Деревенский дневник. 22 апреля 2020 года.
Проснулась я на следующее утро раным-рано. Часов в шесть разбудили деревенские петухи, которые, как по будильнику хором начали голосить. Первые несколько минут не могла понять, где нахожусь. И только оглядев знакомые с детства стены, пришла радость от осознания – я дома!
Не помню, когда у меня было столько энергии с утра. Обычно еле раздираю глаза, выключаю ненавистный будильник, и еще какое-то время борюсь с желанием завернуться обратное в одеяло. Но надо вставать, надо приводить себя в порядок, надо идти на работу. Будь она неладна! Вот и накаркала, что уволили…
Но сейчас я даже рада, что меня уволили. Сама бы я никогда не решилась уйти с работы, и отдохнуть. Поэтому нужно пользоваться моментом - нужно просто жить!
Завтрак я решила готовить на уличной печурке под навесом, который дед называл «летняя кухня». Под шиферным навесом стояла небольшая кирпичная печка с плитой. На стенах навеса пристроены полочки, заставленные посудой - всё, что нужно для готовки и приема пищи, всё под рукой.
У деда под навесом стоял небольшой самодельный стол, и скамейки, оббитые цветастой клеёнкой. От времени клеёнка потрескалась, обтрепалась, но не потеряла свои яркие краски. На сочном зелёном фоне нарисованы ромашки между красными клетками. Китч полнейший и отсутствие стиля, но для деревенского завтрака идеально!
Я решила приготовить рисовую кашу и чаю попить с печеньем. Крупу привезла с собой, а также сухое молоко, сахар, чай и консервы, разные конфеты-печенюшки. На неделю продуктов должно было хватить, а тут еще, оказывается, и у деда Михея подкрепиться рыбкой можно - с голоду не помру! Да и не мешало бы пару килограмм скинуть.
Но прежде чем готовить завтрак, нужно было еще растопить печурку. Вчера я как-то быстро с домашней печью справилась, и здесь должна не оплошать.
Но на деле оказалось растопить маленькую печь сложнее, чем домашнюю русскую печку. Уличная печурка маленькая, большие поленья не влезают. Пришлось искать в сарае топор и разбивать поленья на мелкие щепки. С непривычки чуть себе ногу не оттяпала. Но помучившись какое-то время, наколола мелких полешек, ободрала с них бересту. С такой растопкой в печурке мигом заплясал живой огонь.
Я тут же на плиту поставила полный чайник воды. И чай попить и умыться тёпленькой водой в течение дня пригодится. Нашла маленькую кастрюльку, насыпала горсть риса, залила водой и поставила туда же, рядом с чайником.
Пока печка разгоралась, а мой завтрак готовился, решила еще набрать из колодца пару вёдер воды. Вчера пришлось набирать несколько вёдер, а сегодня от непривычной работы побаливали кисти рук и спина. Ещё бы - потягай из колодца полные ведра – давно у меня такой нагрузки не было! Но что вчера набрала – всё использовала в уборке. А на сегодняшний день уже ничего не осталось.
Мне нравился сам процесс набирания воды из колодца. Только так понимаешь, что вода ценность имеет. Не просто так по трубам водопровода к тебе пришла, и ты даже не замечаешь, сколько её льёшь.
А тут ведро с цепью аккуратно раскручиваешь вОротом в бездонный тоннель колодца, слышишь, как ведро коснулось воды, делаешь еще пару витков, чтобы наполнить его водой, и тянешь наверх. Работа не тяжелая, просто сноровка нужна. Бывает, что цепь на ручке ведра сдвинется, и поднимешь ты не полное ведро воды, а чуть на донышке. И снова нужно вниз крутить.
С грехом пополам набрала-таки я два ведра на день. А когда вернулась к летней кухне, то обнаружила, что каша моя пригорела. Быстро же огонь разгорелся, я и не сообразила.
Пришлось брать новую кастрюльку, заново ставить кашу на огонь. Теперь от печки я уже не отходила. Постоянно помешивала кашу, а когда крупа немного распарилась, добавила сухого молока. И поела я уже часа через два после пробуждения – вот что значит, непривычная к деревенской работе городская дамочка!
