Евгений не переставал удивляться, глядя на свою родную деревню из окна автобуса. Даже издали было хорошо заметно, как всё изменилось, причём кардинально. И чем ближе становилось село, тем сильнее проявлялись различия. Он больше не видел бурьянов в ухоженных огородах, вместо грунтовых и расхлябанных дорог повсеместно лежал асфальт, а каждый дом мог похвастаться сайдингом, отремонтированной крышей и внешней чистотой. Все эти изменения произошли за каких-то два года. И если бы он не знал, куда едет, то легко бы спутал родную деревню с небольшим европейским посёлком.
Выйдя на небольшой остановке, Евгений, не переставая удивляться, направился к дому родителей. Он не видел их с того момента, как уехал работать на далёкий Север. Как только автобус, развернувшись, поспешно умчался прочь, к парню подошла улыбчивая женщина в чистом синем платье и поинтересовалась:
- Добрый день. А вы к кому-то?
- Добрый. Да. К родителям, - удивленный вопросу, ответил юноша.
- А-а. Так вы, наверное, Женя. Точно. Вас же сегодня ждут, – всё также улыбаясь, проговорила женщина и поспешно удалилась, так же неожиданно, как и возникла.
Немного опешивший, юноша простоял порядка минуты на остановке, но, пожав в недоумении плечами, направился к дому родителей и по прибытии в отчий дом сперва не узнал их.
Они заметно помолодели и улыбались. Мама вместо привычных серых и бесформенных нарядов теперь носила голубое платье, а отец даже дома предпочитал надевать чёрный строгий костюм и белую рубашку. Родители, по очереди обняв сына, пригласили его в дом, тут же посадив за стол. Евгений оглядел блюда и с удивлением заметил, что нет мяса.
- Мы теперь его не едим. Только овощи и рыбу, - улыбаясь, произнесла мама и, посмотрев на мужа, добавила:
- А ещё и не пьём. В деревне никто не пьёт.
Этому Евгений удивился больше всего. Если раньше мама и так не отличалась любовью к выпивке, то отец был самым настоящим алкоголиком. Да и вообще в их селе пили все: от мала до велика. Предложив покушать с дороги, Антонина остановила сына, когда он хотел приступить к трапезе.
- Сперва нужно помолиться, - тихо произнесла женщина и, закрыв глаза, начала читать какие-то причудливые мантры. Они вроде бы и звучали на русском языке, но слова были искажены, а смысл их был непонятен.
После слова «Аминь» Евгений хотел, как подобает в церкви, перекреститься, но родительница мягко остановила его руку, объяснив, что у них так не принято. Тут живут современные и продвинутые люди, а все эти ритуалы давно устарели.
Во время обеда мама радостно рассказывала сыну, что теперь они не держат никаких животных, кроме коз, и часто употребляют их молоко. В деревне никто больше не пьёт и все работают. В село приезжает всё больше молодёжи, и им тут нравится. Также они стали жить в гармонии с собой и природой. Да и вообще всё кардинально поменялось с тех пор, как пришёл Он. На вопрос Евгения «Кто - он?» мама лишь загадочно улыбнулась и тихо повторила:
- Он. Несущий истину.
Закончив с трапезой, юноша вышел во двор и закурил. Он, глядя на чистые дома и ухоженные огороды, удивлялся кардинальным изменениям. Евгений ожидал увидеть недовольную и уставшую мать и, как обычно, агрессивного и пьяного отца, что учил бы его жизни, но тут всё было иначе. Они проявляли нетипичную для них заботу и вежливость и даже не выражались матом. «Наверное, родители вступили в какую-то секту или попросту свихнулись. Сошли с ума всей деревней, но в лучшую сторону», - решил юноша, глядя на окружающую обстановку.
