Во времена моего ратного подвижничества на южных рубежах империи, в частности в столице Туркменской ССР, культурными просветителями тёмных солдатских умов были зам командира по политической работе майор Кузнецов Иван и комсорг лейтенант Афанасьев Юрий. Нести воззвания и двигать манифесты им помогал сержант срочной службы Александр Степаненко – безотказный мастер на все руки ведал кино-фотоделом, и прочим ремеслом. Когда вихри враждебные веяли над нами и тёмные силы нас злобно гнели, или возникал злободневный вопрос по дисциплинарному поводу – спускалась директива, а Шурик оформлял её подходящим плакатом или тряпичной растяжкой.
Замполит – и в Каракумах замполит. Работа: быть на свадьбе женихом, похоронах покойником! Их спецом обучают держать армию в идеологическом векторе, замечать скрытое, обнажать нежеланное. Неусыпно следить, чтобы военнослужащие «хулиганство не расхлябывали и безобразие не нарушали»! Ничего в батальоне не ускользало от всевидящего ока и всеслышащего уха неугомонного майора, а всечующий копчик отрабатывал чётко наперёд!
Замполит – это из-за угла подглядывать или сквозь стакан подслушивать! В прямом и переносном смысле...
Отслеживать общественно-политическое состояние войсковой части обязывала должность. Кузнецов иногда удивлял осведомлённостью. Анализировал отлично или по наитию – неизвестно, но зам по воспитанию был в курсе всея дел. Либо вербовал сексотов, коих жители страны с воспетой воровской романтикой определяют понятнее – стукачей, в заклятиях стыда за доносительство перешёптывающих расклад неуставных деяний. Сдерживая посыл, воспитатель без труда подбирал слова и сводил примеры, чтобы в тяжёлых или безвыходных ситуациях солдаты не впадали в уныние, даже от плохих известий из дома.
Неподтверждённые слухи тоже обращал в нравоучения. В тот год ашхабадская общественность бурно обсуждала трагичный инцидент в высотном здании гостиницы «Турист». Влюблённая парочка амурного возраста забралась по внешней пожарной лестнице на крышу и сиганула вниз. Оба насмерть. Молодёжь была разных национальностей и вероисповеданий, родители запрещали встречаться наотрез. Строптивая юность не восприняла архаичных требований от несговорчивых родственников, нашла выход только через такой страшный поступок. Жуть!
Шекспира начитались?.. Монтекки – Капулетти?..
Может Кузнецов владел более полной информацией, перед солдатами не уточнял, приводя финал данной трагедии к тому, что даже самые непреодолимые проблемы нельзя решать таким дичайшим способом...
Не могу не отметить великие чаяния в дни всесоюзных и республиканских выборов. Войсковая часть должна была выдать стопроцентный результат, голосуя за трудновыговариваемые фамилии, на фоне которых название исландского вулкана Эйяфьядлайёкюдль отлетает от зубов скороговоркой. На разводе Кузнецов научал, где ставить галочку. Разве забудешь сцену, как неустанно идейный светоч курсировал перед общим строем и без остановок извергался аналогиями, словно лазером прожигая целомудренный оберег воспитанной с детства правды:
― Выборы дело добровольное! Но... есть инициатива отдать наш армейский голос проверенному коммунисту Ниязову Сапару Мурату Атаевичу! (Чья инициатива, кто оно есть, и на какой полосе препятствий проверялся кандидат, партия как всегда молчала.) Туркмения насыщена заковыристыми фамилиями, и народных избранцев в том числе! Кто не запомнил имени делегата, вспомните: Нашу Сашу Мыл Андрюша! По заглавным буквам «Н-С-М-А!»
Эталон тренировки памяти... Что творилось в голове поборника идей пролетарского вождя трудно гадать, но в политике Кузнецов сгубил в себе поэта, сдаётся мне.
Затем, в едином порыве батальон рвался на избирательный участок – поощрением служил бесплатный сеанс во фронтовом «Космосе». Или давалось свободное время в пределах территории батальона. Так что на заре восхождения солнца нации и меня приглашали голосовать за будущего туркменбаши (отца всех туркмен) ― несравненного и солнцеликого «Нашу Сашу Мыл Андрюша»...
Но куда смешнее, если мне правильно вспоминается, имя «Сапармурат» пишется слитно, надвое не делясь...
Сколько золотых статуй ему будет поставлено...
