Так описывал боевые будни 112-й Башкирской «Шаймуратовской» кавалерийской дивизии в степях под Курском и Воронежем Константин Симонов. Поэт и писатель, к тому же лёгкий на подъём журналист, он побывал в дивизии лишь раз, но вспоминал о ней часто. В июле 1942-го, когда оборона фронтов трещала по всем швам и немцы упорно рвались на восток, Башкавдивизия прочно удерживала занятые позиции. Этот подвиг по достоинству оценили в Москве. Помнит и история...
Теперь линия фронта вновь проходила по реке Олым, где располагались деревни Олешки, Малые Борки, Святоша, Николаевка, Набоково, а также безымянная высота 224,6. Полковник М.М. Шаймуратов получил задачу прочно удерживать этот рубеж, оттянуть на себя сколь возможно больше сил врага, не дать ему возможность развить наступление на станцию Лиски и на Воронежском направлении. Он и офицеры штаба извлекли серьёзные уроки из первых столкновений с неприятелем, выявили основные недочёты. Прежде всего, требовалось улучшить взаимодействие между частями и подразделениями, добиться бесперебойной работы связи.
Приведём свидетельство противника. Лейтенант Шульц из 340-й пехотной дивизии вермахта, которая держала оборону западнее Воронежа, вспоминал о тех боях (дело происходило в конце июля – начале августа – Ф.В.): «Все эти дни мы усиленно укрепляли свою землянку. Стало немного спокойнее, хотя по ночам царило невероятное напряжение, поскольку русские продолжали свои вылазки. Чаще всего против нас сражались не славяне, а представители восточных племён: башкиры, узбеки, татары, киргизы – все они несли огромные потери.
Впрочем, “иваны” не оставались в долгу: один снаряд крупного калибра попал в наш наблюдательный пункт, и все, кто там находился, включая обер-лейтенанта Брауна, погибли, другой снаряд разорвался в окопе восточнее нашей землянки, третий превратил в металлолом батальонную радиостанцию… Самые неприятные ощущения оставляли налёты “Сталинских органов” (так немцы называли «Катюши» – Ф.В.) – тут уж ничего не оставалось, как хорошо прятаться на самом дне глубокого окопа и молиться Богу».
В эти дни Ставка Верховного Главнокомандующего вывела в тыл с Брянского фронта на пополнение значительную часть своих танковых корпусов, приказала расформировать 5-ю танковую армию. Это объединение, сражавшееся в середине июля бок о бок с 8-м кавалерийским корпусом, потеряло в боях своего командующего Героя Советского Союза генерал-майора А.И. Лизюкова. Стремясь воодушевить своих танкистов, он бросился в бой на танке КВ и погиб. Большинство наших частей и соединений всех родов войск понесли на данном операционном направлении тяжёлые потери.
Но они не были напрасными. Опасаясь за левый фланг группы «Вайхс», гитлеровское командование вынуждено было повернуть на север дополнительно две танковые и три пехотные дивизии, бросить сюда значительные силы авиации. Несмотря на неудачные действия отдельных соединений, в целом мужество, самоотверженность, героизм советских воинов позволили Брянскому фронту задержать врага, немцы «увязли» под Воронежем – полностью захватить город они так и не смогли. В результате произошёл срыв сроков в планах гитлеровского командования по захвату Кубани, междуречья Дона и Волги. В советских воинских частях часто звучал приказ: «Подходы к Воронежу закрыть!».
Любая победа – это, прежде всего, победа над самим собой
Однажды, в начале августа, над позициями 313-го полка Башкавдивизии на бреющем полёте пронёсся вражеский двухмоторный самолёт. Он начал кружить на небольшой высоте, вероятно, проводя доразведку или собираясь сбросить бомбы. Сержант Идрисов и младший сержант Мансуров открыли огонь из противотанкового ружья и винтовки и сбили стервятника! Также отличился орудийный расчёт старшего сержанта Назирова из полковой батареи 313-го полка, который вывел из строя немецкую бронемашину. Умело и решительно действовали со своими подразделениями в этих боях политрук Ильдархан Муффазалов и командир пулемётного эскадрона старший лейтенант Нарбеков.
По решению высшего командования Башкирскую дивизию вместе со всем кавалерийским корпусом включили в состав вновь сформированной 38-й армии генерала Н.Е. Чибисова, сохранив прежнюю дислокацию. 5 августа 1942 года 185 сабельников без коней прибыли в дивизию на пополнение.
Шаймуратов, ведя свою дивизию на фронт, мечтал о том, чтобы первый бой был удачным. Очень и очень хотел, чтобы никто не побежал прочь с поля боя. Теперь после боёв в начале июля он убедился, что дивизия состоит из настоящих бойцов и командиров, мастеров меткого огня. В схватке с противником, имеющим превосходство в танках и авиации, конники вышли победителями.