Из раздумий его вырвал несильный толчок в ногу. Евгений опустил взор вниз и увидел белоснежную козу. Шерсть животного была чисто вычесана, а вокруг шеи повязана голубая лента с небольшим медным колокольчиком. Ухоженная скотина потёрлась рогами о ногу парня, и раздался характерный еле слышимый звон. Евгению это пришлось не по нраву, и он отошёл на шаг вправо. Упёртая коза подошла к нему и повторила действие, после чего юноша, недолго думая, слабо оттолкнул её от себя и тут же выронил почти докуренную сигарету, вздрогнув от неожиданности.
- Не смей! - мягкий голос матери моментально наполнила злоба.
Когда Евгений обернулся на Антонину, то на долю секунды заметил её перекошенное яростью лицо, но женщина тут же привычно улыбнулась и произнесла на порядок тише:
- Женя, не надо обижать его детей. Мы тут просто не любим насилия.
Юноша только кивнул и, произнеся, что хочет прогуляться по деревне, покинул двор. Всё было как-то очень странно и крайне настораживало.
Выйдя со двора, он шёл без дела. Просто гулял. И тут его окликнули со спины:
- Женя, привет! Дай лыжню! - весёлый мужской голос был полон живости и бойкости.
Молодой человек резко обернулся и, машинально поздоровавшись кратким кивком головы, сперва не узнал в подтянутом бегущем спортсмене алкаша дядю Васю по прозвищу Горло. Новый спортивный костюм сильно отличался от рвани, что в прошлом носил местный пьянчуга. Мужчина, промахнув мимо парня, не останавливаясь, выпалил:
- Рад, что ты вернулся домой. Это правильный выбор. Да пребудет с тобой Он!
И мужчина, не сбавляя темпа, скрылся за углом соседней улицы. Удивлённый Евгений проводил взглядом бывшего алкоголика. Простояв так порядка десяти секунд, юноша продолжил прогулку.
К своему очередному удивлению, парень не увидел ни одной собаки. Зато в каждом дворе паслось минимум по одной козе. Исключительно белого окраса, с голубой лентой, повязанной вокруг шеи, и неизменным медным звоночком. Так бесцельно блуждая, Евгений вышел к воротам старой деревенской церкви и остановился.
Она оказалась заброшена. Когда-то храм пользовался популярностью у всех жителей деревни, и на церковные праздники в нём всегда собирались огромные толпы людей. Теперь он представлял собой покинутое пустое строение с поваленным куполом. Его крыша обвалилась вовнутрь, вырванные двери мертвым грузом валялись неподалёку от входа, а разбитые окна печально глядели на непрошеного гостя. Вид старой церкви удручал. Её не просто покинули. Её намеренно растерзали и оставили в таком виде умирать.
И тут Евгения по неизвестной ему причине охватил ледяной озноб. Ему стало печально и даже немного страшно. Всё было как-то неестественно и лживо во всех этих чудесных переменах. Он решил, что сегодня переночует у родителей, а завтра уедет обратно в город, а оттуда - на вахту. И, конечно же, о своих планах родителям не скажет.
Вечером они дружно поужинали, не позабыв про странную молитву. Мама вновь долго говорила, как хорошо они теперь живут. При вопросе сына о том, что стало с деревенской церковью, Антонина вмиг изменилась в лице. Её черты стали строги и холодны. Помолчав несколько секунд, женщина сухо заговорила:
- Когда пришёл Он, то сразу раскрыл нам глаза на эту так называемую веру. Что это за Бог, если он требует только страданий и послушания? Мы отказались от этого пережитка прошлого. Мы выбрали свободу и счастье. И надеюсь, сынок, ты поступишь так же. Ты же присоединишься к нам?
Евгений в ответ промолчал. Пауза затянулась на долгую декаду секунд. А затем юноша резко встал и, сославшись на то, что сильно хочет спать, покинул комнату. Лица родителей вновь растянулись в широкой и наигранной улыбке, и они в один голос произнесли:
- Спокойной ночи. Да пребудет с тобой Он.
