Лётчикам военно-транспортной авиации ВВС СССР, экипажам 194-го ВТА и моим коллегам по редкой военной профессии посвящается.
а над городом летает некрасивый самолёт
И. Караулов
1. Белый Город (вместо предисловия)
Мапуту (бывший Лоренсу-Маркеш) - огромные проспекты авениды. В 1987-м бродить там было сплошное удовольствие (если еще в кармане кольт 38 калибра или китайский парабеллум, когда позже в соседнем шикарном посольском предместье какие-то придурки начали палить по вечерам). Мы с Лёшкиным, нарезая круги вдоль и поперёк района, в котором тогда гнездились два наших экипажа, нечаянно набрели на магазинчик, где стопками стоял отлитый на уже разоренном к тому времени виниловом заводике Queen - A Night At the Opera - просто стерлинг. На все времена.
Пару пластинок забрал Фермаль на ферганской таможе - причем 28 мая (кто понимает - тому респект) - остальные у друга в Нижнем, у знакомой в Москве, у кинорежиссёра в Питере, у педагога в Екатеринбурге, да ещё одну разбил, каюсь...
Многое о городах и весях Мозамбика и Эфиопии ещё предстоит восстановить для себя и остальных, но это уж - как карта ляжет.
Кое-что в столбик( см. Часть В) или в строчку уже вспомнилось.
Отель «Турижму», военная гостиница «Милитар», mercado с «черным рынком», набережная и яхт-клуб, музей естественной истории и ресторанчик Карвальо, домик референта и католический пост-модерн в западном Мапуту, аэропорт и
база. Набережные и бетонки. Граффити детской студии Сикейроса на уличных заборах. Страны. Языки. Взлётно-посадочные полосы. Места. Люди. Встречи.
Время. Память.
Яркие как вспышки тропических гроз характеры и лица. Изнуряющая жара и сотни-тысячи часов в воздухе над джунглями, пустыней, чужими горами.
Жажда долететь и возвратиться. И мы молоды. А земля круглая.
В записках появляются события и персонажи, напоминающие ситуации, персоналии и факты, воспроизведённые в воспалённом и восхищённом сознании автора.
Сходство характеров героев повествования и невымышленных людей является необязательным, совпадение имен и инициалов случайно.
Оранжевый шар или маленький толковый словарик к попадающимся в записках образчикам летного слэнга,
ссылкам на личности и прочим непонятным словечкам и аллюзиям, который поможет легко справиться с текстом. Пояснения даны в порядке возникновения этих трудностей у читателя.
Боевая подруга моего коллеги, бывшего военного переводчика, ознакомившись со сбивчивым и непричесанным текстом «Записок», резонно заметила, что автору следовало более уважительно отнестись к тем читателям, для которых специфика нашей работы необязательно связана со свободным лавированием в языках и околопрофессиональных жаргонах, как в данном случае — с авиационным и переводческим. Нелишне поэтому разъяснить встречающиеся в прозаической и стихотворной частях записок термины, сокращения и словечки, понятные разве что узкому кругу широких читательских масс.
Что и делается, к моему и вашему удовольствию.
ВТАП — военно-транспортный авиационный полк, боевая часть в системе существовавшего в советское время вида Военно-Воздушных Сил страны — Военно-транспортной авиации. Полки входили в дивизии, в частности, впсс проходил службу офицером-переводчиком 81-го ВТАП (самолёты Ан-22 "Антей") 12-й Кразнознаменной ВТАД.
В записках речь идет в основном об экипажах, работавших в странах Африки в рамках оказания им интернациональной помощи (было такое многозначительное и широкое по содержанию понятие тогда) 194-го Краснознаменного им. Н.Гастелло ВТАП, базировавшего долгие годы в Фергане (Узбекистан).
впсс — ваш покорный сукин сын, аббревиатура, придуманная автором для самого себя.
Mercado - ( португ.) рынок, базарчик в Мозамбике, то же что маркат в Эфиопии. Индо-европейское такое словечко, причем индусского в Африке было тогда уже поболее, чем европейского.
ВПП или бетонка — взлетно-посадочная полоса.
«аннушка» - любовно-ласкательный эпитет к самолету Ан-12, вполне живому летающему существу, которое официально именуется воздушным судном. Отсюда и КВС — гордое наименование должности Командира Воздушного Судна.
Рампа — задняя нижняя часть корпуса (грузовой кабины) военно-транспортного самолета, гидравликой опускаемая для загрузки и выгрузки техники, людей и грузов. Пару раз для полноты ощущений впсс наблюдал непосредственно посадку через приоткрытую рампу, что не является соблюдением буквы и духа летных правил и законов. У рампы имеются съемные трапы для въезда -выезда боевой техники и транспорта.
Грузовая кабина — собственно вся полезная площадь внутри самолета для грузов и пассажиров, отделена герметичным люком от кабины экипажа и кабины сопровождения (этакий небольшой предбанничек между ними, где чаще всего работал переводчик и находились члены экипажа, не задействованные в управлении самолетом). Оборудована механизмами для погрузки, размещения и выгрузки, такелажными сетками для крепления грузов.
«массандра» - популярный алкогольный напиток в авиции, смесь воды и спирта, используемая для охлаждения бортового радиолокационного прицела.
«грогги» - транслитерация от англ. groggy - здесь как состояние нестабильности, неуверенности, словно вызванное злоупотреблением понятно чего, вот кстати, одно из соответствующих толкований англо-русского словаря:
а) слабо или нетвердо стоящий на ногах (о человеке хмельном или после болезни), пошатывающийся (о боксере после нанесённого ему удара); припадающий на передние ноги (о лошади), неустойчивый, чумной( как после недосыпания и наоборот); обалдевший...
Фирма — как и в любой уважающей себя структуре место, где сидят главные начальники и отдаются приказы, команды, ставятся задачи. У нас это Штаб ВТА, который находился в пору описываемых событий на улице Матросская тишина в Москве, рядом со Штабом ВДВ.
VOR (ВОР) - всенаправленный радиомаяк, обеспечивает ориентацию в воздушном пространстве и вместе с дальномером - точное определение курса-азимута при подлете к аэродрому и заходе на посадку.
ГВС — сокращение для аппарата и непосредственно Главного Военного Советника, которые действовали в странах советского присутствия и руководили всей деятельностью военных миссий и личным составом — военными советниками, специалистами, переводчиками.
«малайка» - здесь симбиоз вот этого:
- Распространенное ранее название народов Юго-Восточной Азии, говорящих на языках индонезийской ветви. У них, если кто забыл - чрезвычайно красивые представительницы слабого пола;
и этого:
- ангел — на суахили, в Восточной Африке есть даже такая колыбельная для милой сердцу девушки ( вспомните одноименную лирическую песенку Бони М). Поэтому собственно и в кавычках.