В штабе корпуса констатировали: авангард корпуса – 112-я Башкирская кавалерийская дивизия в непрерывных боях измотала и обессилила части противника. Они, начиная с 8 июля, утратили способность к дальнейшим наступательным боям. Шаймуратовцы, снявшись с места, совершили марш в 130 километров и расположились у населённых пунктов Бурдино, Тербуны-2 на территории Курской области.
Бои на Олыме принесли дивизии добрую славу. Об успехах Башкирской кавалерийской дивизии со страниц газеты «Красная Звезда» стало известно широко за пределами фронтов. Осенней порой в Генштабе и в Ставке с подачи отдельных полководцев будут обсуждаться проблемы об использовании кавалерии в современной войне. В числе положительных аргументов успехи и опыт 112-й Башкавдивизии будут названы неоднократно.
При встрече с командирами и политработниками командир дивизии Шаймуратов вновь заговорил на любимую тему: «Ничто так не окрыляет человека, как первый успех. Любая, даже самая маленькая победа – это, прежде всего, моральное торжество воинов. Солдат, однажды победивший, никогда уже не испытает страха перед противником, не потеряет веры в своих командиров. Любая победа – это, прежде всего, победа над самим собой».
Не только реванш
Армейская группа «Вейхс» перешла в наступление 28 июля. Бои шли на левом фланге войск Брянского фронта. В наступлении первого эшелона шесть немецких дивизий: три танковые, одна механизированная и пехотные. Их поддерживает авиация. Вскоре они прорвали линию обороны Брянского фронта. Силы неравные, меры по задержанию немцев эффекта не дали. Вражеские части держали направление на Воронеж.
Башкавдивизия в составе 8-го кавалерийского корпуса занимает оборону на рубеже реки Олым. Задача сложная: задержать, ухватившись за берег, продвижение вражеских частей. На этом участке они вели себя тихо, но наступление ожидалось со дня на день, как докладывала разведка.
112-й кавалерийской дивизии было приказано занять и прочно оборудовать полосу обороны по линии Покровка, Давыдово, Борки, Аннино, Тербуны, имея боевой порядок в два эшелона с группировкой по центру. Передний край проходит по ранее установленному рубежу по восточному берегу реки Олым. Перед этой линией установить проволочное заграждение в два кола или в виде ковра…
Наконец наступают дни, когда день смешается с ночью, когда придётся позабыть и о еде, и о сне. Шаймуратов постоянно на позициях, среди бойцов. Видно, что хочет побывать в каждом подразделении, поговорить с каждым бойцом. Главное он видит в том, чтоб к предстоящему бою подготовились, как следует.
«Кавказ! Нефть!»
Гитлер, а заодно с ним некоторые его приверженцы из высшего генералитета мечтали о мировом господстве. Завоевание территории Советского Союза до Волги виделось делом нескольких недель. Ведь войска победителя в день годовщины Октября должны маршировать на Красной площади в Москве.
Конечно, нужно завладеть Кавказом. Румыния, Венгрия и другие сателлиты не в состоянии обеспечить моторным топливом. Кавказ с богатейшими запасами нефти в мечтах Гитлера сладко щекотал болезненное воображение. Бензин, дизельное топливо, масла – что может сравниться с ними в стратегическом плане! Если насытить моторы топливом, то легко можно двинуть войска к Индийскому океану. Вот она, сладкая мечта! На пути к осуществлению мечты рисовалась артерия великой русской реки Волги. «Если мы оседлаем Волгу, то успех уже обеспечен», – говорил Гитлер.
Весной 1942 года генерал Гальдер предложил план летней кампании, в которой стратегической задачей был обозначен захват Сталинграда. Гальдер был уверен, что со взятием Сталинграда откроется путь на Кавказ. Войска будут идти в стремительном темпе.
План Гальдера в предварительном порядке был рассмотрен Гитлером в городе Растенбурге. И одобрен, в основном. Осуществление своих планов Гитлер связывал с максимальным уничтожением живой силы Красной Армии. Как можно больше истребить, требовал он, не только военных, но и всё население СССР. Оккупировать как можно больше территории Советского Союза.
1 июня 1942 года Гитлер на персональном самолёте «Кондор» совершает полёт в Полтаву. Здесь в штаб-квартире группы армий «Юг» проводит совещание с генералитетом. В деталях обсуждает план летнего генерального наступления. Констатирует, что для успеха имеются все благоприятные условия.
