Вчера нашему чудесному, доброму, светлому и необычному мальчику исполнилось 7 лет!
Мы его очень любим. Ценим и принимаем. Всего. Такого, какой он есть. И я бы не стала в нем ничего менять. Потому что он замечателен уже тем, кем родился.
Единственное, я бы очень хотела, чтобы Тим адаптировался и приспособился жить в настоящем мире комфортно на столько, на сколько это возможно.
Пишу о мальчике Тиме
У него аутизм
Описывать семилетие ребенка и не сказать про аутизм не получится. Потому что это его часть. Его составляющая. Тим аутист. Он такой. Другой. Но не менее ценный и любимый.
——-
Рождение для Тима было сложным. Во время родов у него начало останавливаться сердце. Были вызваны реаниматологи.
В течение нескольких минут нашу палату заполонили люди… Очень много людей… Не знаю сколько. Они завозили с собой оборудование для реанимации младенца…
Муж стоял рядом со мной. Держал меня за руку. Ему почти не осталось места в палате. Его вжали в мою подушку. Он понимал, что с ребенком что-то не так.
А я, занятая процессом, не понимала.
Не понимала откуда все эти люди и что им надо…
Тим родился синий-синий… И вдруг закричал.
Все эти люди стали ликовать и хлопать в ладоши.
Младенца положили мне на грудь. Я радовалась и не понимала причину аплодисментов. Только удивилась, почему ребенок такой синий.
Позже, меня долго будут мучать ночные кошмары, где в голове прорисовывался ужас пережитого…
——
С рождения у Тима были странности, которых не было у наших старших детей.
Вот только про аутизм мы не думали. Потому что ничего о нем не знали.
Первое время все списывали на сложные для ребенка роды.
Тим был не простым младенцем.
Спокойно он себя чувствовал только на руках. Я даже с ним спала сидя, обложившись подушками.
Казалось, пространство пугает его. Он кричал и в кроватке и на пеленальном столике.
В ванночке во время купания.
От малейшего дуновения ветра в лицо. И резкого шума.
Кричал каждый раз, когда ему трогали голову. Боялся малейшего давления в районе головы. Поэтому мы использовали одежку только на пуговках и кнопках.
А еще он давился. И это было странно. Мы ждали, что рвотный рефлекс уйдет с возрастом. Но он так и остался.
Беспокойство, плач и крик в чужих, незнакомых и публичных местах.
В два года беспокоило отсутствие речи.
Все вокруг списывали на то, что он мальчик и растет в двуязычной среде.
Параллельно с этим мы стали замечать, что Тим не реагирует на нас.
Тогда же начались сильные истерики.
Мы обратились к врачу. Наш доктор в то время не заметила аутизм. Ребенок был ласковый, контактный. Без стереотипных движений. Он не кружился и не ходил на носочках… Не качался часами на качелях. Точнее, он не качался на них СОВСЕМ!
Она направила нас на прием в центр развития, к логопеду и эрготерапевту.
Но посчитала, что случай у нас не экстренный, Тим скоро заговорит… и поставила в долгий список ожидания.
Предупредила нас, что будем ждать год.
Врач была уверенна, что за это время Тим начнет разговаривать. И консультация специалистов нам не понадобится.
К трем годам Тим не заговорил. И мы попали на прием, после которого получили направление на обследование.
Затем настали времена ковида. Мир как будто бы вымер. Все, что работало до этого, перестало работать.
К врачам попадали только неотложные случаи.
И мы прождали диагноза до 4,5 лет.
К тому времени коррекцией с Тимом занимались 1,5 года. И мы свыклись со словом аутизм.
Я ожидала услышать этот диагноз.
Но на приеме у врача, мой мозг все равно предательски заставил меня плакать. Хотя, казалось, за последние 1,5 года я уже выплакала все слезы. А нет. Остались еще…
А потом еще немного…
В пять лет пришло принятие.
Все. Полное осознание.
Дальше вполне себе счастливые будни.
Мы научились жить по-новому, с оглядкой на аутизм. Но жить полноценной и радостной жизнью.
Продолжение следует…