СПУ — самолетное переговорное устройство, система связи экипажа на борту, для впсс включала в себя гарнитуру, подаренную знакомым радистом ( с битого Боинга одолжили). Очень напоминает гарнитуры ( комлект из наушников и подвижного микрофона) для нынешнего Скайпа, в такой с автором часто общается младший сын.
«вышка» (калька с англ. Tower) - в авиации диспетчерский центр управления воздушным и наземным движением в зоне аэропорта. Именно от профессионализма работающих там людей зависит насколько удобно и безопасно вы взлетите или приземлитесь.
Флайт-план (план полета, калька с английского) — одобренный службами управления воздушным движением документ о маршруте движения с указанием типа самолета, позывного рейса, применяемых правил полета, расчетных времени вылета, пролета контрольных точек, посадки; крейсерской скорости и эшелона( на какой высоте летим) и ряда других сведений — запас топлива, пассажиры, тип груза...
Боле — название международного аэропорта в Аддис-Абебе, Очень просто, как Хитроу в Лондоне, Кольцово в Екатеринбурге или Северный в Иваново. По тому же принципу, только именами исторических личностей названы аэропорты Хуари Бумедьен в столице Алжира, Лоренсу-Маркеш — в столице Мозамбика Мапуту.
руды - правильно: РУДы — авиац., сокр. от рычаги управления двигателями.
АК, АКМ — лучший в мире автомат Калашникова, с модификациями.
ПМ — пистолет Макарова, штатное оружие летного состава. Не путать с МП, эм-пи - от англ. MP – military police, военная полиция.
Эсбэшники — представители какой-либо или чьей-либо службы безопасности. Из других «силовиков» , как их принято называть ныне, в тексте появляются также «особняки» - сотрудники особых отделов, которые имелись в авиаполках и в странах пребывания, а также «контрики» - люди из контрразведки (мозамбиканской в данном случае).
tenente - порт. - старший лейтенант.
ВИИЯ - Военный Институт иностранных языков(ныне Военный Университет МО РФ), готовит профессиональных военных переводчиков.
Гаррафа — калька с португ. - бутылка или похожей формы графин, слово очень понравилось. Красивое, потому и здесь.
ВМА — Военно-Медицинская Академия им. Кирова — кузница кадров военврачей и медицинских специалистов Министерства Обороны, в чьем профессионализме на родине и за бугром автор, его родные и близкие лично убеждались не раз на протяжении многих лет жизни и в течении всей службы, будь то гарнизонные госпиталя, срочные обращения по звонку знакомых гражданских медиков или клиники госпиталя Балча в Аддис-Абебе, фельдшерские пункты в Мозамбике и учреждения Красного Креста в других странах. Уважаю.
Замполит — для совсем молодых читателей - заместитель командира по политической части (иначе в разные годы политрук, помполит, комиссар) — идеологически подкованный политработник в войсках с полномочиями и обязанностями политического надзора за командованием и личным составом , обязательная единица командной иерархии Советской Армии (частичные аналоги в армиях других стран — психологи, военные капелланы, офицеры-воспитатели).
Редьярд — речь идёт естественно о великом английском писателе, поэте и новеллисте Джозефе Редьярде Киплинге, нобелевском лауреате, живописно и поучительно описывавшем Африку и ее обитателей. Он и сам несколько месяцев провел в тех же широтах, где мы — только столетие с лишним назад. Когда стоял у его могилы в Вестминстерском аббатстве, обуревали ворох волнующих чувств и простая человеческая благодарность. За науку. За земное и небесное.
Крайний — летный эвфемизм слова последний, не принято у летающих его пользовать. Если где-то в тексте наткнетесь на последний, следует читать: крайний. Вроде бы все строчки пробежал глазами не раз. Но вдруг. Хотя... уже не в одном случае уместно именно избегаемое мной по привычке табу. К великому сожалению и скорби.
Бантустан в тексте использован в фигуральном значении, на Севере Мозамбика их, конечно, не было. Но сталкиваясь то там, то тут с проявлениями «черного» расизма — в мелочах, в разговорах, в обслуживании экипажей и бортов на земле — въелось это вредное словечко в память. Как символ обратной реакции освободившегося от многолетнего колониального ига населения Юга Африки.
Джон Апдайк — выдающийся американский писатель и поэт. Ссылка на его роман “The Coup” ( «Переворот») не случайна, с учётом того, сколько кровавых или не очень смен власти в разных уголках черного континента случилось в прошлом веке и продолжает происходить в настоящее время. Для полноты восприятия рекомендовал бы еще Фредерика Форсайта с его самой первой книжкой «История Биафры» ( «The Biafra Story”, 1969).
«рога» - слэнг авиац. - штурвал самолета, действительно по форме напоминает бабочку или нечто рогатое, есть на месте командира и правого пилота.
ПЗРК — переносной зенитно-ракетный комплекс.
Филд-джэкет — форменная демисезонная куртка в войсках стран НАТО и тех государств, где летное обмундирование комплектовалось по западным нормам.
ТС-1 — топливо самолетное, иначе говоря авиационный керосин.
Straght-in – схема захода на посадку с прямой, без выполнения стандартной процедуры(«коробочка», «капля»), установленной для данного аэропорта внутренними или международными правилами.
Глиссада — (калька от фр. Glissade – скольжение) — траектория и процесс снижения самолета перед посадкой при заходе по приборам. Огни глиссад — здесь речь о радиомаяках курсо-глиссадной системы, достаточно фривольная метафора автора. Впрочем, был на моей памяти случай, когда буквально после выключения систем посадки на одном аэродроме, летчик-советник, практически не знавший английского радиообмена, ушел севернее базы, вылетал запас топлива и катапультировался из Миг-23. Просто и со вкусом... Рядом был международный аэропорт Боле, да и севернее было где машину посадить, если не хватило бы топлива вернуться в Диредауа.
Цуп — центр управления полетами, здесь больше о космосе, частью которого мы все являемся.
Mayday – аналогичный сигналу SOS международный голосовой сигнал бедствия, передается трижды подряд при аварийной ситуации в воздухе и на море, грозящей человеческими жертвами.
Часть А. Экипажи.
2. Бортрадист О. и борттехник К.
Если самолет - такой немаленький сарайчик, как наша «аннушка», то в нем должен быть завхоз.
А лучше два - один на все летные дела: грузы, пассажиров, рассчитать центровку для командира и штурмана, второй - на капризы и личную жизнь экипажа. За бугром - так
и было...
