Веласкес и Дон Кихот.
“Дон Кихот окончательно поверил, что попал в какой-то великолепный замок, что на пиру играет музыка, что соленая треска – самая свежая форель, что серый хлеб – белая булка, а хозяин постоялого двора – владелец замка. Беспокоило его только одно – что он не был еще посвящен в рыцари и его в любое время могли объявить самозванцем.
Удрученный этими мыслями, Дон Кихот поспешил закончить свой скудный ужин. Встав из-за стола, он отозвал хозяина в сторону, повел его в конюшню и, бросившись там перед ним на колени, начал так:
– О доблестный рыцарь, я не встану с места, пока ваша любезность не соблаговолит исполнить мою просьбу. То, о чем я вас собираюсь просить, послужит на славу вам и на благо человеческому роду.
Увидев, что гость стоит на коленях, и услышав странные речи, хозяин в первую минуту совсем растерялся и, разинув рот, смотрел на Дон Кихота, не зная, что делать и что говорить. Оправившись от изумления, он принялся упрашивать Дон Кихота подняться, но тот ни за что не хотел встать, пока, наконец, хозяин не обещал исполнить его просьбу.
– Я был уверен, сеньор, что по безграничному благородству вашему вы не откажетесь исполнить мою просьбу, – сказал Дон Кихот. – Я прошу у вас как милости, чтобы завтра на рассвете вы посвятили меня в рыцари. Всю эту ночь я буду бодрствовать над оружием в часовне вашего замка, а на рассвете вы свершите надо мной обряд”.
(Мигель де Сервантес “Донкихот”)
Причем тут Дон Кихот? А при том, что таверна. Вспомните: именно в таверне Дон Кихот, принимающий её за замок, просит её хозяина, которого он принимает за короля, посвятить его в рыцари.
Комический эффект у Сервантеса строится на том, что в его эпоху таверна воспринималась как центр мира низкого, противоположный центрам мира возвышенного - замка, и, конечно, храма. Социально таверна - самое демократичное место, где смешиваются люди разных сословий, а духовно- храм порока.
Поэтому в “перевернутом” мире Дон Кихота именно таверна и должна быть замком. В своих ранних картинах тем же путем идет и Веласкес. Он пишет целую серию картин, в жанре, который так и принято называть - “бодегонес”, то есть “таверна”, а сами такие картины называют “бодегоны”.
Это особый испанский жанр, представляющий собой смесь из жанровой картины описывающей жизнь таверны и натюрморта. Но главное тут то, что сквозной темой бодегонес Веласкеса, как и у Сервантеса, является посвящение и оно тоже происходит в таверне.
Но, в отличие от Дон Кихота, который ищет в таверне то, что там найти нельзя, герой Веласкеса ищет именно того, что можно найти только в таком месте.
Старуха-Судьба
Один из первых и лучших “бодегонов” Веласкеса “Старуха готовящая яйца” (1618). Кроме той самой старухи, тут есть еще и мальчик, который потом повторяется почти на всех дошедших до нас “бодегонах” Веласкеса. Обычно его называют слугой, пришедшим забрать блюдо у кухарки.
Ой ли. Для слуги он слишком хорошо одет, а в руках у него вино и дыня, являющася одновременно и символом зрелости (юноша созрел) и женщины. А его несколько испуганный взгляд на нас , наводит на мысль, что мы застали его за чем-то неприличным. Так, в общем-то, и есть. Юноша готовится к посвящению, он собирается стать мужчиной: выпить свое первое вино и познать свою первую женщину и таверна - самое подходящее для этого место.
И обратим внимание на перец и лук на столе. Новая жизнь сулит юноше много остроты, горечи и сладости (красный сладкий лук) одновременно.Но еще ничего не случилось, старуха с лицом судьбы только два яйца, третье в её руке еще целое. Юноша уже пал умом и душой, но не телом. Это произойдет в следующих бодегонах Весласкеса.
Обед - Завтрак
И вот первый из двух “Обедов”(ок.1618) Веласкеса. Он хранится в Будапеште.
Хотя, вообще, с названиями этих двух картин Веласкеса твориться странное. По-испански они называются El Almuerzo, то есть - “Обед “, но у нас их почему-то их называют “Завтрак”, в том числе и такойавторитетный источник как Эрмитаж, где хранится вторая из них.
Имеет ли это решающее значение? В общем-то нет. Обе картины, в принципе, можно назвать “Трапеза”, хотя,на мой взгляд, первая из них это- ещё обед, тогда как вторая - уже ужин.
Но сегодняшняя картина имеет еще и подзаголовок “Обед селян” и вот он действительно вводит в заблуждение многих, кто пишет, что тут показана жизнь бедняков. Селяне (campesinos) это- необязательное бедняки и даже необязательно крестьяне. На обеих картинах есть детали указывающие на благородное происхождение людей за столом и, скорее всего, перед нами небогатые сельские дворяне-идальго, вроде Дон Кихота.
Об этом говорит и одежда сидящих за столом мужчин и золотая перечница на столе и чудный, виртуозно написанный, бокал из венецианского стекла, в который девушка наливает вино.
Кстати, сравните его с бокалами на картинах Вермеера. Вам сразу бросится в глаза его плотность. Он совершенно прозрачный, видно даже как закручивается внутри него вино. Но, в отличие от воздушных, растворяющихся в свете, бокалов голландца он совершенно материален, практически ощутим.