Завтракала я тут же, во дворе, наслаждаясь природой и утренними деревенскими звуками. Со двора было видно немного – обзор закрывал старый сарай, который стоял между двором и огородом. Но надо мной было ясное весеннее небо, а вокруг пели скворцы, соревнуясь, у кого трель красивее, иногда пролетали сороки и трещали мне утренние новости. Ляпота!
В этот момент я поняла, что счастлива! Я раньше думала, что делаю всё для достижения счастья. Много работаю, выполняю свои профессиональные обязанности, строю планы, откладываю деньги.
Но иногда оглядывалась на свою жизнь, и с горечью осознавала, что за десятилетия была счастлива от силы несколько дней.
Причем эти дни никак не были связаны с моими достижениями, с доходом и планами. Обычно это были дни умиротворения и покоя. Время, проведенное с любимыми людьми или на природе в уединении.
В череде бесконечных дел я забывала самую главную составляющую счастья – замечать прекрасные мгновения вокруг себя. Я забывала просто ЖИТЬ! Быть в тишине, быть собой, быть там, где жизнь, - Здесь и Сейчас.
Сейчас, устав от утренних хлопот, я отдыхала и размышляла, что в деревне проще быть счастливой. Здесь нет суеты и звуков города. Тут слышишь пение птиц, шуршание прошлогодней листвы и ветер в ветвях деревьев. Здесь ты видишь быстро меняющееся небо и медленно меняющуюся землю. Видишь рождение цветка и созревание плода.
Настоящая жизнь!
Очнувшись от своих мыслей я поняла, что дел сделала много, а по времени ещё раннее утро. В городе я в семь часов только будильник выключаю, а тут ощущение, что полдня прошло.
Теперь я поняла, что в деревне время течет по-другому, и за день можно очень много дел успеть. Потому что отвлекаться не на что. Не здесь ни интернета, ни вечного шума машин, посторонних людей, дурацкой беготни. Здесь всему своё место и время.
И именно за этим я сюда и приехала!
Как бы я ни оттягивала момент посещения могилы деда, это сделать нужно. И лучше с утра, пока я не загрузила себя работой.
Чтобы понять мою нерешительность, нужно оглянуться на десять лет назад, когда я последний раз была в родной деревне. Тогда случилось неприятное событие, которое навсегда разлучило меня с любимым дедом.
Ровно десять лет назад я влюбилась! Как говорят, без ума. Были у меня отношения с мужчинами до 30 лет, но никогда я не испытывала таких сильных чувств, как к Виктору. Это было помутнение разума. Я буквально жила им, его вниманием, его взглядами и его ласками.
Сейчас я понимаю, что это были нездоровые отношения, ведь я сильно зависела от каждого слова любимого, от его настроения и капризов. В этих отношениях я потеряла себя, но не понимала этого.
А дед увидел это сразу.
Я пригласила Виктора познакомиться с мамой и дедом через полгода наших отношений. Он долго отнекивался, не хотел ехать в деревню, но так как дело шло к свадьбе (как я думала), нужно было знакомиться с родными.
Приехали мы не на поезде, а на машине Виктора. Я еще тогда порадовалась – вон, как быстро добрались до деревни. Вместо суток, всего за полдня долетели. И мама с дедом должны оценить, что жених у меня не бедняк какой-нибудь. Работа хорошая, своя квартира, машина. Для меня тогда это было очень важно.
А в деревне всё пошло не так, как я рассчитывала. Виктор сразу повел себя высокомерно с моими родными. Угощение, которое приготовила мама, есть не стал, а потом заставил меня готовить то, что он привык (с собой продукты привез). С мамой разговаривал как бы с насмешкой, свысока. Старался подчеркнуть, что деревенская жизнь для него не подходит – как вообще можно здесь жить, в этой дыре?!