Проснулся Женя от еле слышного шуршания и, когда хотел открыть глаза, на него тут же навалились и придавили к кровати. Несколько пар рук сковали его движения, а на голову быстро нацепили мешок. Юношу подняли и куда-то понесли. Евгений завопил от страха. Он постарался вырваться, но его крепко держали. А незнакомый мужской голос громко произнёс:
- Можешь хоть заораться! Тебе всё равно никто не поможет!
И тут до слуха юноши донёсся знакомый голос, от которого ужас липкой ледяной волной поглотил сердце. Говорила его родная мама:
- Будьте с ним осторожней. Он нужен живой.
Его долго куда-то несли, а затем аккуратно положили на землю и приказали встать на колени. К тому времени руки ему уже связали, и он походил на военнопленного. Парень покорно сделал то, что ему сказали. Одним ловким движением с его головы сняли мешок, и от увиденного Евгений потерял дар речи.
Он стоял на коленях посреди свежеперепаханного поля, а его окружали десятки обнаженных людей с измазанными в крови лицами. Возраст сильно варьировался. Тут собрались все жители деревни - от подростков до дряхлых стариков. Юноша посмотрел на единственного одетого в белый балахон мужчину, но и он, скинув одежды, зачерпнул из огромной деревянной кадки кровь, с благоговеньем нанёс её себе на лицо и, подняв руки к ночному небу, громко прокричал:
- Да святится имя твоё!
Из обнаженной толпы вышла его родная мать. Так же, как и все, Антонина была нага, а её лицо было испачкано в крови. Она подошла к сыну и, положив руку на плечо, улыбаясь, произнесла:
- Сынок, вот теперь и ты будешь с нами. Не переживай, всё будет хорошо. Скоро придёт Он, и ты примешь причастие.
После этих слов женщина вернулась в безумную толпу и все начали петь какую-то песню. Вернее мелодию. Адская какофония представляла собой сумбурный купаж из улюлюканья, свиста, криков и неких напевов. Казалось, что люди в одну секунду сошли с ума и больше походили на одуревших аборигенов Амазонки, чем на представителей цивилизованного мира.
Когда глаза Жени окончательно привыкли к темноте, он смог разглядеть высокий деревянный трон, а перед ним - огромный дубовый стол. Дикая песнь набирала обороты, и вскоре в толпе послышались призывы к Нему. Беснующаяся масса звала того, кому они поклонялись. И Он пришёл.
Под радостные крики из леса вышло нечто, и это не являлось человеком. Им оказалась высокая, около двух метров ростом, крепкая в плечах Химера. Существо походило на антропоморфного козла, медленно и уверено ступающего на задних копытах. От шеи до пояса, включая руки, это был обыкновенный мужчина с ярко выраженной мускулатурой. Но ниже – козлиные копыта, покрытые чёрной шерстью. Козью длиннобородую голову венчали ветвистые оленьи рога, а глаза, обладающие вертикальными зрачками, горели красно-кровавыми рубинами. И длинный лысый хвост, оканчивающийся густой чёрной шерстью, извиваясь, словно змея, гулял из стороны в сторону.
Существо село на трон и, подняв руку, показало два пальца. Фанатики радостно заголосили, а некоторые из них упали перед тварью на колени. Но действо продлилось недолго. Вскоре химера, закрыв глаза, согласно кивнула, и ночную тьму разрезал оглушительный крик.
Из толпы за руки волокли испуганного и избитого мужчину. Из одежды на нём было лишь белье. Он постарался в очередной раз вырваться, но один из оккультистов изо всех сил ударил его кулаком в живот, и, не дав отдышаться, насильно поднял и потащил в сторону стола. В недолгом пути он ещё пару раз ударил пленника, но на сей раз кулаком в лицо. И, когда невольник почти потерял сознание, его водрузили на дубовый стол и пристегнули за руки и ноги к этому инфернальному алтарю. Несчастный оказался распят на манер Андреевского креста.