И это важное отличие: Веласкес пишет так, чтобы показать материальность и физическую ощутимость происходящего, перед нами жизнь которую можно потрогать руками и попробовать на вкус. Но это не значит, что картина лишена второго дна, просто её скрытый план содержится внутри предметов, а не стоит за ними подобно неуловимому свету разлитому повсюду у Вермеера.
Свет Веласкеса, напротив, очень плотен, его задача не осве(я)щать, а высвечивать предметы, указывая на скрываемый в них, а не стоящий за ними смысл.
Об этом смысле мы и поговорим , когда доберемся до второго “Обеда” Веласкеса, потому что в общем сюжете всех бодегонес эти два застолья неотделимы одно от другого. Собственно говоря, это одна трапеза.
Обед - Ужин
И вот она эта продолжается уже в следующем “Обеде”.Начнем с поднятого вверх пальца молодого человека. Это неприличный жест, который имеет сексуальный подтекст и значит то же самое, что и поднятый вверх средний палец в наше время только без агрессии.
Дальше, как мы знаем он трансформировался в знак одобрения, но во времена Веласкеса все сразу понимали о чём идет речь, да и до сих пор в Испании к этому жесту относятся с подозрением. Перед нами самый известный “Обед “ Веласкеса (1618), из коллекции Эрмитажа, который там, напомню, называется “Завтрак”. О предыдущем мы уже поговорили и нетрудно заметить, что у этих картин много общего помимо названия.
Но там в центре картины была девушка с вином, а теперь на её месте довольный мальчик ,тот самый из первого бодегонеса - ”Старуха с яйцами” . И Что произошло с ним между этими двумя картинами мы можем понять по предметам лежащим на столе, особенно фруктам.
Там было цельное яблоко (или возможно апельсин, но символика не меняется) здесь вскрытый гранат -символ уже познанного удовольствия вместо символа ещё не попробованного плода с древа познания добра и зла.
Перед мальчиком тарелка с раскрытыми мидиями, которые тоже в XVII веке однозначно символизировали эротические удовольствия, а в руке вино- одно из значений которого тоже удовольствие дающее опьяняющую радость и, сведя всё вместе мы понимаем чему так радуется мальчик в центре.
Он сегодня стал мужчиной и, возможно, с помощью той самой официантки, с которой сговаривались на предыдущей картине старик и юноша. И теперь нам становится ясно о чем говорили они на той картине - о том, что мальчику уже пора познать взрослую жизнь.
И произойти это должно, конечно в таверне, которая, выполняла также и роль дома свиданий.
Многие (но не все) исследователи считают, что этот “Обед” был написан до картины с девушкой, но по сюжету события здесь, конечно, происходят уже после. Возможно, что Веласкес написал “Обед” с девушкой позже как уточнение истории.
Но есть еще и хлеб на столе плащ и голилья священника за спиной мальчика и они указывают на другой, более глубокий план картины. Но о нём будет “Водонос” - картина завершающая, поясняющая и даже анализирующая все бодегонес Веласкеса.
Картина- ключ.
Последний из бодегонов Веласкеса - “Севильский водонос” (1620-22). Собственно, это уже и не совсем бодегон - не хватает самого трактира.
Действие картины происходит в условном пространстве, как бы - нигде. Их трое - мальчик, юноша и старик. Старик-водонос подает воду, мальчик берет стакан, юноша пьет. Все трое очень серьезны. От веселости двух “Обедов”, о которых мы говорили в предыдущих постах не осталось и следа.
Юноша скрыт в тени, всё внимание и свет сосредоточены на старике и мальчике. Но в самом центре даже не они, а потрясающий бокал с водой, в котором лежит что-то черное.
Это -инжир, эротический символ. Отсюда становится понятен первый слой картины - старик передает мальчику свой опыт, в том числе и секусальный, которым юноша уже наслаждается. Это символическое изображение той истории, детальный рассказ о которой мы видели на предыдущих бодегонах.
Мы начинали наш разговор о бодегонах со старухи-судьбы. Закончим же стариком-временем. Жизнь мальчика определена судьбой и направляется временем.
Но и сам он - время, точнее все трое они изображают три состояния времени, мальчик- будущее, юноша - настоящее, старик - прошлое, а вода - само время как оно есть.
Но вода ещё и жизнь переходящая из одного сосуда в другой, которых, кстати тут тоже трое -большой кувшин, средний и маленький в руках юноши. И троичность картины призывает нас вспомнить, про вино и хлеб лежавшие на столе в “Обедах” - классические символы Христа, а также яблоко - символ грехопадения и заменивший его на следующей картине разрезанный гранат - знак страстей Христа.
А кроме них и белый платок священника (голилью), висящий на стене во втором из “Обедов” и создающий там впечатление присутствия за столом еще одного человека
На всех “бодегонах” разбросаны знаки, отсылающие к евангельской истории, а здесь - ключ ко всему циклу. Отец подает Сыну воду, которую он, став мужчиной выпивает. Трудно не вспомнить про ту Чашу, которую Иисус просил Бога-Отца пронести мимо в своей гефсиманской молитве. Чашу страданий человеческих.
Надеюсь что теперь, пересмотрев все четыре бодегона вы и сами сможете прочесть рассказ Веласкеса о времени и любви и Боге.