С дедом общение не заладилось с первой минуты. На протянутую в приветствии руку деда Виктор даже внимания не обратил. На любой вопрос отвечал односложно «да», «нет». О себе говорить ничего не хотел, да и у деда ничего не спрашивал. Просто взял свой телефон и пошел фотографировать двор, огород. Я знала, что всё это он позже выложит в инстаграм, и мне было стыдно за то, как видел наш родной дом мой любимый человек. Явно всё его в деревне смешило и вызывало брезгливость.
Были мы в гостях всего один день. Дед как раз построил новую баньку, протопил её для дорогих гостей. Я с радостью побежала в баню – соскучилась в городе по живому пару. А Виктор остался в доме. Не захотел идти париться.
Когда я вернулась, разомлевшая от банного жара, то застала неприятную картину. Виктор стоял у порога, уже надевая свои ботинки, а дед ему вдогонку кричал: «Давай, катись, шалопутный! Чтобы духу твоего в моём доме не было!» Мама сидела на кровати в горнице и рыдала, прижимая платок к лицу, чтобы не было слышно голоса. Я ничего не могла понять, что случилось. Виктор уже выбежал во двор, завел машину, а я почти голышом, в одном махровом полотенце, побежала за ним.
- Оставайся в своей грязной деревне! Тебе здесь самое место!
И с пробуксовкой ринулся по улице к старому мосту.
Я вернулась в дом, мать уже успокоилась, но у деда желваки ходили от злости.
- Ой, Светка, кого ты себе нашла! Он же тебя за человека-то не считает. Не уважает ни тебя, ни нас. Мы для него грязь деревенская, дикари необразованные. И где ты его такого нашла?!
О чем тут разговаривали Виктор с дедом, мне было неизвестно, но я примерно догадывалась. Всю дорогу до Малого Острова я слушала лекцию, что деревни – это отстойник для быдла, для несостоявшихся в этой жизни людей с низкой самооценкой или для стариков, доживающих свой век.
Меня в пример приводил, что вот мол, я хоть и из деревни, но в люди выбилась, выучилась на дизайнера, вырвалась из дыры. А кто ничего из себя не представляет - тот и живет в деревне, ходит по колено в навозе.
Я не хотела в дороге портить себе настроение, думала, вот приедет любимый в мою родную деревню, увидит, как у нас красиво, познакомится с родными, и поймёт, что был не прав.
Оказалось, что пока меня не было, мать снова пригласила зятя к столу. Где это видано, чтобы гость и не поел нормально. На что Виктор заявил, что есть вечером не будет, да и ей не советует – лишний вес налицо. Мать пошутила, что ей её вес не мешает, а хорошего человека должно быть много. На что Виктор парировал – «И Светка тоже считает, что жирной быть нормально. Теперь понятно, в кого!»
Дед заступился за сноху и внучку, а там слово за слово и услышал о себе и о деревенской жизни много интересного.
Когда я всё это услышала, мне стало так горько на душе. Ведь я любила Виктора, и не хотела с ним расставаться. Но и с родными не хотелось портить отношения. Я-то выдержу, а им обидно.
Виктор с первых дней подтрунивал, что я деревенская, и мне было немного неловко и стыдно из-за этого. Постоянно подчеркивал какие-то мои деревенские особенности, черты характера, привычки. Но я как-то привыкла, старалась не замечать сарказма в его словах. А тут он задел моих родных.
Дед мне в тот день заявил, что такого мужа рядом со мной не хочет видеть. Своего благословения на свадьбу не даст. Если я совсем рехнусь и выйду за этого сноба замуж, то видеться со мной больше не желает. Мол, выросла, а ума не нажила, а ему за меня стыдно.
Тут уж я сама поднялась. Нечего мне указывать, кого любить да за кого замуж идти. Прав Виктор – в деревне жизни нет, только и доживают здесь одни неудачники. А я женщина современная, в жизни состоявшаяся, проживу спокойно и без ваших предрассудков. Не нужно мне ваше благословение, не в царской России живем.