В Москве несколько ранее в Ставке Верховного Главнокомандующего изучался предложенный маршалом Тимошенко проект плана по возобновлению наступления советских войск в районе Харькова. В то время точных планов вермахта под руками советского руководства не имелось, поскольку их не было в природе.
Ко времени совещания в штаб-квартире группы армий «Юг» с нашей стороны были предприняты практические попытки восстановить положение дел под Харьковом, но они привели к серьёзному поражению.
Гитлер торжествовал. С прибытием в Полтаву он весело приветствовал фельдмаршала Бока, генералов Клейста, Гота и Паулюса.
Историки отмечают факт: при всех рассуждениях Гитлер ни разу не произносил слово «Сталинград». На первый взгляд это кажется странным. Но те же историки объясняют, что у Гитлера были весьма далеко идущие планы. Видимо, Сталинград подразумевался само собой, как легко достижимая цель. Он больше говорил о Кавказе. Дословно: «Если мы не захватим Майкоп и Грозный, – заявил он, – мне придётся прекратить войну».
На этом этапе Сталинград интересовал фюрера лишь потому, что требовалось разрушить находившиеся в городе заводы оборонного значения. Ну, конечно же, закрепиться на водных путях.
«Кавказ!», «Нефть!» – вожделенно мечтал Гитлер, когда исступленно всматривался в причудливые очертания на карте. Порою ему казалось, что до достижения бесценных кладовых углеводородного сырья уже очень близко. Стоит лишь захотеть и протянуть руку. Как здесь, например, в штаб-квартире в Полтаве.
К неописуемой радости фюрера немцы 24 июля 1942 года захватили Ростов-на-Дону. Это же открытые ворота на Кавказ! Остаётся пробежать финишную прямую. В воображении снова вырастали сказочно богатые пределы Индии и тёплые волны прибрежной зоны бескрайнего океана. Ближе к концу совещания из уст фюрера странным образом и бессвязно прозвучало слово: «Сталинград!». Свой карандаш он перенёс от Кавказа к Волге. По обширной карте трясущаяся рука перелетела мгновенно. Гитлер сакраментально повторил: «Сталинград!» Спустя секунды пояснил: «Сталинград должен лежать у моих ног!»
Бредовые идеи требовали действий. Для этой цели он определил 6-ю общевойсковую армию. Присоединил к ней несколько дополнительных дивизий. Была создана колоссальная военная махина численностью в 330 тысяч человек. На флангах находились итальянские, венгерские, румынские соединения.
25 июля 1942 года вся эта сила выступила в восточном направлении. Под эйфорией лёгких побед 28 июня немцы пошли в наступление под Воронежем, а 6-я армия Паулюса 30 июня двинула свои армады на юг.
Гитлер пребывал в восторге. 3 июля со своей свитой вновь прибыл в Полтаву. Ему не терпелось. Он берётся координировать ход военных действий. Принимаются меры по усилению войск, движущихся на юг. Не только Сталинград, но и Кавказ тоже будет взят одновременно.
Очевидец писал: «Насколько видел глаз, бронированные машины и грузовики стремительно катили по степи вперёд. Командиры, ничего не опасаясь, высовывались из люков и весело приветствовали свои подразделения. Гусеницы и колёса поднимали столько пыли, которые подобно клубам дыма окутывали дороги на многие километры».
Пока колёса катили на восток. Помешанный на идее расового превосходства и мирового господства, Гитлер был не в состоянии трезво оценить соотношение сил, а также предвидеть крах вермахта именно на волжских берегах, хотя считал себя великим провидцем. Что касается нефти. Да, на просторах Северного Кавказа немецкие войска были, но обещанного фюрером изобилия нефти не видели. Выдохшиеся от голодного пайка моторы остановились в ожидании подвоза горючего из далёкой Европы.
Слава всем им
В газете «Красная Звезда» 14 июля 1942 года, через 12 дней после начала боевых действий дивизии, появилась информация о её успехах по разгрому немецких войск. Сообщается, что кавалеристы проникли в расположение вражеской части, вывели из строя пять танков, уничтожили 800 фашистов, захватили немецкие склады с боеприпасами и продовольствием…
Этим было положено начало описанию успехов дивизии в газетах.
Вскоре, 31 июля 1942 года, в этой же газете появляется новая публикация, такая солидная, что её перепечатала газета «Красная Башкирия». А центральное издание НКО «Красная Звезда» с этой публикацией переходила из рук в руки, была прочитана во всех подразделениях дивизии. В ней так точно и образно выведен образ башкира-воина, что очерк и сегодня читается с нескрываемым интересом. Вот как он начинается.
Из-за дальних долин поднимается белокаменный гребень Ерандыка. Много видят и всюду бывают джигит и его конь. Высоки на Урале горы, за Уралом степи. Воюют за землю свою и воду джигит и его конь.
