Стигматизация и самостигматизация в рамках когнитивного подхода в психотерапии. Часть 2

Автор статьи: Светлана Леонидовна Соловьёва, Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего образования «Северо-Западный государственный медицинский университет им. И.И. Мечникова» Министерства здравоохранения РФ

Явления стигматизации и самостигматизации как когнитивные феномены, сопровождающие формирование новой идентичности у пациентов — статус «здорового человека» изменяется на статус «больного» — могут рассматриваться с позиций когнитивной психологии. Снижение болезненности тревожных переживаний означает, прежде всего, поиск информации, снятие неопределенности, предполагая ориентацию будущего пациента на получение диагноза. У «наивного» пациента, не имеющего медицинского образования, существует более или менее осознанное представление о том, что в медицине есть конечное число болезней, верифицируемых на основании определенного перечня симптомов, которые выявляются конкретными научно-обоснованными методами; он склонен предполагать, что эта классификация носит окончательный характер, охватывая все возможные формы человеческой патологии. Эти представления заставляют будущего больного действовать определенным образом, перечисляя врачу, без учета его специализации, то, что условный пациент считает проявлениями своей «болезни»; он думает, что предъявляет объективные симптомы, которые врачу остается только проверить научно обоснованными объективными методами, но на самом деле излагает жалобы — эмоционально окрашенные, субъективно представленные психологические или психосоматические проявления физиологических процессов, которые, в зависимости от способа предъявления, могут быть отнесены врачом как к категории «нормы», так и к патологии.

Получив вместо предполагаемого, то есть вполне определенного «диагноза» предложение врача пройти более или менее длительное, травматичное и дорогостоящее обследование, будущий пациент соглашается на него только в том случае, если его «болезнь» в его субъективной психологической реальности в данный момент представляет собой с его точки зрения реальную опасность. Если врач считает возможным сформулировать пациенту предположительный диагноз или очертить наиболее вероятную зону поиска, не отвергая вероятности наличия заболевания, то условный больной превращается в реального пациента: во-первых, компетентный специалист не отверг его «симптомы» как признаки болезни, а его самого принял в качестве «больного»; во-вторых, «диагноз» снимает неопределенность, а также уровень напряжения и тревоги, поскольку означает для пациента назначение соответствующих лекарств, и, следовательно, гарантированное излечение.

Происходит стигматизация пациента: из просто человека он превращается в «гипертоника», который отныне должен следить за своим давлением, или в «диабетика», который должен постоянно измерять сахар в крови, или в депрессивного пациента, который систематически должен снимать эмоциональный дискомфорт приемом антидепрессантов. Если для врача, приоритетом которого является жизнь, естественно проявлять повышенную настороженность в плане инфаркта, инсульта, суицида или диабетической комы, то подобные установки пациента интерпретируются как проявления его ипохондрии, депрессии или паранойи.

Таким образом, само явление стигматизации выглядит неизбежным, поскольку врач и пациент, имея разное образование, говорят на разных языках, вкладывая в одни и те же термины разное содержание: врач — клиническое, соответствующее полученному образованию и специализации, пациент — индивидуально-психологическое, в контексте его уникального жизненного опыта. Врач профессионально насторожен на поиск отклонений психофизиологических функций от «нормативных», в то время как функционирование практически здорового человека предполагает гораздо более высокий порог отражения в сознании этих отклонений. Обсуждая между собой предъявляемые жалобы, врач и больной, используя одни и те же термины, вкладывают в них разное содержание. Помещенные в контекст клинического мышления врача, жалобы пациента имеют иное значение, чем в актуальной психологической реальности пациента. В результате при наличии возможных временных проявлений соматической или психосоматической дисфункции на пациента накладываются (или он сам накладывает на себя — самостигматизация) неоправданно жесткие ограничения, существенно снижающие его способность к реализации профессиональных, социальных, индивидуально-психологических ценностей и целей. Сама вероятность получения диагноза означает для пациента законное избавление от ответственности за нерешенные психологические, профессиональные и социальные проблемы, одновременно расширяя диапазон его «прав» на помощь, поддержку, повышенное внимание и заботу.

Динамичные социально-психологические процессы, предъявляющие повышенные требования к личности человека, не всегда воспринимаются им как «вызов», тренирующий на преодоление трудностей, активизирующий резервы и ресурсы, адаптивные и компенсаторные возможности личности; эмоциональный стресс не всегда становится точкой личностного развития и роста. Социальный стресс, особенно в среде социально уязвимых социальных групп, провоцирует психологические реакции «ухода» в виде алкоголизма, наркоманий, нарушений пищевого поведения и других форм аддиктивного поведения. Реакция «ухода в болезнь», приобретающую значение «условной желательности», становится наиболее очевидным решением в том случае, если социальные последствия заболевания имеют для личности пациента большую положительную значимость, чем негативные переживания от дискомфорта вследствие незначительных или умеренных отклонений психосоматических функций в рамках пограничных состояний. «Уход в болезнь» проявляется неосознаваемым психологическим саботажем в отношении выздоровления и выписки; пациент предпочитает защищенность пребывания в стационаре, где получает гарантированное внимание и поддержку, заботу и уход.

Самостигматизация одиноких пожилых людей, относящихся к материально необеспеченным слоям населения, проявляется и в стремлении получить реальную материальную выгоду, которую может предоставить ему госпитализация, когда он избавлен от необходимости покупать себе еду и лекарства, а окружающие стремятся скрасить его болезненное состояние маленькими подарками и услугами. Представление об «условной выгоде» социальных последствий болезни имеет не менее давнюю историю, чем указания на ее негативные последствия. Так, согласно Э. Гоффману, «нормальным (обычным) восприятием и отношением (действиями) к человеку со стигмой, являются: благожелательное социальное действие, призванное смягчить и сгладить наличие у человека стигмы». Это положение подтверждают многочисленные социально-психологические исследования. Так, например, исследования содержания понятия «инвалид» в общественном сознании показали, что благодаря стойкому стереотипу люди ассоциируют с этим словом необходимость заботиться и помогать людям, подпадающим под это понятие.