Из притихшей толпы вышел седовласый и длиннобородый старик - как и все, обнаженный и с измазанным кровью лицом. Он низко поклонился твари на троне и громко заговорил:
- И сказано в Библии: вкушайте плоть мою и кровь мою. Ибо это свято. И плоть есть жизнь.
Оккультисты хором повторили:
- Плоть есть жизнь.
Старик распылялся всё больше:
- И жизнь свою отдам за братьев и сестер моих, -в этот момент к избитому и распятому пленнику подошёл крепкий мужчина с длинным ножом в руке. - Ибо это жертва моя. И плоть моя - есть ваша жизнь.
После этих слов сектант, взмахнув ножом, вонзил его в распятого и одним быстрым движением вспорол живот от диафрагмы до паха. Невольная жертва закричала от боли, но вскоре крик прекратился. Мужчина бился в конвульсиях и захлёбывался собственной кровью.
На плечо Евгения нежно легла чья-то рука, отчего он вздрогнул. Это подошла мать. Она, улыбаясь, протянула кружку с чем-то и тихо произнесла:
- Выпей, сынок. Так тебе будет лучше,– а затем двусмысленно добавила: - Чтобы не быть жертвой, нужно пить это.
Испуганный парень принял связанными и дрожащими руками сосуд и жадно отхлебнул содержимое, пролив на землю большую часть. Этим напитком оказалось обыкновенное козье молоко, только с непонятной горчинкой. И как только Евгений допил его, у него тут же закружилась голова.
А дальше всё было как в тумане. Десятки обнаженных людей подходили к жертвеннику и, испив людской крови прямо из распоротого живота, принимали небольшой кусочек плоти из рук антропоморфной твари. Рядом стоял седовласый жрец и, отрезая длинным ножом по небольшому лоскуту человечины, передавал их существу. А вскоре культисты закружили хоровод, что больше напоминал дикую и беснующуюся оргию. Обнажённые сектанты неистово содрогались в пляске, улюлюкая и громко воя. И вскоре у Евгения поплыло перед глазами, и он потерял сознание.
Юноша проснулся рано утром и, решив, что это страшный сон, постарался подняться с постели, но тут же обнаружил, что его правую руку сковывают путы. Его привязали к постели. В тот же момент в комнату с подносом в руках вошла мать. Она так же фальшиво улыбалась, лицо больше не было в крови, а тело покрывало синее чистое платье. Она села на постель и тихо заговорила:
- Жень, то, что ты вчера увидел - это обычный ритуал. Мы проводим его, когда Он приходит посмотреть на нового кандидата. Тебя познакомили с Ним. И спешу тебя обрадовать, ты подходишь нашей общине, – она, взяв стакан молока, протянула его сыну. Юноша молча наблюдал, не спеша принимать напиток. Тогда Антонина улыбнулась ещё сильнее и, словно змея, прошипела:
- Сынок, выпей это молоко. Ты же не хочешь быть тем, кто лежит на столе? Пей, сына. Пей.
Нехотя и боясь, Евгений принял стакан свободной левой рукой и отхлебнул козье молоко. А вскоре у него вновь закружилась голова.
Они сидели на кухне. Антонина, жутко улыбаясь, по-матерински гладила сына по голове, а он, уткнувшись в плечо родительницы, одурманенный, безразлично смотрел в пол. С его приоткрытого рта медленно текла слюна. А тихий, больше шипящий голос женщины шептал:
- …а когда примешь Его дар, мы выпустим тебя обратно в город. А там ты найдёшь себе невесту, подходящую для нас. Ведь община должна расти….
***
Вы прочитали рассказ под названием “Поездка к родителям”. Обязательно прочтите и другие, не менее захватывающие рассказы на канале!
НАВИГАЦИЯ КАНАЛА