Гортанная протяжная песня несётся над среднерусской степью. Горько пахнет пригретая солнцем полынь. Сладко пахнут степные травы. Тонкий запах свежего сена несётся от пожелтевшей, сожжённой травы.
Песня длинна, как степная дорога, и широка, как сама степь. Далеко, за тысячу вёрст от мест, где они родились – в воронежской степи, под знойным солнцем юга – поют башкирские джигиты свою старинную песню «Урал».
Правнуки Салавата Юлаева, сражавшегося вместе с Пугачёвым за свободу русской земли, снова воюют рядом с правнуками Пугачёва за свободу и честь своей Родины.
Ибо есть один родной дом под Уфой, в предгорьях Урала, у Гарифуллы Гафарова, и есть другой родной дом под Воронежем, в степи, у Петра Коротеева, но нет одной родины – в Уфе и другой – в Воронеже, а есть единственная и равная для всех, великая Родина – Россия.
На широком уфимском плацу, в скрипучий мартовский мороз в конном строю молчаливо стояли полки Башкирской кавалерийской дивизии.
Правительство воинственного маленького народа вручило боевое багровое знамя своему народному войску, и, склонившись на одно колено, целовал край его шёлкового полотнища полковник Минигали Шаймуратов. Двадцать пять лет прослужил он в русской армии, изучил много языков, объездил полмира по особым заданиям правительства. И в дни Отечественной войны ему оказали честь, назначив его командиром 1-й национальной дивизии башкирских джигитов.
Автор этого замечательного очерка, К. Симонов, был одним из «самых-самых» не только в «Красной Звезде». Лёгок на подъём, находчив и удачлив в любой затруднительной ситуации; ему поручались поездки на ответственные участки фронта. Цели и задачи командировки определялись не только главным редактором, нередко и выше – в Главном политуправлении.
А перед корреспондентами была поставлена задача, как и в сорок первом, увидеть на фронтах людей, которые в этой трудной обстановке подавали личный пример мужества, самое главное – стойкости. О стойкости башкирской дивизии было известно в Москве.
Расплавленный жарой июльский день. Далеко позади остался Урал; на берегах узких степных речек идут кровавые бои с наступающими немцами. Немцы остановились, но бои не стихают.
То в конном, то в пешем строю дерутся башкиры. Уже многих нет. Уже никогда не получит писем из дома командир полка майор Нафиков.
На исходе дня он прискакал за приказом в штаб дивизии. Полковник Шаймуратов вручил ему приказ и в последний раз долгим взглядом проводил своего любимца.
Растянувшись цепочкой, дивизия задерживала немцев до подхода наших танков, но задерживать – значит, драться, а драться – значит, атаковать.
Полковник приказал Нафикову ночной атакой вторгнуться в занятое немцами село. Рейд был опасным; поседевшего в боях полковника в дивизии все звали «папашей», а на войне долг отца посылать на самое опасное дело своих любимых сыновей. Полковник это знал и послал Нафикова.
Пять километров ржаных полей отделяли рощу, где стянулся для прыжка полк, от села, где засели немцы. К девятому часу стало темно так, что не видно рядом идущего человека. Полк пошёл в атаку. На широком ржаном поле засели немецкие автоматчики. То стреляя в них, то сражая их молчаливой сталью, башкиры пробирались к селу. В такую ночь трудно управлять. Части полка в темноте зашли слева и справа и заняли соседние деревни и перелески, а сам Нафиков с полусотней собравшихся вокруг него бойцов ворвался в село.
Это был ночной налёт, жестокий и страшный своей неожиданностью. Всю ночь в селе шла рукопашная. Четыреста немцев было убито за ночь. Половина отряда Нафикова легла рядом с ними.
Искомый живой пример был указан верно, считает корреспондент. Это были люди добровольческой Башкирской дивизии: майор Нафиков, погибший во время беспримерного по дерзости ночного налёта на немцев, командир этой дивизии полковник Шаймуратов, человек непоколебимого авторитета. С истинно симоновской достоверностью в публикации отмечено самое главное. В тексте стреляет каждое предложение, каждая образно и метко подобранная фраза.
Но когда начало светать, то оказалось, что не четыреста и не пятьсот, а больше тысячи немцев были в селе, и не только оставшиеся в живых тридцать бойцов Нафикова увидели, что немцев за тысячу, но и тысяча увидела, что в селе только тридцать кавалеристов.
И немцы стали высыпать отовсюду: с чердаков, из подвалов, с задних дворов. Стояла сплошная трескотня автоматов.