Не замолчу памятные социалистические демонстрации. Солдат привлекали к мероприятию в качестве живой изгороди, но связистов не баловали. Там учебок не счесть. Против праздничной трибуны стоит здание штаба КСАПО – Краснознамённый Среднеазиатский пограничный округ на интервале выставлял пограничников. КГБ везде бдел!
Дни выборов ремвзвод проводил в увалах, но советские люди с пелён привыкали демонстрировать достижения родителей (в обоих смыслах), сидя с воздушными шарами на их натруженных плечах. У «Космоса» мы примыкали к трудовой колонне, блаженно нёсшей транспаранты как старообрядцы хоругви, и в едином потоке вопили лившиеся из оглушающих репродукторов лозунги.
Главная трибуна с плеядой портретов союзной верхушки и лощёными мордашками республиканских небожителей обвешана транспарантами и коврами, утопала в цветах, шарах и флагах. Проходя мимо, солдаты снимали фуражки и всплеском радости гримасничали в объективы кинокамер телевидения. Вдруг родители в общесоюзных новостях увидят? Приятно же будет? Далее праздничная процессия поворачивала на улицу Ленина и благополучно рассасывалась на Аллее Славы напротив госуниверситета. Торговля буйствовала напитками, мороженым, выпечкой и фруктами, а скопления демонстрантов не давали добру залёживаться. Как по всему Советскому Союзу!..
Замполит Кузнецов редко отчитывал перед прямым начальством, но наедине вставить фитиль ремонтнику не чурался. Котов и Нуриахметов не выносили сор из избы – своих не сдавали. Сеятель прекрасного внимал положение дел – грозил с глазу на глаз, а в целом на подразделение влиял через комбата. Зато, если требовалось взболтнуть кризис творчества и срочно сваять антенну на телескопическом шесте, например, то на заметке подручный Шурик или кто-нибудь из ремвзвода. Я неоднократно выполнял поручения Кузнецова, отчего поделом себе не скромничал и ходил в увал не один лишний раз. Замполит не жадничал, за скорое исполнение поручений отпускал в город.
Приметным поручением Кузнецова была «просьба» проверить систему внутреннего радиооповещения в Доме Офицеров ашхабадского гарнизона. Так субботним утром конца февраля 1988 года замполит вызвал меня и Шурика Степаненко и... выписал пару увольнительных.
В город мы выходили накануне. Под Ашхабадом в те дни проходили сборы воинов-интернационалистов, многие кадровики батальона там присутствовали. Незанятым нарядом солдатам скитаться в расположении части незачем, чтобы не шарахаться по территории, нас выгоняли за пределы. Ремонтники прикинули, что к чему и под шумок раскрутили на записку комсомольца Афанасьева.
На упомянутом мероприятии устраивался концерт с участием Александра Розенбаума и мало известной группы «Голубые береты», а сам Ниязов раздаривал чуть ли не полторы тысячи комплектов экспериментальной формы одежды. «Афганка» была уже не в новинку «за речкой», но в Союзе была желанным подарком. Разве только приближённые к командованию офицеры и редкие прапора нет, да и щегольнут на построении. Даже на вещевых складах были мизерные партии и то больше для ознакомления.
Нашему шефу комплект новой формы тоже достался. Про праздник на сборах Котов молвил вскользь, подробно рассказал пернатый. Командир выезжал на неутомимой антилопе гну и Андрей был естественно в курсе событий.
В общем, замполит непредсказуемо расщедрился:
― Назаров, Степаненко, назавтра увольнительные в город! Задачу ставлю, управитесь – гуляйте в городе!
― Тарищ майор, за что такая радость подвалила?
Более загадочного поощрения мы не получали.
― Радуйтесь, сколько влезет, а на вечерней поверке как штык! Назарову взять, что сочтёт необходимым...
Необходимым хотелось счесть половину взвода...
Замполит дал указание отбыть в распоряжение коменданта гарнизонного Дома Офицеров, а парадку велел, чтобы повседневкой не тонизировать патруль на нежелательные действия. Каким боком Кузнецов коснулся ДОСА – одному ему известно, но комендант встречал нас с распростёртыми объятиями, хотя и в ежовых рукавицах.
В Доме Офицеров Шурик Степаненко занимался своими политическими делами, относительно меня команда проверить исправность разводки радиооповещения.
На 23 Февраля был проанонсирован концерт ко Дню Советской Армии – и как не блеснуть ремонтниками? Почему был выбран я – не знаю. Срамить образ связиста мне не довелось по простой причине, что оповещение фонило исправно ещё с подзабытых сталинских времён. А знаете, как приятельно блистать профессиональными знаниями, когда всё работает без стороннего вмешательства?
