В комнате слышны постукивания по клавишам печатной машинки. Видны цветные капли, падающие на чистый холст. Там — взмах пера. Тут — плавные движения мастихина…
Нередко бывает, когда мастерство двух творцов переплетается меж друг другом и оставляет особенный след в искусстве. Совсем как Михаил Лермонтов и его поэма «Демон», как Михаил Врубель и его картина «Демон сидящий».
«Вот уже с месяц я пишу Демона, то есть не то, чтобы монументального Демона, которого я напишу ещё со временем, а «демоническое» — полуобнажённая, крылатая, молодая уныло-задумчивая фигура сидит…» — делился с сестрой Врубель, не отходя от холста. Однако стоит вспомнить 1890 год, когда художнику предложили написать иллюстрации к юбилейному двухтомнику Лермонтова. Собрание сочинений Михаила Юрьевича в обычном глазуновском издании 80-х годов — вот весь источник, в котором Врубель искал знакомства с писателем. Однако, несмотря на эту скудность, художник поражал всех необыкновенной близостью с Лермонтовым. Эта близость — не только особая внимательность художника-иллюстратора к писателю, но и тонкость, переходящая в талант распознания стиля самого произведения.
На самом деле молодой творец в те времена вызывал у общественности разнообразие возгласов и мнений: современники не раз упрекали в хаотичности его творчества, в причудливости вдохновения и в технической неумелости. Впрочем, сам Врубель никогда не был зависим от вдохновения и часто утверждал, что художник должен встречать его «не дрожащими руками истерика, а спокойными ремесленника». Так и началось сосредоточенное погружение в картину (в краски).
~
Врубель постоянно стирал краски и накладывал другие, выбирал позу для героя, выражение лица, а также детально прорабатывал задний план — собирал фотографии горных пейзажей и изучал каждую по часам. Так, за спиной Демона видны необычные глазу формы — лучи заката, неровность ограненных камней и цветы, напоминающие кусочки кристаллов или разбитой мозаики прямо на чистом холсте. Такую технику на своем профессиональном языке художники называют «кристаллической», а сам Михаил Врубель перенял её от учителя в Академии художеств: краска наносилась мастихином, плоскими, широкими и короткими мазками.
Художник рисовал образ, созвучный духовным исканиям своей эпохи. Смачивая кисточку в стакане, Врубель часто рассуждал: «Демон — это дух. Но дух не столько злобный, сколько страдающий и скорбный, и, при всем этом, дух величавый и властный». Демоническому образу свойственна противоречивость: тот имеет тёмный оттенок лица и, наоборот, светлое тело. Оно напряженное, сильное, но с безвольно опущенными руками. Герою картины словно тесно в горизонтальных рамках холста, хотя вокруг, казалось бы, бесконечное пространство — так Михаил Врубель желал передать идею заточения и обозначить героя, как пленника высшей силы — Творца. Именно это врубельское представление частично различало его героя от героя М. Ю. Лермонтова, ведь писатель говорил о Демоне только как о мрачном, немом и порочом существе. Однако свойственная для поэмы задумчивость и нескончаемая опустошенность во взгляде Демона передаёт мысль о том, что мир вокруг проявляется в обновленном состоянии, когда сам герой — дух изгнанья этой оживляющейся вновь вселенной.
«Шестикрылый Серафим», «Тамара и Демон», «Царевна-лебедь», «Сирень»— во сколько ещё произведений искусства и полотен Врубель вложит всю свою душу, мастерство и уникальность своего видения? На этот вопрос не удалось узнать ответа в феврале 1902 года, потому что совет Третьяковской галереи категорически отказался приобрести серию картин с демоническими образами. Однако в конце 1990-х и начале 2000-х общественное представление о художнике довольно сильно изменились. В 1913 году уже выходили статьи про художника в журналах «Мир искусства» и «Аполлон», а в 95 году, на удивление, та же Третьяковская галерея впервые выставила рисунки Врубеля в новом зале графики. В музее появился отдельный зал для мастера, и до 2007-го года в его центральной части рассыпалась невероятная мозаика искусства. Такого неоднозначного, такого яркого и врубельского.
