В рамках митапа «ИнженерыРешают в Ростове-на-Дону лидер практики управления изменениями ИОТ-университета Александр Елисеенко провел в круглый стол о проектном обучении с участием представителей нескольких университетов.
Мы будем знакомить вас с подробностями дискуссии в соцсетях ИОТ-университета.
Александр Елисеенко, лидер практики управления изменениями ИОТ-университета, модератор дискуссии:
Проектное обучение в составе университетской образовательной программы – это про что? Это про продукт, чтобы студенты собрались и любыми средствами попали в проектную задачу, сделали то, что им предложено сделать? Или проектное обучение в составе университетской образовательной программы – это какая-то дидактическая единица, педагогическая технология для того, чтобы образовательный результат получился? А если при этом вдруг появится побочное полезное следствие в виде какого-то продукта, очень хорошо, но не главное. Коллеги, как бы вы к этому отнеслись?
Александр Ермаков, начальник отдела акселерации и партнёрских программ технологического парка ТюмГУ:
Когда мы приступали к проектированию курса управления проектами, мы сами себе такой вопрос и задали: мы про что, про образовательный результат, который является основной задачей образовательного процесса, или про продуктовый результат? Тогда вспоминаем, проектная деятельность – это высокорисковый вид деятельности. То есть продуктовый результат может не случиться. Вернее так. Он скорее всего не случится, потому что есть и логистические ограничения, и объективные финансовые.
Когда мы начали проектировать разные варианты, мы поняли, что разница в стоимости реализации курса, что очень важно для большого университета, - десятикратная. Закладываем мы как основной результат образовательный или продуктовый. Плюс есть же еще вопрос системы утилизации проектов. То есть мало их инициировать. Если это образовательный проект, и ценность в образовательном результате, то мы можем закончить этот курс какими-то формальными результатами: отчитались, сдали паспорт проекта, нет сильных возражений, смогли выступить, защититься - хорошо.
Но если мы про продуктовый результат, то этот продуктовый результат нужно где-то утилизировать. И стоимость системы утилизации увеличивает стоимость самого курса десятикратно.
Поэтому мне кажется, что ключевая ценность в рамках браунфилда курса по проектному обучению - это интеллектуальное упражнение. Когда мы делаем с большим количеством студентов первый подход в такую интеллектуальную практику, как проектирование. И тут уже неважно, какой проект будет, из какой сферы, это стартап или соцпроект, неважно, потому что наша задача – это попытаться поработать с объектом, который существует только в головах людей, попытаться при помощи инструментов сформировать практику выявления проблем, поиска решений, непротиворечивых планов и финансовых смет. И это все разные проекции одного несуществующего объекта. И способности, между прочим, в команде этот несуществующий объект, который у каждого свой, описать непротиворечивым образом.
София Кулагина, менеджер Центра индивидуализации образования МАИ:
Мы для себя задавались вопросом, чем же отличается проектная деятельность от метода проектного обучения. И для себя решили, что все зависит от того, для чего мы это проектируем и для чего реализуем. Какие-то дисциплины мы реализовывали через метод проектного обучения и добивались именно образовательных результатов. Но когда мы проектируем именно проектную деятельность, то отследить именно результаты образовательные тяжело. И не все студенты добиваются этих результатов, но при этом они прокачивают именно те скиллы командной работы, которые тяжело ставятся в обычных дисциплинах, а в проектной деятельности как раз хорошо себя показывают.
Столкнулись с тем, что и в той, и в той реализации есть много нюансов, много сложностей, как для массовой реализации, так и на меньшем количестве человек.
Алексей Чупов, главный конструктор конструкторского бюро медицинских изделий УОМЗ:
Я как представитель индустрии являюсь потребителем на самом деле обоих продуктов. Я потребляю и людей, потому что они потом ко мне в том или ином виде приходят. И, возможно, гипотетически готов потреблять некие продукты результатов их деятельности. Я пока это вижу для себя как пилотные проекты или как проверку гипотез.
Чем мне такая концепция нравится на сегодня – тем, что она, во-первых, дает возможность на молодых, юных, еще не зашоренных, с очень широким скоупом ребятах отработать какую-то гипотезу или потребность. Они причем могут прийти с очень неожиданными результатами.
С другой стороны, она как раз дает им право на ошибку, которого нет, если у тебя есть деньги, сроки, проект, в конце давай продукт. Я знаю, чем это кончается - его делают преподаватели. В установленные сроки молодым, необстрелянным коллективом сделать нечто продуктовое и то, что можно продать конечному заказчику, чаще всего утопия.
На самом деле есть три гипотезы, как их учить. Вторая гипотеза – что некий модерновый коллектив разрабатывает, а они уже идут по его стопам. Она мне не всегда близка. И третья гипотеза того, что мы их учим плавать по-спартански. И кто выплывет, тот выплывет. Все три имеют свои плюсы. Лейтмотив про образование упускать не стоит, потому что в целом за продуктовую и разработческую тему отвечаем мы. И в первую очередь мне, в том числе, интересны люди, но люди, которые умеют работать в команде, у которых сформированы практики работы с внешней информацией. Люди, которые подходят проектно к любой задаче. И это важно, потому что бóльшая часть студентов на сегодняшний день этого не умеет. И мы как раз собрались, чтобы пересмотреть эту историю.
Второй тезис, который я хотел бы вкинуть без ответа, но для дискуссии: проектное обучение – это рассмотрение обучения в виде проекта? То есть это мы ведем обучение по planbook, у нас есть цель, есть стейджи, мы рисуем ресурсные планы и все остальное. Или это проектное обучение, когда мы выделили им время, и у вас типа этот проект. Потому что бóльшая часть вузов, когда стало модно говорить проектное обучение, просто взяла, заменила дипломную практику словом «проектное обучение».
От перемены названия в целом сущность редко сильно поменялась. Так же как ходили на предприятия, им на предприятии давали какую-то тему, они потом с ней защищались. Только сейчас это называется проектная практика. Лучше, чем вообще никуда не ходить, но хуже, чем могло быть.
Николай Хлебников, директор института фундаментального образования УрФУ:
Проектное обучение, проектная деятельность – это в любом случае вид деятельности или вид процесса. И мы обсуждаем, что он проходит в университете. Здесь на этом шаге ставки повышаются. А что такое университет? Мы знаем три классические модели, что это образовательное учреждение, исследовательское. И сейчас говорят о третьей миссии университета. И в зависимости от определения университета и определяется, чем же он управляет. Для меня это процесс, которым в университете кто-то управляет. И тут все университеты разные. Мы управляем разными объектами. Мы смотрим пример «Школы Икс», и здесь поток студентов, о которых идет речь, это 80 человек. В УрФУ это 1000. И у нас проектное обучение идет с тысячами студентов. А они все разные на входе, у них разный уровень подготовки, мотивации. И тут есть вот это модное нынче понятие ИОТ - индивидуальный подход к каждому, мы строим систему, которая должна индивидуализировать подход к студентам. Кто хочет проектное обучение, он получает эти скиллы, опыт проектной работы. И это, очевидно, надо делать в начале, а потом, кто обладает должной степенью мотивации и опытом, его подпускать к продуктовой проектной деятельности вкупе с заказчиками и партнерами.
Дарья Троешестова, директор Высшей инженерной школы ЧГУ:
Все гораздо сложнее и в то же время, может быть, проще. У нас гринфилд, Высшая инженерная школа. И мы ушли полностью от дисциплинарного подхода, у нас модульное обучение. То есть мы нарисовали модули, расположив их по хронологии, когда презентовали наш проект - вот так жирной стрелкой провели сквозь все эти модули проектную деятельность. И когда мы защищали наш проект перед преподавателями университета, деканами, завкафедрами, они спрашивают: «Вот эта проектная деятельность – это дисциплина «Проектная деятельность»? Два «зет» в учебном плане». Мы говорим: «Нет, проектная деятельность – это идеология, если хотите, философия, которая пронизывает полностью образовательный процесс, которая будет происходить…» С 1 сентября мы запускаемся. Но в наших головах это уже так, как будто это происходит с самого начала во всех модулях, даже теоретических.
Если мы будем говорить о том, с какой целью мы вообще учим ребят, применяем проектный подход. На наш взгляд - сформировать продуктовое мышление, то есть чтобы все наши выпускники Высшей инженерной школы обладали продуктовым мышлением. Чтобы студент с 1 сентября с первого курса понимал, для чего он это учит, осваивает, с какой целью. Невозможно сформировать продуктовое мышление во время дисциплины «Проектная деятельность». Это что получается, вот сейчас ты на проектной деятельности, у тебя это мышление формируется, а сейчас ты пошел на матанализ – забудь вообще про проектную деятельность, просто тупо учи теоремы и решай задачки. На наш взгляд, так не получится, поэтому мы весной провели огромную работу с преподавателями, которые будут у нас преподавать – математики, физики, механики вместе обсудили, как они в своем модуле могут какие проекты разрабатывать со студентами и т.д. Гуманитарные дисциплины тоже объединили в модули. И очень интересные проекты придумали ребята – молодые преподаватели, аспиранты, магистранты – по улучшению городской среды и т.д. Вот у нас такая модель: различные формы, но проектная деятельность всегда в различных формах, есть большие проекты на год и есть мини-проекты на неделю-две внутри модуля.