Определить состояние разводки репродукторов подговорил помочь одного тамошнего рядового бездельника, чтобы засел в радиорубке и клохтал в микрофон. Ему не в тягость, и мне дело делается – честь по чести! Симуляцию проверки я выполнял честно: заходил во все уголки здания и слушал наговариваемый счёт. Заперто, не заперто – есть доступ, нет – по ходу заглядывал за каждую дверь и в глухие места офицерского дворца, теребя интерес к внутреннему убранству. Всё просмотрел – никакой экзотики!
Народ, мало кто в военной форме, встречался всюду, в одном помещении пригласили за стол на чашку чая. Открываю дверь: два мужика в бумагах копаются. Третий за отдельным столом импровизирует с бутербродами и корзиной фруктов. На меня обратил внимание подлысевший мужик с блестящим черепом и черным ободком волос от уха до уха, примечательно шевельнувший густыми усами, той же казистой пышности, как у самого Котова:
― Солдат, подойди, пожалуйста! ― наполнил комнату баритон, показавшийся знакомым. Даже слишком знакомым. Сразу не вспомнить, этот тембр доносился до моих нежных ушей наверняка и доносился неоднократно.
― Да? ― вошёл я, осмелевший. Козырять по форме не пришлось, так как двое были в современной афганке без знаков воинского различия, третий щеголял в джинсах и не менее модной олимпийке «Adidas».
― Знаешь композитора, что заладил «раз-два-три»? В ушах звенит как от колокольного перезвона...
― Композитор в радиорубке, передаёт радиограмму для меня. Проверяем перед концертом оповещение.
― Давай, тормозите с оповещением. Садись, кушай. Сам будешь сыт, и мы отдохнём! ― подвинул стул усатый.
Я не смог отказаться от манящего бутерброда с толстым куском «по-домашнему» копчёной колбасы. Фрукты не манили, запах копчения отступать не позволял.
― Родом ты отколе будешь?
― Не от Коли я, а от Славы из Горького!
― Шутник? Похвально! Бывал в вашем городе...
― И я бывал восемнадцать лет безвылазно...
Со штатским я успел приговорить пару бутербродов. Под чаёк с лимоном. Из толстенных стаканов в поездных подстаканниках. «Афганцы» не отрывались от бумаг, что-то черкали карандашом, как вдруг предательски эбонитовая коробка принесла весточку о скором расставании:
― Раз-два-три, раз... два... три...
Не вовремя! Пришлось перед хлебосольными хозяевами откланяться, задержавшись взглядом на непочатом третьем бутерброде, и пообещать присутствующим, скоро этот надоедливый пересчёт должен прекратиться.
После того как отмахнул завершение проверки, всею твёрдостью воли обязал себя к гостеприимным артистам не возвращаться. Прекрасно внимая, что колбасы и не откупоренная бутылочка припрятанного под стол туркменского винца всё ещё дожидались своей потребности.
Надо же совесть иметь, в конце-то концов?
23 Февраля концертный зал Дома Офицеров был под завязку заполнен военными. Войск в окрестностях Ашхабада немало, зала не пустовала. Только связистов человек тридцать наш идейный вдохновитель пригнал... В первом отделении выступали барды, иные исполнители, вокалисты поодиночке, ансамбли «Каскад» и «Голубые береты». После перерыва на сцену вышел приметный усач, которого двумя днями ранее объел на пару бутербродиков один нагловатый гастролёр. Теперь я понимал, почему баритон показался мне удивительно знакомым – кажется, я не раз слышал его звучащим из динамиков дворовых кассетных магнитофонов. Конферансье объявил маэстро так:
― Праздничный концерт, приуроченный к семидесятой годовщине создания Советской Армии, продолжает автор-исполнитель Александр Розенбаум!
Читайте также:
- Обидеть Васю может каждый...
Другие мои армейские рассказы можно прочитать ЗДЕСЬ
Повсеместное распространение интернета, с помощью которого начали находиться старые друзья и в том числе сослуживцы, разбудило во мне щелкопёра и подвигло к описанию срочной военной службы в рядах «интеллигентных» Войск Связи непобедимой Советской Армии, в самый разгар перестройки, 1986 – 1988 годы, Самарканд – Ашхабад. Краснознамённый Туркестанский Военный Округ.
Ознакомиться и скачать можно по ссылке Майами в Туркестане
Подписка и комментарии приветствуются!
помощь автору канала: карта МИР 2202 2032 5146 6795
