, получала предложение руки и сердца.
Но сказать, что я не трепещу, когда вижу ее безупречный силуэт - бессовестно соврать. Очень трепещу.
Она появилась в Париже благодаря чудной национальной французской черте - хвастовству. В 1889 году в столице Франции должна была состояться очередная Всемирная выставка, да не просто очередная - юбилейная! Сто лет дня взятия Бастилиии она была особенной - столетний юбилей рождения Свободы обязывал Париж громыхнуть на весь белый свет.
Входом на выставку должна была служить арка. Оргкомитет требовал возведения чего-нибудь этакого, индустриально - сногсшибательного. Гюстав Бёникгаузен, работающий под псевдонимом Эйфель, уже много лет носивший лестное звание «инженера вселенной», счёл невозможным оставаться в стороне от такого великого проекта. Точнее, такого великого бюджета.
Для начала Эйфель порылся в закромах. Среди отложенных проектов нашелся один, вполне способный потрясти мир - эскиз гигантской башни. Гениальный эскиз был созданный его сотрудником. Практичный Гюстав сначала получил совместно с создателем проекта патент на него, а потом выкупил его. Разумеется, недорого.
Приобретенный проект он и представил на конкурс. Гюстав был очень крут. Его знал весь мир. С 26 лет он создавал инженерные шедевры - замечательные мосты, надежные виадуки через пропасть, вокзалы и дворцы будущего, только ему доверили создание внутренней металлической конструкции для знаменитой американской статуи Свободы Бартольди.
Но как бы ни велик был его авторитет, Выставочный комитет, ознакомившись с идеей сооружения трехсотметровой башни в самом центре Парижа, объявил Эйфеля сумасшедшим.
Предприимчивый инженер не вешал нос, и, к счастью, сумел соблазнить своей башней тогдашнего министра торговли и промышленности, одного из самых влиятельных людей - проект стал продвигаться в самых высоких сферах.
Одновременно, началась «антибашенная» кампания в прессе. «Мы, нижеподписавшиеся, писатели, художники, скульпторы, страстные поклонники красоты еще сохранившегося Парижа протестуем от глубины души и со всем жаром возмущенного сердца, протестуем во имя тайны французского вкуса, во имя искусства Франции и ее истории, над которыми нависла угроза.....»
Петиция была передана министру, под ней стояли подписи всех ведущих деятелей искусства Франции. У министра хватило юмора заметить, передавая эту петицию организаторам выставки:
– Примите эту петицию протеста, господа, и, ради Бога, сохраните ее. Она должна демонстрироваться на стенде выставки.
Церковные круги не отставали, и обращали внимание властей на то, что 300-метровая башня самым непристойным образом возвышается над 66-метровым собором Нотр-Дам.
Строительство продолжалось в течение двух лет, двух месяцев и пяти дней - невиданная скорость. Объяснялось все высочайшей точностью чертежей, разработчик с немецкой скрупулезностью точно указал размер более 18 тысяч деталей конструкции.
Стоимость работ составила почти 8 миллионов франков, и по договору, заключенному с Эйфелем, башню должны были демонтировать через 20 лет после возведения.
Успех ее был оглушительным – за время работы выставки более двух миллионов человек захотели посмотреть на гениальное сооружение, не имевшее равных в мире. За год удалось окупить большую часть расходов на строительство.
История Эйфелевой башни могла бы закончиться ее демонтажем, если бы не так вовремя наступившая эра радио. На башне были установлены радиоантенны, и постройка приобрела стратегическую ценность. О сносе теперь не могло быть и речи.
Кстати, Башня имеет собственный запатентованный цвет – «коричневый эйфелевый». Он максимально приближен к настоящему бронзовому оттенку конструкций сооружения.
До встречи в Париже, дорогие мои!
А мои картины здесь:
