Вторая часть фотографий, снятых в конце мая в День рождения Палеонтологического музея.
Я этот музей очень люблю, но в последнее время очень хотела попасть туда совсем не за динозаврами. Вернее за ними, но в контексте моих личных последних увлечений :)
И вот так удачно все совпало.
Во-первых — уникальная архитектура этого здания. Я как-то в первый раз (наверное, т.к. было это давно) сразу восприняла его для себя как нечто удивительное и целое. Но тогда я архитектурой не особенно увлекалась!
Успела, будучи там, ухватить фотовыставку, посвященную созданию музея.
Процесс этот, надо сказать, был долгим и сложным. Буквально через тернии
Сначала музей Палеозоологического института в Ленинграде, затем переезд через 3 года в Москву. Размещалась коллекция тогда в крошечном домике в Нескучном саду
Мы с Варварой еще рассуждали, почему так много находок из Монголии. Да потому что близко, и денег они небось за это не брали у Большого Брата. И там копать не перекопать.
Великий Иван Ефремов. В первую очередь он был археологом, палеонтологом, как раз руководил полевыми работами в Монгольских экспедициях АН СССР.
А потом начали строить это огромное новое здание. 15 лет!
Замечательные кадры, люблю такое!
И вот тут мы плавно переходим ко второму моему современному увлечению. Керамика!
И именно тут, в Палеонтологическом, совершенно неожиданно, можно долго рассуждать и разглядывать.
Потому что весь музей украшен уникальными керамиками гжельских!!!! мастеров.
Самое главное — это гигантское панно «Древо жизни», которое встречает всех посетителей, сразу за билетным контролем.
Все керамические работы заняли 7 лет — с 1980 по 1987. Делали и обжигали в Речицах, потом перевозили и собирали в Москве.
Посмотрите, сколько деталей, листочков, всего. И это глина!
У них лапки :)
Я и так то все время зависала перед этим панно, а теперь, зная историю создания, втройне интересно разглядывать.
Александр Белашов и Мария Фаворская стали руководителями целого коллектива мастеров. Они пригласили и объединили замечательных художников, которые могли работать вместе, не теряя при этом своей индивидуальности, не разрушая цельности замысла архитекторов нового здания Палеонтологического музея – Юрия Платонова (1929-2016), Валентина Когана (1925-2006) и их мастерской.
Композиция «Древо Жизни» заняла отдельную башню (высота – 20 м, ширина – 26 м) при входе в музей. В основе идеи – символическая скважина, на которой видны различные геологические слои. Расположенные сверху и снизу зеркала делают композицию бесконечной в пространстве.
Каждый слой – палеозой, мезозой, кайнозой – имеет свой образ, огромными пластами выходящий один из-за другого. Слои образуют огромное Древо жизни на Земле, венчающееся Человечеством, представленным в образе Матери с младенцем.
Очень важны орнаментальные кирпичи (листья), объединяющие всю композицию и рассказывающие о развитии растительного мира на Земле.
Композицию «Древо Жизни» невозможно увидеть всю сразу – это целый мир (тем более нельзя сразу сфотографировать). С профессиональной точки зрения было очень сложно выдержать рельеф и покраску, чтобы работа не развалилась и воспринималась как единое целое. Принцип объединяющего темного фона, символизирующий темно-синее небо Вселенной, спасает ситуацию.
Конечно, была проведена серьезная работа с учеными по отбору материалов для «портретов» геологических эпох. При этом были трудности: дело в том, что палеонтология как наука имеет дело в основном с беспозвоночными и микроорганизмами, которые составляют основу биомассы нашего мира. Динозавры – это экзотика для популярных изданий.
Группа ученых (в основном, «беспозвоночники») требовали, чтобы панно отражало их представления о развитии Земли и было чем-то вроде диаграммы, только очень большой.
Огромная работа велась в несколько этапов. Сначала художники отрисовывали 5-метровые картоны в мастерской, каждый отдельно. Затем картон передавливался на наклонно набитый лист глины в Гжели. Лепился, выбирался, красился, обжигался, пронумеровывался, но как это все смонтировать, чтобы избежать больших несостыковок, никто не знал.
Перекос в два миллиметра внизу заканчивался десятками сантиметров наверху, так что в этих местах приходилось делать дополнительные куски между композициями.
Мастерская наполнилась рисунками по результатам изучения скелетов доисторических животных. В технологические паузы создавались творческие работы на палеонтологические темы. Когда панно было закончено, появилось ощущение, что теперь нет ничего невозможного.
В 1993 создатели музея архитекторы Ю.П. Платонов, В.М. Коган, В.П. Нагих, Л.А. Яковенко, скульптор А.М. Белашов, художники В.А. Дувидов, М.П. Митурич-Хлебников, скульптор и художник-керамист М.В. Шаховская были удостоены Государственной премии Российской Федерации.
Большие по площади низкие рельефы были выполнены молодыми тогда художниками – П. Степановым, Е. Шеловой, О. Куликовой и М. Бариновым. Графики Май Митурич и Виктор Дувидов написали большое панно в зале динозавров.
Я нашла автограф Марии Фаворской!
Бесконечная прелесть и счастье!
А вот это — ах. Я бы пошла на ограбление музея в этом зале :)
Небольшое панно в зале Каменноугольного периода «Девонский лес» было создано первым, на нём отрабатывалась организация работ: сначала с учеными, потом на заводе и, наконец, сам монтаж.
Керамика везде. И это прекрасно!
В конце 1980-х годов были сделаны огромные скульптуры для дворика Палеонтологического музея: Таранозавр, Зауролов, Шерстистый носорог, Мамонт, Птеродактили.
К сожалению, сейчас во дворик никак не попасть, он все время закрыт. Но мы там были! 0_0 с друзьями из Минска, у меня есть фото маленькой Вари в этом дворике. Как-то просто сами прошли?
Еще одно большое керамическое панно
Тут уже сплошные млекопитающие
Но динозавры нам милее :)
А.М. БЕЛАШОВ:
- Участие в создании Палеонтологического музея оказалось главной работой моей жизни. Так получилось, что вся предыдущая жизнь была подготовкой к этой работе. Новое здание, задуманное архитектором Ю.П. Платоновым, уже в своей планировке имело образный смысл. Создавался храм, посвященный сотворению жизни на Земле в понимании людей сегодняшнего дня.
Было ясно, что задача сверхсложная и нужно создать авторский коллектив. Но где взять авторов, способных лепить вымерших животных? Скульпторы испорчены комбинатскими заказами. Как раз тогда, в 1980 году, мы готовились к выставке анималистов РСФСР, и я вел творческую группу в доме творчества Кардовского в Переславле-Залесском.
Там и нашел я молодых художников, которые могли работать для музея – П. Степанова, Б. Чёрствого, С. Казанского и О. Куликову. Позже появился В. Трофимов со своим учеником, бывшим архитектором П. Панченко.
Год мы пытались понять и ощутить тему, работая в старом музее с окаменелостями. Ученые терпеливо нам что-то объясняли на доступном нам языке.
Появились организационные трудности, пришлось «пилить» заказ на части, на суд многих худсоветов. Задание на керамику устроить на керамическом предприятии не удалось – директора отказали. Так что провели заказ на Перовском комбинате монументально-декоративного искусства, а выполняли его на субподряде в Гжели.
Всю зиму 1981 года мы работали с подлинными находками. Возникали сотни вопросов, на которые ученые отвечали уклончиво. Так что нам самим приходилось очень многое постигать. Мы, в частности пытались понять, что такое эволюция? Направлена она или случайна? В чем ее смысл? Существует ли мышление вне человека, если эволюция направлена? Зачем эволюции нужно разделение на два пола? Как возникают биологические конструкции и их развитие во времени и возрасте? Зачем нужна смерть и нет бессмертия? Думает ли о будущем все живое на Земле? И это была только часть вопросов.
Палеонтология заставила нас думать, а не искать в природе готовых рецептов и правил. Начали появляться эскизы резьбы по камню Баринова, Степанова, Куликовой и керамических рельефов Малышевой, Малолеткова, Фаворской, мой эскиз «Древо Жизни».
Я с удивлением понял, что глубоко в недрах Земли когда-то светило Солнце. Что Земля - как слоеный пирог и что каждый слой – это неведомый пейзаж и целый мир удивительной, незнакомой нам жизни, который существовал без людей. Что если просверлить скважину в Земле, то мы увидим много миров, которые следовали один за другим. Ученые придумали названия этим мирам, сгруппировали в эпохи, изучают взаимосвязи, накапливают сведения. Вот это все и стало содержанием моей композиции «Древо Жизни».
И еще вспомните сказку о живой и мертвой воде. Вот череп, кость, скелет никем не виденного существа – ученый должен полить этот скелет мертвой водой, и скелет обрастет мышцами, кожей, шерстью. Художник поливает это существо живой водой и под его рукой образ оживает. Долго не удавалось найти автора для фрески в зале динозавров. Олег Филатьев два года работал над эскизом, – не получилось, – отказ. Работал его ученик – тот же результат.
Попросили Мая Митурича с Дувидовым – эскизы получились, но на стену лезть боятся, двести квадратных метров – не шутка – все ж таки графики. И только когда встал вопрос о возврате аванса за эскиз, появилась некоторая бодрость. Исполнили они работу очень быстро, одним духом, очень удачно, всем на радость.
Прежде чем приступить к работе над «Древом Жизни» в 500 м2 я сделал небольшой рельеф «Карбоновый лес», чтобы постичь керамику для этого здания. Кирпичная кладка и керамика очень подходят друг к другу. Но возникали вопросы выноса рельефа, цветовой активности, сочетания рельефа и росписи, а также монтажа.
Сам лес каменноугольного периода я сделал так, как его понимают ученые, хотя мне казалось, что как лес он существовать не мог. Он мог существовать как болотный мох, который, находясь в воде, опирался друг на друга. Особенно это касается липидодундронов и сигиллярий.
Зеркала возникли неожиданно для меня и архитекторов. Работая над эскизом башни, нужно было хоть как-то решить пол башни. Обдумывалась возможность поставить туда какие-нибудь скульптуры и налить туда воду. Я попробовал имитировать воду зеркалом. Получился неожиданный образный эффект, изменяющий пластический смысл рельефа, превращающий его в скважину, в бесконечность прошлого и будущего. Архитекторы поддержали идею.
Наконец, началась работа в Гжели по исполнению в керамике «Древа Жизни». Выполнены все расчеты, согласованы эскизы, построены щиты в старом цехе, набит пласт глины, переведен рисунок, начали появляться первые куски рельефа.
В целом Музей получился, и для меня каждый день посещения становится праздником. Праздником было и официальное открытие Музея. При большом скоплении народа, торжественных речей и музыки. Квартет исполнил «Сотворение мира» Бетховена.
Музей открыли и… тут же закрыли для посетителей! Дети со всей Москвы ехали в музей с мамами и папами, а их разгоняли с милицией. Сколько было рыданий! Я, возмущенный, приехал к архитектору Музея Платонову, позвонили в райком партии, накляузничали. И через несколько дней Музей открыли для посетителей.