У нас на борту радист Андрюха ведал вторым - котлы, сковородки и привилегию на вынос "почетного ведра" сохранял за первым посыкавшим, а Володя - АДОшник
(авиадесантное оборудование) - заправлял грузовой составляющей - такелаж, компоновка грузов, размещение тел и ящиков внутри "сарайчика"... Ну и поварским искусством
обладал недюжинным. Так уж повелось. Выдалась пауза перед обратным вылетом - на рампе ставят две керосинки (а у нас в баках что? правильно, ТС - 1!) - под огромную сковороду и под кастрюлю для горячего (понятно же, хоть ивановские,
хоть ферганские летчики дома-то избалованы полковыми столовками и выбором блюд, и шоколадом... - любят все поесть, а так же и пожрать). Но здесь не в кителях-галстуках, в шортах и майках - стирать еле успеваем - все проще: первое-второе только когда время позволяло.
Тогда-то и начиналось колдовство.
Как-то раз в Нампуле выгрузились и ...изрядно приуныли, узнав что местный LAM(сокр. от «Авиалинии Мозамбика») дня три подряд не присылал регулярные "Боинги". Администрация аэропорта, уже весьма помятая и разгромленная, упросила Командира забрать хоть человек сто пятьдесят пассажиров.
Это нечто - местные блатные сами подъехали загружаться, а обычные мозамбиканцы смотрели-смотрели, да и переломали ограничительные решетки, смяли жидкую охрану и высыпали на стоянку вокруг борта.
Ну, грузимся - через рампу - Вовка орет : всё, там уже две сотни с чемоданами и детьми ( у некоторых по три-четыре, разных возрастов...), еле-еле рампу* отрываем от нависающих тел - а их еще примерно шестьсот по периметру...
Подъезжает жутко старый "плимут", выгружается семья - семь человек, среди них беременная женщина. Упрашивают - рожать ей скоро, заберите нас.
Командир смотрит на все это, и тихо так Андрею говорит: этих в кабину сопровождения. Только быстро.
Знал, что делает - пока стариков и бабу на сносях с чемоданами через нижний люк принимали, туда же еще человек двадцать - самых резвых - кинулись. Шмотки забрасывают, сами лезут... В кабинке два на три со мной и так пятнадцать...
В общем, закрывали десантный люк, отбиваясь каблуками по лезущим...
Неприятно, но иначе никак.
Когда прилетели на базу в Мапуту, стоял и считал - 278 человек и багаж. В десантном варианте — была бы только рота с боекомплектом, до сотни десантников.
Не знаю, как уже центровку рассчитали. Или борттехник их там штабелями укладывал, в грузовой кабине?..
Самое-то главное - выходят и говорят : Obrigado! Muito Obrigado...(«Спасибо!
Большое спасибо!» - порт.)
Два раза в полете разгерметизировали люк: в грузовой еще две женщины с мелкими и старуха задыхались в куче... По ушам как дало - ай-яй!
3. Правый С.
Удивительное дело - свой 25-й день рождения отмечал в богом забытой Куамбе. Была там и главная ( единственная ) улица, достопримечательностью которой, кроме двух-трех десятков вилл, как наша, являлись несколько двух-трехэтажных домов и на отшибе - кафе старой португалки Луизиньи, где мы столовались - рис и козлятина, как правило - горы же вокруг. Редко какая птица. И совсем редко вино.
Сергей (а в экипаже он, естественно, заведовал всеми оргвопросами - негласное правило) каким-то образом умудрился под мой «четвертак» выцыганить у хозяйки кафе пятилитровый баллон "порто". Второй сама мне торжественно вручила на праздничном обеде...
Всё в топку сгодится.
На окраине Куамбы был такой пятачок — наши местные военные советники показали: сидят мванцы и местные, у каждого несколько банок или фляг с самогоном качулимо (из папайи
и прочего фруктового сырья). Выбирали по простому принципу - налил в ложку, спичку поднес - вспыхнет, значит, берем... Ну, и набрали. Как его пить — да жутко просто: зажимаешь нос и глотаешь, и давишь внутрь...Главное в этот момент воздух не поймать - вонючая гадость вылетит наружу в секунду... Ну, а после второй - идёт как миленькая.
Два дня и три ночи ( полеты предусмотрительно перенесли) - сплошной отрыв. В чаду поднимаешься, сидят за столом трое - «пулю» пишут, пьют и доедают остывшего козла.
Эти отпали - следующие подползают. Манго (вокруг виллы деревьев пять) изрядно порубили с ведома хозяина. Самое главное было подняться с утра, когда на полтора часа давали
воду — коричневатую, мутную, холодную, но освежала же!
Одним словом, отдохнули в дым...
Наших еще периодически видели в местечке - там в двух домах были кофейни и почти поломанные "однорукие бандиты" - это смешно, когда сидят рядом русский с похмела и слезший с гор повстанец (их, вокруг Куамбы, как говорил командир местной танковой бригады, было тысяч двадцать, но - "это наши бандиты, никто никого не трогает...").
И половина мужчин на улице таскала АКМ или АК — так, на всякий случай. Благо, не пригодились, пока мы были там...
Серега, кстати, родом из Подмосковья, крупный, мощный, в юности боксом занимался всерьез. Он автомат не брал с собой, а лазил по тамошним "злачным местам" нередко.
Пару раз вытаскивали из толпы разъяренных пигмеев (с полными рожками, кстати),
а этот только улыбался: "детей не обижаем..."
4. Воздушный стрелок Л.
Недалеко от отеля "Турижму" в Мапуту, где спали и ели поначалу все четыре экипажа и управление отряда в 86-м, начале 87-го года, находился обычный рынок - бананы, манго, ананасы. Специи индусы привозили. Черное дерево в изделиях, слоновая кость, доллары...
Белый рынок, черный рынок..
Прапорщик Игорь Л., которого раньше кто-то из ферганцев надоумил, набрал в Эфиопии (думаю, у кубинцев в Диредауа - они отсекали эшелоны контрабанды из Сомали и Джибути,
и отдавали это добро задёшево - своим, и советским) - несколько ящиков рыбных консервов и хозяйственного мыла (нашего — невзрачные коричневатые куски).
Так вот, за пару недель, что мы прилетели и обжились в Мапуту - после отвальных загулов со стрельбой и метисками в Эритрее, Витю зауважал даже командир отряда З. - он ведь стал у нас вроде банкира ( ну, или этакого держателя общака, кому как
нравится). Кусок обычного хозяйственного мыла (как и теперь - из рогов и копыт) менялся на 2 - 2.5 доллара. В летном дьюти-фри столичного аэропорта им. Лоренсу Маркеша немецкая водка "Kugoloff" стоила 2.75 за 0,7. А у управления отряда, как и у обычного летсостава - нормальные потребности (в отсутствие прочих прелестей жизни в этой, достаточно запуганной тогда местной сигуранцей стране) - всем ведь по 25-28, только прапора постарше.