Нафиков решил пробраться во что бы то ни стало. На улицах села снова разгорелась рукопашная. Окружив своих раненых цепью бойцов, Нафиков приказал им отступать через последний свободный переулок, а сам с горстью автоматчиков стал прикрывать отход. Немцы стреляли снизу, сверху, со всех сторон. Всё меньше людей оставалось вокруг него. Какой-то немецкий автоматчик выстрелил сзади, в спину. Автоматчика убили, но раненому Нафикову становилось всё тяжелее идти. Он двигался, отстреливаясь и останавливаясь, чтобы перевести дыхание. Горло пересохло, хотелось пить. На улице совсем рассвело. Группа бойцов, отход которой он прикрывал, уже выбралась из села в рожь и была в сравнительной безопасности. Но ему самому с горстью оставшихся в живых нужно было пройти ещё несколько домов, а двигаться было всё труднее. Он истекал кровью. Наконец рядом осталось всего два автоматчика – Абсалямов и Юлдашбаев. Майор уже несколько раз падал и снова поднимался.
В конце деревни, выскочив из-за дома, немцы открыли по ним огонь из автоматов. Все трое упали на землю, и майор, не выпускавший автомата, скрипнув зубами, упёр его в раненую руку и, лёжа дал несколько очередей. Немцы упали. Абсалямов и Юлдашбаев снова приподняли и понесли майора. Через минуту новая пуля доконала его. Он неподвижно повис на руках бойцов, и они понесли его бездыханное тело по ржи, через крутые степные овраги. И они бы донесли его до своих, если бы на их пути у стежки не лежал тяжело раненый лейтенант Назыров. Он стонал, бредил и истекал кровью. Они не смогли нести двоих, и, как ни любили своего майора, но живого предпочли мёртвому.
Константин Симонов неделями раньше, обращаясь к солдатам Отечества, писал, как заклинал:
Клянёмся же с тобой, товарищ,
Что больше ни шагу назад!
Чтоб больше не шли вслед за нами
Безмолвные тени солдат.
Майор Нафиков и тысячи солдат Башкавдивизии, может, и не читали этих строк, но стояли «ни шагу назад».
Ночью Абсалямов и Юлдашбаев с тремя разведчиками отправились через вражеские цепи за телом своего командира. Они не нашли его в первую ночь, они не нашли его и во вторую ночь. На третью ночь они решили найти во что бы то ни стало, а когда люди решают сделать что-нибудь во что бы то ни стало, они либо умирают, либо добиваются своего. Так случилось и здесь.
А в дивизионном госпитале в эту ночь санитарка – депутат Верховного Совета Ахметова – отдала четыреста граммов своей крови обессилевшему лейтенанту Назырову, которого недаром вытащили из самого пекла боя Абсалямов и Юлдашбаев.
Так кончился этот бой, похожий на старую богатырскую сказку, бой семидесяти против тысячи.
Нафиков погиб. Но его сосед и друг – командир соседнего полка майор Тагир Кусимов – на следующую же ночь дрался за себя и за своего друга у переправы через узкую степную реку. И хотя река только называлась рекою, и через её русло в эти раскалённые жаром степные дни могла вброд перейти даже курица, – немцы не сумели перейти через неё.
Вечерело. В штабе Шаймуратова у завешенного одеялом окна сидели над картой командиры. Они обсуждали план очередной ночной атаки.
А за деревней, у пруда, отбрасывая в воду вечерние тени, верхом на конях, нагишом купались кавалеристы. Весёлые парни из уральских деревень, они брызгались, свистели, гикали. Им было весело, им нравилось, что всё-таки есть в их жестоком боевом дне одна минута, совсем не похожая на войну.
О рождении этого очерка вспоминал писатель А. Ихсан:
– Двадцать пятое июля 1942 года. Командир 275-го кавалерийского полка Тагир Таипович Кусимов и комиссар полка Сагит Рахматович Алибаев в добротном блиндаже обсуждали итоги вчерашнего короткого, но тяжёлого боя. Вдруг в блиндаж забежал часовой и сообщил, что по дороге скачет группа всадников. Первым подъехал к блиндажу полковник М.М. Шаймуратов. А вот на высоком соловом коне был известный писатель Константин Симонов. На коне он сидел умело, как настоящий конник.
Минута узнавания… Специальный корреспондент газеты «Красная Звезда» Константин Симонов приехал в Башкирскую кавалерийскую дивизию, чтобы, как он выразился, на поле великой войны ознакомиться с боевыми действиями героических сынов Башкортостана.
Газета «Красная Звезда» ещё 9 июля 1942 года (через два дня участия в боях – Ф.В.) поместила такую короткую заметку:
«…Н.Кавалерийская часть смело вступает в схватки не только с пехотой, но и с танками врага, она уничтожила несколько танков и два батальона вражеской пехоты. Смелые налёты на немецкую пехоту совершают кавалеристы-башкиры под командованием товарища Шаймуратова».