Социальная пассивность групп населения трудоспособного и репродуктивного возраста, которые рассматриваются врачами в качестве «практически здоровых», но направляют основные усилия на посещения разнообразных медицинских учреждений, прохождение разнообразных диагностических обследований, завершающиеся в конечном счете получением того или иного диагноза — своеобразной «индульгенции», избавляющей от участия в решении социальных проблем, заставляет исследовать социально-психологические аспекты самостигматизации.

Формируется представление о том, что превращение практически здорового человека в больного происходит не только в связи с появлением у него симптомов какой-либо болезни, но и содержит в себе возможность ослабления психологического дискомфорта, решения внутриличностных проблем, в частности, в связи с нерешенными экзистенциальными проблемами смысла его существования, переживаемыми особенно ярко в перспективе приближающейся смерти.

Список литературы

1. Аллен В. Записки городского невротика, маленького очкастого еврея, вовремя бросившего писать. Санкт-Петербург. Издательство «Симпозиум», 2002.
2. Барковская А. Ю., Протащик Д. В. Социальное неравенство в аспекте телесности. «Современные проблемы медицины: теория и практика»: материалы международной заочной научно-практической конференции (05 ноября 2012 г.) — Новосибирск: Изд. «Сибирская ассоциация консультантов», 2012. — 72 с. С. 52-58.
3. Барковская А. Ю., Протащик Д. В. Социальные причины избыточной массы тела и ожирения подрастающего поколения россиян. Социология медицины — реформе здравоохранения. Научные труды IV Всероссийской научно-практической конференции (с международным участием), 3-4 октября 2013 г., Волгоград. — Волгоград: Изд-во ВолгГМУ, 2013. — 264 с. С. 139-145.
4. Гурович И. Я. Взаимодействие общемедицинской и психиатрической помощи и стигма психиатрических расстройств // Рус. мед. журн. 2001. Т. 9. № 25
5. Кабанов М. М., Бурковский Г. В. Редукция стигматизации и дискриминации психически больных Обозр психиат и мед психол. 2000; 1: 3-8.
6. Кнуф А. Стигма: теория и практика//Знание. Понимание. Умение. — 2006. — № 2. — с. 149-153.
7. Коцюбинский А. П., Бутома Б. Г., Зайцев В. В. Стигматизация и дестигматизация при психических заболеваниях. // Социальная и клиническая психиатрия. — М., 1999. — № 3. — С. 9-14.
8. Липай Т. П., Мамедов А. К. Стигматизация как социальный феномен (методология исследования). Электронное научное издание «Актуальные инновационные исследования: наука и практика», 2011 год, № 1.
9. Михайлова Ирина Иосифовна. Самостигматизация психически больных: диссертация… кандидата медицинских наук: 14.00.18/Михайлова Ирина Иосифовна; [Место защиты: Научный центр психического здоровья РАМН]. — Москва, 2005. — 211 с.: ил.
10. Недзельский Н. Н. Поддержка людей, живущих с ВИЧ. М.: ИНФО-ПЛЮС, 2003. — 146 с.
11. Самостигматизация при основных психических заболеваниях: методические рекомендации/Ястребов В. С., Гонжал О. А., Тюменкова Г. В., Михайлова И. И.; Науч. Центр психического здоровья РАМН. ó М., Изд-во ЗАО Юстицинформ, 2009. ó 18 с.
12. Скрипка Е. Ю. Качественное исследование самостигматизации больных с психическими расстройствами // Молодой ученый. — 2012. — № 7. — С. 232-237.
13. Слободская А. В. СОЦИАЛЬНЫЕ ПОСЛЕДСТВИЯ СТИГМАТИЗАЦИИ // Научное сообщество студентов XXI столетия. ОБЩЕСТВЕННЫЕ НАУКИ: сб. ст. по мат. XX междунар. студ. науч.-практ. конф. № 5 (20). URL: http://sibac.info/archive/social/5 (20).pdf (дата обращения: 28.12.2016).
14. Хлызина Ю. С. Последствия стигматизации: бомжи вне общества // Научный общественно-политический журнал. — 2008. — № 3-4 (9). — с. 92-94.
15. Agermeyer M. C. Stigmatiesirung psychisch Kranker in der Geselschaft // Psychiatrische Praxis. 31. 2004.
16. Corrigan, P. W. Selfstigma and the «why try» effect: impact on life goals and evidence-based practices/P. W. Corrigan // US National Library of Mental Health [Electronic resource]. — Mode of access: http://www.ncbi.nlm.nih.gov/pmc/articles/PMC26940 98/Date of access: 04.01.2012.
17. Corrigan P. W., Watson, A. C. The paradox of self-stigma and mental illness // Clinical Psychology: Science and Practice. Bd. 9. 2002. S. 35-53.
18. David, A. Insight and Psychosis/A. David // Brit. J Psychiatry. — 1990. — 156, 6. — P. 599-602.
19. Goffman, E. Stigma: Notes on the Management of Spoiled Identity/Е. Goffman. — New York: Prentice-Hall, 1963.
20. Markus, H. R. Culture and the self: implications for cognition, emotion and motivation/H. R. Markus, S. Kitayama // Psychological Review. – 1991. – V.98(2). – P.224-253.

Научитесь выявлять и оспаривать когнитивные искажения клиентов на онлайн-семинаре “Диспут когнитивных искажений”, который состоится 24 и 25 июня 2023 года!