Ну, и плюс - маску из сандала прикупить-поменять, какую-нибудь масайскую заготовку из ebony...ivory...В общем, клянчили у Игорька понемногу. Представляете, какой авторитет - 12 ящиков мыла - олигарх, не меньше. Он, в общем, не жадничал, но и не асточительствовал - наш все-таки экипажный стрелок. Жизнь его трепала и до, и после той командировки за
экватор, а мудрость - известно, дело наживное.
Кстати, особняк его не трогал и на эти мелкие нарушения облико морале закрывал глаза - сам там же столовался...
Когда они улетали из Мозамбика через три месяца (замена бортов и экипажей), спросил у Игоря - не жалко было, добро-то твоё? А он мне:
- Сань, когда наелись уже Куамбы и Нампулы, и Муэды с Накалой, и Танзании с Занзибаром, помнишь, ты нас по СПУ* фантазиями развлекал: поменяем, мол, мыло на баксы, накупим макрели в японских банках, это все бахнем на севере - наберем полный Ан-12 кокосов и масайского рукоделия - двинем за деревянные - водки наберем, и всю ее выпьем! Так мы все то же и делали, только без этого сложного чейнджа (тогда еще не знали слова "бартер"). Один эпизод все же, очень характерный - вспомни, в Нампуле, ездили на океан - искупаться, пострелять скатов из подводного ружья...
Двух здоровенных, по полтора метра в длину тунцов у пацанвы купили - знаешь сколько кусков мыла отдал? Три.
Две недели два экипажа лопали рыбу жареную, вареную, пареную - и все равно всю не съели....
Когда однажды доставили посольский груз на Занзибар, экипаж по-человечески тепло встретил консул, отвез отдохнуть на виллу торгпредства, а перед вылетом с острова каждому вынес из машины по огромному черепаховому панцырю — на память.
Мой трофей не доехал до дома — Игорек не заметил и сел на газетку, в которую сувенир был завернут. Грузный, черт. Центнер с лишним весом — тресь! - и экзотика вдребезги.
Да я не в обиде — видать, не судьба.
И где-то он теперь, стрелок ?..
5. Старший борттехник Д.
Валентин заведовал матчастью (т.е. когда наш ивановский двухвостый задымил на заходе в Карачи, с кого шкуру сняли? к гадалке не ходи...). На Ан-12 это тоже всегда классный военный инженер, о машине обязан знать всё или немного больше.
Валёк, когда из Танзании перевозили спецназ для охраны портов в Мозамбике, все удивлялся: какие они все круглые, упитанные - что квартирьеры, что охрана базы, что бойцы. Кстати, удивление не отпускало и всех, кто полазил в разное время вдоль и поперек Афгана (где ферганский полк летал много и часто...): сначала танзанийцы перебросили разведроту (оцепление) и квартирьеров, потом рейсов восемь мы возили палатки, постельное, жратву, всякие службы сопровождения. И только потом - резво, порой по два вылета в день - личный состав бригады и технику.
Валя одобрительно гудел, если после плотного завтрака в Дар-Эс-Саламе, по настоянию местного замкомандующего ВВС генерала Д.(умница и мужик) мы еще залетали на остров НгереНгере, снова лопали от пуза, грузили дополнительный бортпаек (!), ящики и людей - и уходили в небо.
Было не смешно как-то раз, когда сходу не удалось посадить машину на базу в Даре - стоит стена тропического ливня, вторых кругов уже несчитанно — просвет никак не поймать, а фактический минимум даже для наших асов тяжёлый, нижняя кромка меньше 50.
Валёк приходит в кабину и говорит: кто-то явно без креста... и лупит себя по груди! Такие вещи видел не раз - в Алжире, например, когда во время авианалетов с "Саратоги" на ливийские базы борты снижались в Хуари-Бумедьен лестницей в 16-18 этажей, а между третьим и четвертым разворотом в "этажерке" зоны ожидания из-за грозы проваливало и кидало вверх - все вспомнили сразу про свои крещения, даже те, кто вряд ли верил.
Самое забавное было, когда на очередной посадке в Даре подломилась передняя стойка шасси, и на три часа мы перевели международный аэропорт в состояние "грогги" - ни срулить ни до рулежки добраться - загораем в конце ВПП.
А Валентин? Нашел тягач японский (пешком ходил - километров семь-восемь), сварщиков привез - стащили нас еле-еле, на стоянку затянули боком, да уж как-нибудь.
Потом они с Игорем узнали что в полутора километрах от базы лежит Ан-26, кажется "болгарин", года за два до нас его рассыпали на взлете - и (Командиру, ясно, доложили) не дожидаться же стойки из Союза на перекладных - пошли снимать. Сняли, бохх миловал.
Поставили, и до перелета в Мапуту и положенного штатного ремонта - никаких проблем.
Суть не в этом - брошенную посудину давно уже облюбовали всякие ползучие гады.
В следующий прилет в Дар узнали, что удав там заглотил охранника - просто втянул внутрь спящего - мы потом на фото видели как и что. Подумалось: а на кой тебе крест-то, Валь?.. Спас же, значит и сохранит.
И еще раз содрогнулся.
6. Командир Ш.
Виктор был потомственным летчиком - отец генерал, замначальника авиаучилища - в карьере считал главным: не залететь и не опозорить себя и батю. Осторожный, черт - во всем.
А летал сказочно - что в Эфиоповке, когда накачивали продовольствием ООН воюющие Мекеле и Асмару, но особенно - в Южном полушарии. Там иногда тропический фронт
( угадали же время полетать!) - до 10-12 км. А мы, груженые, на 6-7 тысячах "пилим", пустые - чуть выше "порхаем". Это называется фигурным пилотажем - работали он и штурман (ну и рамка радара с грозовыми отсветами): - Есть разрыв, курс — крен. Понял, доворачиваю.
И так по часу-два, неделями.
Весело...
Благо в таких странах немного трафика в небе, и маневры на 50-100 км от трассы не возбраняются (не как, скажем, вокруг Карачи - там у пакистанцев кругом закрытые зоны - отвернул от грозы вправо - либо два эф-16 рядом, либо на Фирму пришлют счет кругленький...).
Раз словили шаровую через антенны - дышать все начали ровно и спокойно.
Проползла по лобовому, выскочила... уффф...
Когда ребята с базы дали почитать расшифровку радиообмена разбившегося президентского Ан-26 (собственно, поэтому два ферганских борта резко сняли с помощи в Эфиопии и перебросили в Мозамбик, так, на всякий случай - там советских было тысяч пять...), а еще насмотрелся в радар характерных очертаний Мапуту и берега, так и не понял :то ли наши парни праздновали вместе с Саморой (что вряд ли), то ли совсем потеряли бдительность, и ушли на сигнал переносного VOR* в гору - там ЮАР и Свазиленд. Темное дело.