Симонов сказал, что много слышал о новой национальной кавалерийской дивизии и мечтал побывать в ней. И вот мечта осуществилась.
Константин Симонов побывал во всех частях дивизии, встречался со многими солдатами, командирами эскадронов. Особенно долго задержался он в кавалерийском полку майора Нафикова.
Писатель сказал, что свой очерк он хотел бы начать с башкирской народной песни. Пригласили кураиста и певца. Симонов с большим вниманием прослушал песню «Урал» и потом использовал переведённый на русский язык текст её в своём очерке.
Очерк был опубликован в «Красной Звезде» 31 июля 1942 года. А позже в письме Константину Симонову я попросил его прислать мне один экземпляр текста. Что он и сделал, приписав от руки в конце очерка: «Вспоминаю через 25 лет то героическое время и героических сынов башкирского народа. Слава всем им – и живым, и мёртвым! 1942–1977. Константин Симонов».
Выдающийся публицист и писатель, каким был и остаётся Константин Симонов дорог нам по многим обстоятельствам, но его очерк о Башкирской дивизии – не только о победных и драматических днях на фронте. Как истинный мыслитель, он правдиво и глубинно высветил характерные черты народа. Расхожее понятие «патриотизм» выразил в нескольких фразах так метко, как не удавалось ещё никому.
Спустя годы
История о стойкости башкирских конников настолько волновала и запомнилась, что К. Симонов вернулся к ней спустя 35 лет, когда готовил к печати первый том сборника «Разные годы войны». Вспоминает: «Уехав в июле на Брянский фронт, я привёз оттуда корреспонденции, напечатанные в «Красной Звезде» и «Правде».
На фронтах опять нас преследовали неудачи, немцы опять наступали и перед нами, корреспондентами, снова, как летом сорок первого, вставала задача увидеть своими глазами людей, подававших в этой трудной обстановке пример воинского умения, мужества, стойкости: самое главное – стойкости.
Такие примеры, разумеется, были даже в самые тяжёлые дни, и именно о них я считал своим долгом писать в ту пору.
Этим и определялся характер всех трёх моих корреспонденций о летних боях в степном и полустепном районах военных действий северо-западнее Воронежа.
Одна из них была о добровольческой Башкирской дивизии, о майоре Нафикове, погибшем во время беспримерного по дерзости ночного налёта на немцев, и о командире этой дивизии полковнике Шаймуратове, человеке непоколебимого авторитета, ещё до войны, как я писал о нём тогда, «объездившем полмира по особым заданиям правительства».
Добавлю, что до конца войны Шаймуратов, успевший стать генералом, не дожил, погиб в бою, как и его командир полка Нафиков».
Константин Симонов, один из лучших писателей Великой Отечественной войны, верно и уважительно описал первые бои башкирских конников. Свои добрые отзывы о них и высокую оценку их подвига он повторил и закрепил спустя многие годы, через временную дистанцию.
Блестящая характеристика от генерала Жадова
Наступил август. С некоторым падением летней жары несколько спал и накал борьбы на фронте. Но в частях дивизии сохранялось внутривойсковое напряжение. Конники занимались боевой подготовкой, принимали новую технику, без устали совершенствовали оборону в инженерном отношении. Если раньше конников вооружали преимущественно карабинами, то теперь увеличилось количество автоматического оружия. Неоднократно предпринимались разведывательно-диверсионные вылазки в ближний тыл врага. Башкирские разведчики предпочитали действовать по ночам, хорошо изучив тропы и перелески в районе линии фронта.
Теперь боевые стычки с врагом проходили гораздо реже, чем месяцем раньше. Так, 13 августа 4-й эскадрон 313-го кавалерийского полка выступил в направлении высоты 224,2. К вечеру подразделение достигло деревни Озерки, прикрыв фланг частей 21-й кавалерийской дивизии, которая наносила главный удар. А 101-й отдельный кавалерийский артиллерийский дивизион тем временем своим огнём поддерживал наступление частей башкирской дивизии на с. Ивановка. Через день, 15 августа, в Башкирскую дивизию прибыл командир корпуса генерал-майор А.С. Жадов. Он хорошо знал М.М. Шаймуратова ещё по учёбе в Военной академии имени М.В. Фрунзе, визит был не случайным: в этот день Минигали Мингазовичу исполнилось 42 года, и командир корпуса тепло поздравил его с днём рождения.
