Весна была уже на излёте, молодое лето стояло на пороге. Листва на деревьях была ещё свежая, солнышко грело ласково, радостно гомонили птицы, всё вокруг пело гимн вновь родившейся жизни...
Иван Сергеевич шагал по просёлочной дороге, и свежая рана в душе не мешала ему радоваться тому, что с нашим уходом жизнь на Земле не заканчивается.
А рана всё ещё кровоточила - ушла из жизни его любимая, незабвенная, милая Сашенька. Доживать ему теперь вдовцом... Одно утешало - перенесённый инфаркт и два стента обещают сделать разлуку недолгой.
Прямо с похорон жены отправился Иван Сергеевич в родную деревню, где жили и умерли его родители. Делить с сыном покойной жены крошечную квартирку, в которой они жили, Иван Сергеевич не захотел - зачем, если у него есть пустующий дом в деревне? Своих детей у супругов не было - не позволило здоровье Александры Степановны.
Только дом-то старый, нуждается в умелых мужских руках, да ведь Иван Сергеевич - старый солдат, дошагавший в своё время до самого Берлина, и не только воевать но и восстанавливать разрушенное ему было не впервой!
Родительский дом сиротливо взглянул на него заколоченными окнами... Заброшенный, запущенный...
За инструментом, чтобы оторвать доски, которыми были забиты окна, пошёл Иван Сергеевич к двоюродной сестре Гале, у неё и заночевал, а утром с её сыном Андрюхой принялись за дело, и за неделю привели они дом в порядок, вернули ему жилое состояние.
Полусгнившие наличники строго-настрого приказала Галя заменить на новые, потому как они - вход в душу хозяйскую..
Сохранившийся отцовский столярный инструмент пришёлся очень кстати - он грел руки и душу. С радостью взялся Иван Сергеевич мастерить новые наличники. Справился - очень хорошо получилось, и когда новенькие резные наличники засияли на окнах ожившего дома, потянулись заказчики - и в такие тяжёлые, как начало девяностых, времена, нужда в красоте у людей не пропала...
От того, что людям нужны плоды его рук, душа Ивана Сергеевича отогревалась, успокаивалась. Пригнал он из города свою старенькую, но надёжную Ниву, и дело пошло...
Приснился ему однажды престранный сон, и после него весь день не оставляло Ивана Сергеевича чувство обиды: будто открыл он дверь квартиры, в которой жил со своей Сашенькой, а она встала на пороге и не пускает его дальше. И строго так говорит ему: " Не пущу! Возвращайся назад! Зачем пришёл? Нечего тебе здесь делать!"
Очень непохоже это было на ласковую и добрую Сашу, никогда от неё таких слов Иван Сергеевич не слышал. И что ещё обидело - какие-то люди за спиной у неё ходят, а мужу в её доме не нашлось места! Конечно, сон это, и смешно на приснившуюся покойницу обижаться, а всё же осадочек остался...
В тот же день вечером, выходя из магазина, чуть не споткнулся Иван Сергеевич об тощего и чумазого пацана лет восьми, сидящего на крыльце. На щеках у мальчишки были отмытые слезами дорожки. Назвал себя Серёжкой.
Спросил его, почему на ночь глядя на улице болтается. Ответил, что мамка набила, обиделся и ушёл из дома. Неладное разглядел Иван Сергеевич - кроссовки на мальчишке разные, рваные, грязные - явно из помойки. Такие же и штаны...
Привёл его домой, молоком напоил, накормил - мальчишка на еду набросился, как бездомный пёс. Отправил его к матери. А утром нашёл Серёжку, завернувшегося в половичок, спящим на крыльце своего дома.
Взял его на руки, внёс в дом и положил на диван. Пацан так и не проснулся...
Когда гость выспался - отмыл его. Грязь сходила слоями, и после помывки Серёжку было не узнать. Рассказал, что вернулся вечером домой, а мамки дома нет - вместо неё пьяные дядьки в доме хозяйничают, ругаются да дерутся...
Усадил Иван Сергеевич гостя за завтрак, а сам пошёл к сестре узнать что к чему.
- Наркоманка его мать! - сообщила ему Галина. - С тех пор, как погиб Серёжкин отец, совсем скатилась - пропадает. Не до ребёнка ей! Да таких здесь полно, а опека в это вмешиваться не спешит...
В прошлом году тут парочка таких родителей детей заморозила в сенях - напились, и детям дверь в избу открыть забыли. И Серёжка у Анжелки эту зиму не переживёт - уморит она его, одурела совсем!
Отправился Иван Сергеевич к Анжеле на другой конец деревни. То, что он увидел и услышал, его потрясло: нечто, бывшее когда-то женщиной, сине-фиолетовое, как баклажан, грязное, циничное, потребовало с него денег за право кормить и воспитывать её сына...
Ошеломлённый увиденным отправился Иван Сергеевич домой. Возле дома Серёга старательно домывал последнее колесо Нивы. Чистая машина сияла на солнышке как новенькая...
Вечером, за ужином, Серёжа попросил разрешения звать Ивана Сергеевича звать его папой Ваней.
- Папа Ваня, ведь мы же семья теперь? - заглядывая Ивану Сергеевичу с надеждой в глаза спросил через два дня Серёжа.
- А как же, конечно, семья! - ответил впервые став папой Иван Сергеевич.
- А ведь в семье должна быть женщина!
- Да ты меня женить, что ли, собрался? - засмеялся Иван Сергеевич.
- Нет, не женить! - отозвался мальчишка. - Потом тебе расскажу!
Следующим вечером, вернувшись из поездки к заказчику, Иван Сергеевич обнаружил в своей семье пополнение - возле дома трудились уже два работника: в тщательно обработанный клочок земли величиной метра в два квадратных Серёжа вместе с худющей девчонкой в резиновых сапогах сажали лук.
- Это Вера, подружайка моя! - смущаясь, объявил Серёжка. - Вот, украла банку лука - сажает! Это ведь женское дело - сажать да растить. Или детей рожать! А она хорошая, Верка - у своих не ворует!
Десятилетняя Верка рассказала свою историю: мать из соседнего села выпроводила её из дома и прислала сюда к бабушке, а бабушка уже год как умерла. Только забыла мамка про это.
На похороны она пьяная приехала, и с похорон её привезли пьяную и возле дома из машины выгрузили... Я и подумала - ну, раз мамка из дома выгоняет - буду одна жить...
- А возьмите и меня в вашу семью? Я хозяйством заниматься буду - я ведь всё умею - и обед сварю, и постираю, и на огороде работаю!- с надеждой заглянула в глаза Ивану Сергеевичу Вера. Вид у неё при этом был такой виноватый, как будто она что-то у него украла...
Вечером пришёл он к сестре.
- Понятно, обогреешь, прокормишь ты беспризорников, а как же быть с законом? Ведь матери-то их живы!
- Да дело-то не в том! Эти дела уладить можно, да не знаю я, сколько проживу, когда меня Бог призовёт! Вот, принёс на сохранение тебе мою заначку! - и протянул Галине пачку купюр, завёрнутую в газету. - Если что со мной случится, найди им детский дом получше или, если захочешь, на себя опеку оформи! Здесь три тысячи долларов!
- Так вот почему не пустила меня к себе Сашенька моя! - думал, шагая к своему дому Иван Сергеевич. - Здесь, на Земле, есть для меня ещё много важных дел!