Витя однажды чуть было не заработал экипажу 30-40 тысяч баксов "левака" (в 87-м - сумасшедшие деньги в Африке, но и риск немалый: стукнут аэродромные — пиши пропало, карьера псу под хвост, хотя на летном слэнге аббревиатуру ВТА завистники нередко расшифровывали как военно-торговая авиация...) - нам загрузили в Мапуту с согласия
командования базы штук пять новеньких "Тойот" каких-то дипломатов.
Бойцы их летели с нами до Дара, молчком.
А когда выкатили тачки в Танзании - те спрашивают : 30 или 40?
Перевожу Вите. Смотрю, он соскучился сразу... - Скажи этим: ящик хорошего пойла и пару ящиков пива... (за державу обидно - хотелось добавить...) Не принято было тогда, да и не поняли бы чины из аппарата ГВС и посольские, хотя перевозку кто-то же
с ними согласовал — два полковника в штатском на стоянку приезжали в тот день.
Вот так.
Малярией Командир переболел предпоследним в экипаже, потом я. А было так - Витек неохотно осваивал радиообмен на английском (ты же тут есть), ни тем более на местном, португальском. И когда я по запарке перед срочным вылетом забыл маленькие желтые венгерские таблетки (забавно, всего два показания - профилактика беременности у женщин
и... малярии — у всех), а мы вместо трех дней улетели в Дар на полторы недели — тут уж и меня догнал отравленный москит...
С утра везли в Келимане бойцов. Уже приземлившись, начал бред какой-то ловить: мотор ухает, потом обливаюсь, голова чугунная. На не своих ногах подползаю:
- Командир, готов...
Фельдшер танзанийский в две секунды : да, он тяжелый...
Виктор даже не раздумывал ни минуты: в Даре нас заменят, летим в Мапуту, там малярологи и база с госпиталями.
Командир, а как же... (хотя Танзания в сравнении с нищим в ту пору Мозамбиком - небо и земля..., точнее - рай и ад).
Сначала сам вел эфир, потом чувствую - труба мне, воздуха мало, температура под сорок, гул и звон в ушах...
Лег в проходе между креслами летчиков, там продувает - почти в отключке слушаю землю (наши же почти ни бум-бум...). Снижаемся, снижаемся, полоса, высота, температура,
ветер, подход, вышка...звон в висках, сердце выскакивает... визуалка, слава богу,
"515, cleared to land" ("посадку разрешаю" - команда из радиообмена) - с прямой, без стандартной коробочки (спасибо, диспетчеры Мапуту), шасси, скорость, ветер, высота, отсчет, покатились...
" Амбуланца" у трапа( сам вызывал с воздуха), меня занесли на задние сиденья, только тронулись, окно открыл — выполоскало вслед несущейся «скорой»...
Три с половиной часа. Как не сдох - до сих пор не пойму.
Малярия четыре креста.
Спасибо, Командир.
7. Штурман Ш.
Артур Моисеевич - само воплощение Аполлона - по утрам разглядывал вздувшуюся простыню, и по-детски улыбался: опять все зря. Он не умеет не улыбаться - едем на "вышку"* получать за неправильный заход - там расход по полной, но...заходит Арчи: всем до ушей - и тема снята...
Это он делал расчёты для нашего с америкосами из бывших (South Air - догоняете? - Вьетнам и Корея за плечами) показательно-блистательного захода в Асмаре: четыре борта, договорившись в воздухе: русский-американец-русский-американец - плюхаются на полосу с разницей по времени 15 секунд - вся Асмара вышла на смотровую на вышке похлопать
в ладоши.
Это он по просьбе седых американских парней рисовал им градиенты для захода в горах по-кандагарски и по-кабульски. Какая разница дураку со "стингером" под Мекеле или Асмарой - кого валить : абрисы у С-130 и Ан-12 схожие (потом у парней в их избушке виски кончился - еще подвезли по простреливаемой в оба конца дороге...).
Это он - приношу утром поднос с завтраком к нашему бунгало в прибрежном отеле, тырк в дверь — заперто. Сижу на крылечке, лопаю сладкое.
Выводит Хельгу — смущённые оба...( Хельга такое вот себе полнокровно-квадратно-женское СС - в Оушеник была копипастером немецкого профессора-биолога, он бабочек
ловил и описывал, ну и иногда...может быть...) Идет она как-то утром к океану — заглянула мимоходом в окно соседнего бунгало, а там мужик из душа, а у мужика -оооо какой с утра!
И Хельга прямиком в незапертую дверь, и отлетает земля на полчаса.
Блин, такую его довольную ухмылку вспоминаю до сих пор...
Артур в воздухе умеет все - обойти грозы, воткнуться в закрывающиеся "окна", проложить трассу так, что мы успевали разглядеть крокодильи свадьбы на Замбези и Лимпопо,
и пикировали на обжитый "Оушеник", возвращаясь с Занзибара - ни один радар не йокнул. Зато все, кто загорали на пляже и плескались у берега — зарылись в песок и воду
с головой, ибо шум снижающейся птички Ан-12 это нечто... Четыре ревущих винта никаким иерихонским трубам не уступят.
А на земле мы жутко ладили - потому что были самыми молодыми в этом экипаже, ему 25,мне 25.
Однажды из-за симпатичной "малайки" в Аддис-Абебе чуть не порубили друг друга - оружие, крики-психи - а ведь он меня разок от дурных пуль в придорожную канаву оттолкнул, еще в Асмаре. Или я его... Джин был правильный, не помню.
Ночью как-то приходит: найди дихлофос, зверьки по мне скачут. Поливал его рыжую растительность от души и со злостью, всех поистребил...
Еще пара вечеров - и летим далеко... За экватор. Оторвались, шесть часов в полете не разговаривали — СПУ позволяет помолчать, когда не о чем. Потом молча сразу решили оба, что мы - в одном номере.
Знать бы еще этот номер... флайт-план на всякий случай...
карту разложить-разметить... на всю последующую жизнь.
***
пахнущая жизнями черная женщина - пойдём со мной.
там советская пьяная военщина разбуянилась за стеной...
прими покуда розовое розовым - что еще-то нам, фаллосам.
лишь карты лишним грозят и грозы возят по небесам.
1987
( в Части В — воспоминаний в столбик больше, они порой пересекаются с этим дневником, впрочем вполне воздушно. Как трассы в небе, видали ведь?)
8. Правый Е.
Вано из дружественного экипажа, когда мы в Асмаре посыпались под чьи-то пули после ночной самоволки по барам - кстати, нашего калибра пулеметище — хрипит: - за эту тумбу ложись. А сам от пояса по стрелку: тух-тух-тух..