В представлении к очередному воинскому званию «генерал-майор» Жадов дал блестящую характеристику: «Полковник Шаймуратов в период Великой Отечественной войны показал себя преданным делу Ленина, Сталина, грамотным, волевым, бесстрашным командиром. Под его руководством была сформирована 112-я Башкирская кавалерийская дивизия, которую он сумел за короткий срок сколотить в боевой сплочённый организм. Под его руководством дивизия вступила в бой с фашистами 02.07.1942 г. и показала высокие боевые качества, особенно умело и решительно были проведены бои в районе Малые Борки, Озерки, где дивизия нанесла большие потери врагу.
Тов. Шаймуратов прошёл школу боевой выучки, начав с красноармейца. В результате серьёзной работы над собой он стал вполне подготовленным, культурным, требовательным, пользующимся большим авторитетом командиром. За боевые отличия дважды награждён орденом Красного Знамени и представлен к ордену Ленина. В трудной обстановке полковник Шаймуратов продолжает повышать свои теоретические знания и практический опыт…».
Газета «Кызыл атлылар»
Бойцам и командирам, особенно политработникам, повезло: Башкирский областной комитет партии создал при дивизии свою газету «Кызыл атлылар» – «Красные конники». Трудно докопаться до истины: кем и где придумано это название, но оно пришлось по вкусу всем, кто состоял в строю, даже самому командиру дивизии. В этом смысле можно было бы привести немало подтверждений.
Отдел пропаганды и агитации обкома партии закрепил за редакцией газеты хорошо подготовленные, состоятельные кадры. Редактором назначен известный писатель и журналист Али Карнай (Имамгали Мухаметдинович Зулькарнаев), сотрудниками – Шакир Насыров и Ахтям Ихсан, тоже мастера пера, их имена давно известны в республике. Из типографии областных газет добровольцами пришли в «дивизионку» Хуршида Хайрова и Фаузия Рахимова. Редакция была обеспечена полиграфическими средствами и запасом бумаги.
Как всякая структура, создаваемая на пустом месте, редакция газеты прошла немалые препятствия на своём пути становления.
Первый номер газеты был подготовлен до вступления дивизии в боевые действия.
Из воспоминаний Х. Хайровой: «Мы, создавая первый выпуск газеты, работали в обстановке тишины, которая нарушалась разве что весёлыми шутками-прибаутками сотрудников. Солдаты дивизии, проходя мимо, не осмеливались вмешиваться в наши дела. Казалось, какая война, мы и впредь будем работать в благоприятной обстановке, нам же не ходить в атаку или отбиваться от врага. Ещё думалось, каждая буква, проходящая через наши руки и тексты, составленные из отдельных слов, способны стрелять по врагу наверняка. Опытные работники, мы уже понимали значение своей работы, а также цену печатного слова. Но были далеки от мысли, что кончики пальцев, выковыривающие буквы и буквочки, начнут кровоточить, что нам придётся готовить полосы в невероятных условиях войны…».
Второй номер газеты создавался в прифронтовой зоне. Редакционная машина была замаскирована близ деревни. Где-то грохотала война, а на расстоянии пушечного выстрела горел город. Целый город был охвачен пожарищем. Небо заволокло чёрным дымом. Ощущение войны подкрадывалось в сознании всё явственнее.
Сотрудники редакции – пишущие – частью пропадают на передовой, на линии огня. Не успеют вернуться, кто садится за машинку, а кто начинает диктовать (не машинистке!) наборщицам. Мысли корреспондента тут же ложатся в газетную строку.
«Карнай-агай часто шутил по этому поводу, – вспоминает Хуршида Барыевна, – говаривал, хороши мои писаря, не успею сообщить задуманное, они уже складывают в металлические строки. Не могу не сказать особо о Карнае. Он от души был предан любимому делу. Был и настойчивым редактором, и верным другом, и мудрым наставником. Знал людей дивизии, пользовался уважением и авторитетом. Считал своим долгом находиться там, где конники ведут бой. Всякий раз готовил интересные материалы. Иной раз бумага на исходе. Но тут наш редактор проявляет исключительную предприимчивость и находит выход из трудного положения».
Газета выходит на башкирском языке. Журналисты, заодно с ними политработники хорошо знают особенности родного языка. Когда поступает готовый материал на русском языке, перевод делается экспромтом, в набор подаётся в устной форме.
Как нитка за иголкой – куда дивизия, туда и редакция. Старенькая автомашина трясётся по ямкам, колдобинам, что совершенно недопустимо с точки зрения сохранности типографского сыпучего имущества. Однажды так и случилось: была растеряна часть особо необходимого запаса полиграфии.
Пропажа была обнаружена по прибытии на назначенное место близ города Белая Калитва.
«Что делать? Как спасти положение?» – сокрушались в редакции. Казалось, где найти шрифты, линейки, бабашки?