Андрей Щербенок, директор Школы перспективных исследований (SAS) ТюмГУ:
Я предлагаю ввести некоторые терминологические различения. Некоторые говорят про проектное обучение, а некоторые – про проектную деятельность. Как я предлагаю их различать? Я сформулировал для себя, что проектная деятельность – это нечто, что локализовано внутри учебного плана. Оно может быть локализовано в виде отдельного курса дизайн-мышления и оно может быть пунктирно… Лет 10 я вижу эти стрелочки, когда под дисциплинарными модулями написано: проектная деятельность. Это нас должно всех связывать. Тем не менее, это некая добавка к традиционному учебному плану. И проблема в том, что связи между ними, как правило, нет. А если у вас хорошо поставлена эта проектная деятельность, а учебный план скучный, то у студентов возникает ощущение, что не надо ходить на матанализ, на физику и т.д. А надо делать проекты, потому что это реальная жизнь, я же потом пойду работать. И в итоге у нас вместо университетского образования получается воркшоп по проектной деятельности, который нагружен еще какими-то никому ненужными академическими знаниями, которые нужно просто сдать и забыть. Это не очень эффективно, потому что на выходе мы получаем проекты, которые… не надо было учиться в университете, чтобы сделать такой проект. Конечно, они научатся работать в команде, все это важно. Но мы 4 года на это тратим, вроде маловато.
Проектное обучение – это другая ситуация. Это когда все обучение выстраивается под проект, именно для того чтобы соединить академическую часть и проектную. Я видел один пример воочию в Ольборгском университете в Дании. Там есть инженерная школа, куда мы ходили - они с первого курса бакалавриата делают проекты.
Как это выглядит? Такой закуточек, отгороженный ширмами. Там сидит 5 студентов. Я говорю: «Что вы делаете?» – «У нас проект». – «Какой?» – «Использование VR-технологий для преодоления страха высоты». Я говорю: «Вы, наверное, психологи». Они: «Нет, мы ничего не знаем про психологии. Мы прочитали «Википедию» про фобии. Но у нас будет курс психологии. Там мы узнаем что-то про фобии и будем лучше понимать». Я говорю: «Значит айтишники, в VRразбираетесь?» – «Нет, мы ничего не знаем, мы прочитали «Википедию», что такое VR. Но мы сейчас возьмем курс и там изучим, как делать VR-симуляторы». Что это значит? Значит, что их учебный план весь выстроен под то, чтобы они сделали эту штуку. Очевидные плюсы понятно. Человек реально будет заинтересован не просто прослушать курс по психологии и зачем-то его сдать, а там он узнает, что такое фобия. Они узнают про VR. Не просто изучат, какие бывают, а чтобы сразу применить. Но мне кажется, что это ограничивает глубину понимания. Если ты пришел на курс психологии с единственной целью что-то узнать про конкретную проблему, ты этот кусочек выучишь, все остальное не выучишь и этот кусочек поймешь довольно примитивно. Не на уровне «Википедии», но ограниченно. Это не то, что ты погрузишься в фундаментальную дисциплину психологию и из нее потом поймешь, что такое фобия и что-то сделаешь оригинальное. То же самое про остальные вещи.
И мне кажется, мы все время осциллируем между этими двумя вещами. Мы либо говорим: у нас отдельно академическая часть, традиционная, глубокая, но не связанные с ней проекты, и потом проекты получаются ограниченные. Либо мы пытаемся сделать это системно, и потом у нас проекты, может быть, получаются получше, но они ограниченной глубины. Насколько я понимаю, вторая часть вообще особо не присутствует в российском образовательном пространстве. А это принципиальная проблема для выпускников российских школ. Мы проводим интенсивы в Университете будущего в Сколково, в «Сколково Старт», где мы берем 10-11-классников и они много чего делают, в частности, они делают проекты. И эти проекты постоянно демонстрируют полнейшую неспособность применить академическое знание к каким-либо реальным вещам.
Мы придумываем сложные вопросы. Например, придумайте систему, благодаря которой этические решения, которые принимает ИИ, будут приемлемы для большинства членов общества. Кого давить, кого спасать, например, или как сделать так, чтобы столица и провинции не дифференцировались по уровню жизни, или что можно сделать, чтобы решить проблему свалок в национальном масштабе и т.д. И мы видим, что как только возникает реальная сложная проблема, студенты вообще забывают, что они изучали обществознание, историю, физику. Они просто начинают на уровне дяди Вани практически решать. Почему студенческие проекты такие плохие? Потому что у студентов мало жизненного опыта. По сравнению с человеком, у которого большой социальный опыт.
Главная проблема стартап-академии Сколково состоит в том, что людям неоткуда брать проектные идеи. Они берут идеи из своего социального мира. К примеру: у меня у сестры есть много домашних животных, я решил открыть сеть магазинов корма для домашних животных. Мне пришла в голову такая идея, потому что у меня есть такой социальный опыт. И поэтому мы придумали вторую сколковскую программу, которую я запустил в этом году совместно с Физтехом. - бизнес-бакалавариат. Это не инженерная школа, но идея состоит в том, что люди должны принимать управленческие решения в ситуации неопределенности, нестандартные.
В университете главное, конечно, научить студентов что-то делать. То, что они не сделают коммерческий продукт, а сделают его через год после окончания, ничего страшного. Просто если мы делаем какие-то абстрактные учебные проекты, которые не похожи на реальные, то мы их не научим это делать. В этом смысле вопрос не очень принципиален. Важно научить их в итоге к выпуску решать реальные задачи. А решат ли они хотя бы одну реальную задачу в процессе или нет – это вопрос вторичный.