Собираем народ — осколочные царапины, фигня, кровь сами смыли - чужая улица...
Потом он меня на гигантскую черепаху посадил - ручищи-то вооот! Чемпион округа по гире. Бедная гигантская черепушка - по ней лупят из откуда не возьмись наши и ваши.
(В 1988-м, когда город обстреливали ракетными снарядами, на эту улицу пара штук залетела — не знаю, повезло ли черепахе).
Через пару дней летим в Мапуту, а он - ты же умеешь колоть?
- Да не вопрос.
- У меня проблемка, брат. Круче, чем трепак...
Я и приехал. Приухал, приох...
- Вано, долететь бы, разберемся.
В отеле всем дали сначала одноместные - новички, сойдет.
Позади двенадцать часов лету.
У Ивана было два шприца-десятки.
Декациллин и раствор, ну да - все по-горячему. По-взрослому.
Говорю ему: - Слышишь, это слишком - 10 кубов горячего сразу.
- Давай.
Короче, уколол медленно, как смог и закрыл его на ключ на сутки. Прихожу - стены в ногтях, подушку разгрыз. Но в норме, жив и бодр.
И слава богу - как отшептало.
Свозили потом к прапору в белом: чист...
Так вот - когда я лежал в т.н. изоляторе и за четверо суток исхудал на 11 кг (при всей моей любви к французам-малярологам с их безупречным железом в крови) — именно он приносил мне пресной холодной воды. С которой в отеле были перебои.
Где уж он ее брал - не знаю, из себя что ли давил ?
Когда по три простыни мокрых из под тебя за час-полтора - научишься любить людей.
9. Командир П.
Коля - ас, без всяких оговорок. Его нечасто из полка отпускали на "африканские хлеба" — авиаотряд в Боле, как правило, помощь. Частые и небезопасные рейсы по воюющим
провинциям — гористые Эритрея и Тигрэ, выпаренные зноем пустынные южные аэродромы.
Но хоть с питанием неплохо. А тут волею судеб - ближе к Южному полюсу, на рис и горстку
рыбки. Полеты - шесть дней в неделю, по 7-9 часов в день в воздухе, так что если бы не славные наши прапора - на сухом пайке бы не протянули...
Там что - печенье, плавленый сыр в банках, шоколад и "пепсика"... Хорошо, своя тушенка была, армавирская, кстати, как позже узнал — земля-то ведь круглая .
В группе была забавная карта Мозамбика - каждый случай сам по себе подвиг и хохма.
Например, речка К. - Замбези, кишащая крокодильими стаями - иногда шириной в размах крыльев, если на 30 метрах, как Колян на бреющем: чтобы всем все получше рассмотреть...
Пара именных приводов, где - называть не буду, наши пикировали на полосы практически
с выключенными двумя двигателями. По разным причинам.
Было озеро В. - едва не получили от пигмеев с автоматами - искупаться очень хотелось...
И там же где-то в провинции нарисовалось однажды дерево П.
А было так - натолкали груза почти 14 тонн, уж не знаю, что за аврал случился в тот раз... Полоса самая короткая в стране - 1380 рабочей бетонки тогда было, по-моему.
Вот он разогнал машину, штурман отсчитывает скорость - а поднять никак - тяжелая.
В самом конце полосы оторвал самолет с грехом пополам, еле-еле ползет в набор...
- Шасси убрать!
Механизация пошла...
"Створки не закрыты" - сирена.
Что за хрень? Не идет машина вверх, хоть сколько руды* добавляй - 30 метров, горизонт...
С вышки пиндос тараторит: " Дерево! Дерево! - Шасси-проблема!"
- Командир, дерево что-ли створками вырвали...
- Понял, - сам спокойный как мамонт. - Шасси выпускаю. ...
Уух - ушло, похоже. Шасси убрал. Набор.
Хорошо, не очень кряжистый баобаб оказался...
Вот так и попал он на эту карту.
Переводчиком у Николая был друг мой Лёшка. И жили они в одном номере, и Лёха боролся
с твердым характером командира жестко - пару раз выливал водку в унитаз, но поскольку
с Коляном они одной комплекции, то не огреб по полной. (В итоге, конечно, победили зеленый змий и дружба - наверное потому, что прилетели мы в Мапуту якобы на месяц,
а отлетали там и вокруг все семь с гаком...)
Лёха однажды в Келимане, куда мы завозили мозамбикских новобранцев с полным боекомплектом - там все всерьез было - с трапа только сошел, а черт из новеньких -
крыша что ли поехала - как начал поливать из АК вдоль борта!
Хорошо, по касательной, штанину только зацепил.
Так Коля из ПМ ответил, рядом с балбесом зацокало. Пацанёнок перепугался, автомат выронил, упал в пыль, руками закрылся.
Командир, одно слово.
10. Бортпереводчик Р.
Лет десять назад мысленно написал извинительную Лёхе - за тот случай, когда из-за болезни он пересел в мой экипаж - надо же было быть таким дерьмом, чтобы в воздухе спросить( а слышали все): так вы меня заберете?
Молчание.
Снова эти полчаса молчания...
В воздухе повисло что-то похожее на мост: два борта, тяжёлых, грузных птеродактиля в этом древнем, душном, пропахшем кокосами и гнилыми прибрежными водорослями тропическом небе - как на коромысле нашей с ним двусмысленной молчанки - просто болтались между прошлым и будущим. Нигде...
Я предал тебя, Лёшкин? Никогда потом ты не напомнишь мне про эти полчаса. Никогда
больше не успокоюсь и не смогу забыть заливающее душу чувство жгучего стыда, тупое осознание совершенной глупой, бессмысленной ошибки. Закономерности.
Ты не ожидал, что я перейду на запасную частоту и буду говорить с командиром - твоим, моим, нашим капитаном: возьми назад, оставь его на его борту, я оклемался от малярии,
в чем дело?
Сначала думал, что очень правильно поменяться местами: я вернулся, ты свободен, возвращайся к своим. Потом накрыло настоящее безумие: ведь просто хочу со своим экипажем наслаждаться роскошью и почти курортным отдыхом в отеле на берегу, почему нет?
И только, когда Алексей, наверное, слыша ответы командира, понял, что происходит,
и я думаю, снял наушники, отвернулся от экипажа - меня вдруг как током: что же я делаю? С другом, с собой, с теми, кто всё это услышал и понял?..
Мы потом забудем эти полчаса и никогда не будем говорить о том, что произошло тогда,
в небе над Келимане.
Но капля вины всегда будет маленьким незаметным дирижаблем висеть между мной и другом - лучшим из тех, кого встречал на земле.