Редактор поделился своей печалью с командиром разведчиков. Тот быстро сообразил: ведь на энном месте, на боку лежит немецкая машина, видимо, тоже редакционная. Рядом с ней рассыпана типографская мелочь. Её так много, что нужное можно подобрать.
Конечно, шрифт мало в чём был приспособлен, но, тем не менее, наборщики проявили немало находчивости и помогли выпустить газету в график.
«В газете мы не раз описывали боевые ситуации, как наши воины отвоёвывали у врага его оружие и ловко направляли его на него же. В этом случае мы почувствовали себя подобно смелым солдатам, потому что употребили в дело трофейный типографский запас», – говорит Хуршида Барыевна.
Две девушки тоже вооружены карабинами. В необходимых случаях они несут охрану редакционной машины, не смыкая глаз, а рано утром приступают к основной работе наборщика. Война не щадит никого.
Не всегда удаётся уложиться в график, нередко выпуск газеты задерживается. Особенно в дни, когда боевые действия идут непрерывно. В такие дни политотдел разрешает выпустить боевые листки. Череда событий в боевой обстановке состоит из трудных дней, неразрешимых ситуаций, досадных потерь и бессонных ночей. По срочному заданию к утру нужно выпустить листок. Для полноценной газеты и времени нет, и бумаги. Так вот кто-то из сотрудников становится рядом с наборщиком и диктует текст. Легко сказать. Всё освещение – коптилка в снарядной гильзе. Пламя сдувается налетевшим ветром. Худо-бедно, текст набран. Тиснут. Теперь девушки берутся за ручки печатной машины. Поскольку нет электричества, приходится печатать вручную. Зато на рассвете тираж готов, можно облегчённо вздохнуть и пот со лба стереть.
Если бы других забот не было. Девушки из редакции нередко становятся санитарками и под свист пуль бегут к раненым и выносят их с поля боя. Оказывают им первую помощь.
Но и в этой, казалось бы, бесконечной войне, бывают дни, когда утомленные люди имеют возможность посмотреть друг на друга в улыбке. Скажем, приехала правительственная делегация из далёкого и дорогого сердцу Башкортостана. К тому же, получен приказ о награждении орденами и медалями особо отличившихся в боях. Тут и на фронте наступила относительная тишина. В такие дни готовить к выпуску газету – праздник. Разрешено выпустить четырёхполоску, да в красном цвете. Однако запас шрифтов настолько ограничен, что каждую полосу приходится готовить отдельно. Как отпечатали первую, разобрали шрифты и начинают набирать вторую. Так до четвёртой. Опять ночь напролёт на ногах. Усердие через силу. Но радость всеобщая – к утру тираж готов.
Выпуск «Кызыл атлылар» продолжался в течение полутора лет. Малоформатная газета стала не только коллективным агитатором и пропагандистом, но и коллективным организатором. Редакция всего-то из пяти человек выполнила свою задачу на отлично. Об этом не раз было сказано и устно, и печатно. Выпуск газеты прекратился в связи с отрывом редакции от дивизии во время Дебальцевского рейда. Для возобновления уже не было возможностей.
Боевые награды Родины
Кто напуган, тот наполовину разбит.
Генерал Городовиков
В августе за мужество и героизм 106 воинов дивизии были удостоены правительственных наград. Награды вручались на передовой в перерывах между боями. Как вспоминал комиссар 275-го полка Сагит Алибаев, «награждённые собрались в штабе дивизии. Пользуясь случаем, солдаты попросили Гайфуллу Сарбаева сыграть на курае. Сыграл арию «Нигмата» и ещё несколько мелодий. Награждать приехал член Военного Совета 21-й армии товарищ Воронин. У всех радостное настроение, давно таких торжеств не было. Звуки бомб, мин, пуль, атак – будто всё улетучилось. После поздравления Воронина и комиссара дивизии Назырова объявили перерыв.
Начался торжественный ужин. Поднимались тосты. Народу много. Старшие командиры и политработники наверху, на сцене. За одним столом Гариф Макаев, Тагир Кусимов. Напротив Байгужа Саитгалин, Хайрулла Ахметов. Тагир с Гарифом вспоминали, как вместе учились в Казани и вместе начинали служить в Башкавдивизии. Бадри Исянов, Хажиахмет Утяшев, Сабит Ишкильдин, комсорг полка Зиннат Валиев сыграли на курае «Урал», «Азамат» и другие мелодии. Так закончился этот торжественный день».
Из архива: май 2014г.
Оригинал публикации находится на сайте журнала "Бельские просторы"
Автор: Фарит Вахитов
Журнал "Бельские просторы" приглашает посетить наш сайт, где Вы найдете много интересного и нового, а также хорошо забытого старого!