В Бейре мы жили в двух минутах от Индийского океана, возили президентский эскорт - у меня: мотоциклисты, у него - броня на колесах, тяжелая, блин. Отель «Дум Сантуш» лет сто там уже стоит - рыцари в латах, а покушать - полный ноль.
И мы бегали по белому песку, ныряли в синие волны, засыпали на песке - еще же ничего не случилось... Все ещё живы, полны сил, молоды. Ещё не было у тех кто с нами - ни неожиданно проснуться как бы на родине, но уже за границей, ни всех этих переездов-непоняток, ни коммерческих рейсов в ту же Африку под флагами диковинных стран, ни крайнего взлёта с тремя движками в Менонге, ни целой цепочки автокатастроф, ни
остановок сердца, ни других окончательных диагнозов...
Синь небесная, водяная гладь. И мы.
Два дурака на океане.
Раз возвращаемся в отель - парни во фраках, девушки-женщины в вечерних платьях..
Вспышки репортеров - что за люди? Так два русских экипажа, накупавшись, идут - слаксы, шорты, майки. Эсбэшники президента сразу нас взяли в коридор, оттеснили от толпы - летчики, проходите... Был классный ужин - впервые там и крайний раз по-моему в этой прекрасной и гребаной стране поставили нам мясо с лапшой, а не три драных рыбки да пригоршню вареного риса...
И пиво. Холодное. Свежее.
11. Трудности перевода
На балконе старого кинотеатра в Асмаре усталые летчики вполглаза смотрели по третьему разу «Одинокого Волка», ноги на креслах, и уже никто не напрягал такого же ухайдоканного двумя перелетами переводягу: - а че он ответил? - а тот, крутой?
Фильм естественно шел на родном голливудском, но ни синхрониста, ни последовательника не требовалось. Практика фестивальных показов в Горьком (Нижний Новгород, гдне альма-матерь) несколько помогла набить руку: еще студентом сеанс за сеансом в кинотеатре «Октябрь» оттачивал навыки перевода с экрана, поэтому процеженное сквозь зубы и выпаленное в ярости удавалось на ура (это ведь не «Тутси» сходу дублировать). Тем более, что после пары пива барьер в восприятии английского самоустраняется напрочь. Плавали — всяко.
Зная, что позже в баре деффчонкам переводить вообще не потребуется, а утром у доктора только рецепт и цену разобрать, никак не предполагал, что родной язык эскулапа очень скоро будет мне необходим. Он португал, что делал в полуитальянской Асмаре — не понятно. Впрочем в Африке это в порядке вещей.
Белый белому глаз не выклюет, а обстоятельства, место и время выбирает судьба.
У Лешки второй язык испанский, ему легче, общая мама-латынь. У меня французский — всего лишь падчерица. В пикировках с начальником тыла авиабазы в Мапуту — жердь и сноб, звали его Висенте — мне язык де Сент-Экзюпери помогал часто, tenente Сентиньу довольно бегло говорил на своеобразном парлефрансэ и рад был нечаянной практике.
Но все же... Устроиться в отель, договориться о питании, на аэродроме объясниться, на улице — пришлось клянчить у курсантов Военного института тетрадки, пособия.
Часто и подолгу надоедать персоналу в отелях и местным сопровождающим, ночами зубрить глагольные формы, числительные, разговорные штампы. Как первый курс факультета — чтобы застряло в голове навсегда.
Однажды после командировки в Танзанию перепала экипажу коробка одноразовых носков — просто очень много, не знаю, пар 200. Вырядились в белые носки — умора! Выбрасываем вечером в номере в корзину для мусора — горничная все аккуратненько достанет, наутро служебный этаж щеголяет в белых носочках.
Уже постиранных.
В те дни в столовой и на ресепшн не отмахивались от нас с Лехой, подробно и охотно объясняли как сказать это и то. Даже включали единственный на весь «Милитар» телевизор — часами слушаешь, запоминаешь, спрашиваешь устроившегося рядом аборигена, если что непонятно.
Примерно через месяц (да и спасло, что в Куамбе народ попроще, не быковали, когда с расспросами доставал) на разговорном уровне уже лопотал. Ещё через два с грехом пополам переводил застольные спичи, благо такое случалось нечасто.
Через четыре месяца обнаглел до того, что в провинции при случае переходил в радиообмене на португальский. Некоторых диспетчеров не раздражало, а ЛАМовцы в эфире уже не стеснялись и спросить, и подсказать текущую погоду там-сям.
На своем.
Если Лешка, популяризатор бессмертных Ильфа-Петрова, уже на амхарском через год приводил в ступор торговцев конфискатом в Диредауа коронными : «от мертвого осла уши» или « может, вам еще ключ от квартиры, где деньги лежат?» - нередко
уторговывая ту или иную шмотку донельзя, то впсс нравилось подолгу болтать с музейными или аэродромными, записывая в блокнотик разговорные словечки, ругательства (а куда без них? Как завернешь на местном — и мертвый дотоле вопрос решается махом), полезные и расхожие выражения...
Когда шла замена бортов, со свежими экипажами прилетали друзья-сослуживцы из ивановского полка, из Паневежиса, из Калинина ( Тверь, единственная теперь вэтэашная колыбель ). Свои, с кем служил два года, кто вывозил в Ирак, в Анголу. Встретить же надо по-человечески господ офицеров. Местной экзотики — маски, ракушки, виски, сигареты местные (очень неплохие, замечу) — подсобрать. Все чин-чином.
Алик Б. прилетел с крайним бортом, с ними замкомандующего генерал-лейтенант З. Проверяющим — обычная тогда практика. Как отпросить друга к себе в «Милитар»? Управление и наземники в другой гостинице квартировали.
Обнялись, пошушукались. Подхожу к генералу, обратился как положено. Объяснил. Он молодец, без лишних вопросов: « Разрешаю. Под Вашу личную ответственность» И улыбнулся: понимаю, соскучились. Вся ночь в разговорах, усугубили немножко как водится. Он притащил с самоля коробку — держи, тебе. Мать-честная! - черный хлебушек, водка, банка сельди, головка российского сыра. Врать не буду — аж из глаз брызнуло, от эмоций. Лишняя влага — рядом с океаном, мы же как губка.
До длительной загранки собирался наш «двухгадюшник» остаться в кадрах, рапорт и все такое. Не срослось, но ребята очень помогали. В Штаб ВТА названивали, проездом напоминали шефу бортпереводчиков Васильичу. А еще... когда родился первенец, мы из Запорожья на Ил-76 почти месяц по очереди таскали грузы в Эфиопию. Сдвоенными экипажами, по рейсу в неделю. Уже вот-вот срок, на телеграф и утром, и вечером наведываюсь — глаза намозолил. Наконец-то! Сын!
Так мы в тот вечер по пути в военный городок целому кабаку проставились. Миша Т., здоровенный бугай, полдороги меня на шее вез. Песни орали, смеялись, как дети. Такое разве забудешь? Хоть за экватором, хоть где.
Саня А., один из двух курсантов ВИИЯ, летавших в Мозамбике с постоянными бортами ( мы вроде прикомандировались ненадолго, да подзадержались), когда
вернулся из прогулочной миссии в Зимбабве, притащил шотландский вискарик, сидим-смакуем:
В Хараре, как в твоей Англии — лужаечки, травка к травке ровнехонькая, улетать не хотел обратно.
Ну так мистеру Родсу спасибо, не зря же сэр Сесил за выдающиеся заслуги перед королевским двором еще при жизни правил страной имени себя.
Да уж, редкие люди способны создать такие империи как «Де Бирс».
И ведь белые власть отдали — а порядок остался. А здесь португалы бежали, побросав все, и через 13 лет вечная как Рим канализация на улицы потекла...
Они с Володей К. подробно, в деталях просветили нас и наши экипажи - где, что и как в столице, помогли с языком на первых порах. И без высокомерия, свойственного иным кадровым переводчикам, делились секретами выживания в тропиках, профессиональным скарбом, мелочами, без которых быт нормальный не наладишь в чужой стране. Поэтому когда сосед-голландец по аэродромной стоянке предложил на два дня махнуть в Иньямбане на пляжи (а у нас вылеты как назло) — курсантам предложил, по-братски. Свои ведь.
12. Ангелы
В Ессентуках можно встретить поэта Сергея Рыбалко, продающего около источника свою книжку стихов со скидкой и автографом, иногда грустно спускающегося в клуб санатория "Надежда" и читающего их вслух немногочисленным отдыхающим...
Но я не об этом.
22 февраля недавнего года , накануне праздника СА и ВМФ, зашел туда порастрясти мослы - на танцы. Десять минут растрясал - здоровья-то уже добавилось за неделю массажей,
ванн и грязей. Один. Сам. Тут две тетки входят - а музыка уже закончилась.
Одной утром назад в Москву, другая озабочена ремонтом купленной в Ессентуках "однушки". Знакомимся, у меня есть выпить и есть повод — вперед.
Случайно что-то пролетело про Фергану и ВТА — Елена (вторая из теток) аж вскинулась: летчик что ли?
- Ну не совсем. Летал с вашими в экипажах. Навозом. Толмач.
- Где? Когда?
Слово за слово, оказывается, Игорь Т. - ейный муж, а она ему лет, почитай, уже десять - вдова...
Вот так.
Гоша был шкаф - не в каждую дверь проходил. Раза два пересекались, а в Фергане он водил меня и коллег-переводчиков к знакомому чайханщику - и правда, вкус не пропьешь. Даже в лежку, как на тех половичках...
Земеля маленькая и круглая.
Над ней огромное синее небо.
И поди ж ты - в 87-м два "Ила" джанкойских, два знакомых комэска - Коля и Костя - наложились друг на друга, не разобрав эшелоны (или еще почему-то... кто знает).
Что могло быть удивительнее однажды встретить на краю земли факультетского однокашника, на свадьбе которого зажигали трое суток в Смоленске, еще в эсэсэсэре, тамадой (ездил тогда бухой на розовой свинье, упал лицом в розарий, украл невесту - ей пописать за гаражом приспичило, тетку жениха на три года старше накачал, будущей жены сокакашечницы занесли в поезд и везли обратно в Горький в пустом купе, вытирая лоб занавесками - столько всего было - эхх)?
Он, хоть и в черных очках - Олежка ! - тихонько сзади коснулся плеча на аэродроме:
- Боа тар! ( «Добрый день!» - порт.,разг.)
Олег жил в Мапуту с Любой и мелким - тот вечно болел. А мы таскали ему печенье, кокосы, лекарства. От "Милитара", где тогда обитали, до Олегова логова - пять минут ходьбы. Когда в мае улетали - он приехал проводить, ему еще год было париться
в Мозамбике по профтехобразованщине.
Но я не об этом.
Так вот, с Леной до двух ночи вспоминали - летчиков, командиров, штурманов, прапоров, строевых и штабных... Перебивая друг друга, наливая... Когда Игорь погорел в Баграме на какой-то мелочи, командир полка М.(бывший наш, ивановский начштаба полка, так и не знаю - дали ему генерала или нет) в лоб: в завитинск или укурей? сопки или пустошь? Алёна ему: да поехали... куда-нибудь...
Сопки, срань, пьянь, карьера - по косой.
(Ее в штаб вызывают, эту сочинскую мармеладку, и спрашивают: ты хоть знаешь, декабристка, что там ни удобств, ни воды, ни сытно пожрать, как здесь, в долине? )
А она им про любовь, а не про суд чести.
Любила его безумно. Лет пять в себя не могла прийти после того, как в Арцизе(почти Бессарабия) его мотор отказал. В 99-м.
В 42 года.
Но я не об этом.
В Иваново была другая Ленка. Все ее звали: влез-умри. Чего-то умерших от нее не видел, но неприятностей хватало.
Уже рапорт написал в загранку и трачу отпускные - вызывает особняк:
- Там тебя на верхнем этаже ее хахарь ловит - опасный, из наших, ствол, допуск и все такое.
- А я при чем?
- Так не попал под нее, обиделась девка. Вот читай: заявление -
рвал одежду, домогался... в подъезде.
Сижу и тихонько ржу: а кто это?
- Да иди ты в жопу, старлей, у него ствол!
- Ну и что? Я-то тут при чем? У меня тоже еще не сдан.
Короче, нескладуха.
Отпустил меня майор за недостатком ничего.
Да и черт тот, похоже, сам понял, что не там и не того караулит.
Вскоре я уехал в Эфиопию, потом в Мозамбик.
В Мапуту прилетел экипаж на замену. Костя Н. - красавец, спортсмен, бохх в небе и просто роскошный Человек.
Летаем.
- Знаешь, женился же недавно, поздравь!
- Ой-йё! Слава богу! Молодец! А кто она?
Фотку протягивает.
Минуты две молча пытаюсь из себя что-то изобразить: та самая.
- Поздравляю, брат! Храни вас господь...
Потом в экипаже: - Мужики, хоть и по пьяне — не дай нам бохх даже шутить на эту тему.
Ни разу не слышал ни полслова.
Даже когда ко мне на Харрар рыбу половить приезжали через год.
Здесь уместно это:
...and they lived happily and contended ever after...
( ...с тех пор они жили счастливо и в согласии...)
Всегда буду помнить его живым, хоть и не увидеться нам больше.
По крайней мере на этой земле.
https://proza.ru/2012/04/12/795