В тот вечер в доме деда больше никто не разговаривал. Я наутро уехала в районный центр и села на поезд. Это была наша последняя встреча с дедом. Он мне не писал, а я сама не шла навстречу. Мать пыталась нас помирить, да видно, нашла коса на камень.
Вот поэтому мне и хотелось сходить на могилку к деду, покаяться, и в то же время совестно. Обидела я его, а он прав был.
Местное кладбище было расположено в берёзовом лесочке неподалёку от деревни, как бы на отшибе. Между берёзками то тут, то там стояли железные кресты и жестяные со звёздочками обелиски солдат Великой Отечественной. Где-то здесь должна быть могилка деда Николая.
Всегда удивлялась атмосфере на деревенских кладбищах. В какое бы время года сюда не приди – здесь тишина и умиротворение. Ветер не дует, дождь, если и идет, то тоже как-то тихо и спокойно. Бесшумно порхают бабочки, шелестит листва берёз. Здесь даже птицы поют благочинно, без задора. Ну, или мне так кажется. Ведь место обязывает. Последний приют.
Могилу деда я нашла почти сразу. Не пришлось плутать по заросшим тропинкам. По памяти шла я к могилке бабушки Елены – мамы моего отца. Как и следовало ожидать, деда похоронили рядом с ней. Долго он ждал встречи с любимой женой. Надеюсь, они ТАМ встретились и снова вместе.
Теперь нужно рассказать, почему я не приехала на похороны к деду. Не только из-за нашей ссоры, но и потому, что именно в то время, когда дед умер, я с Виктором отдыхала в Турции. Это была последняя моя попытка удержать рядом с собой любимого мужчину. Отпуск наш вспоминаю с содроганием, после той поездки мы окончательно расстались. Я впала в депрессию, а тут еще и запоздавшее письмо от бабы Мани, знакомой нашей из Малого Острова, о том, что дед умер.
В письме было сказано, что дед не болел, а просто с вечера всех предупредил о том, что пора ему к любимой жене. А наутро к другу Михею не вышел. Так его и нашли дома – в парадном костюме, с фотографией бабы Лены в руках. Лежал он на кровати с видом умиротворенным, видно, что со спокойной душой отошел в мир иной. Похоронили его на третий день, кроме меня некого было звать на похороны, а до меня письмо пришло уже через неделю после похорон
По хорошему, мне бы стоило тогда сразу ехать в родную деревню, хоть на могилке у деда постоять. Но я была тогда в душевом раздрае от расставания с Виктором, от горя, что умерла мама, а теперь еще и дед. И тогда я решила, что приеду к деду, как только отпуск очередной будет. Все равно уже поздно - деда мой визит не воскресит. Я себя успокаивала, что мне легче не станет, а ему уже ничего и не надо. Но на душе было неспокойно. И вот только сейчас, спустя три года, смогла я себя заставить повидаться с близким человеком.
Пока я шла по кладбищенским дорожкам, то чувствовала, как натягивалась какая-то душевная струна. То ли от тяжелых воспоминаний, то ли от самой атмосферы деревенского погоста, но внутри у меня всё дрожало, готовое лопнуть в любой момент. И только я увидела знакомое лицо, глядящее на меня с пожелтевшей фотографии, тут же колени у меня подкосились, и я упала с протяжным стоном на траву перед могилой деда.
Слёзы градом потекли из глаз. Я, как маленькая, заревела белугой. Не от горя, а от невыплаканных слёз, невысказанных слов я рыдала. И с каждой минутой мне становилось легче, будто незримая рука гладила меня по спине и растрепанной голове.
Я ревела о своем несостоявшемся женском счастье, о боли разбитого сердца. Я жаловалась деду, что не стала матерью, хоть и мечтала о том всю жизнь. Я рыдала о том, что нет мне места в том большом шумном городе. Видно, как родилась я деревенской, так и век доживать мне придется в деревне. Не понимает меня город, и я его не понимаю. Чужие, враждебные мы друг другу…
Не знаю, сколько я так просидела у могилы деда, но солнце уже поднялось высоко. Время было не важно. Ведь мне не только на душе стало легко, но и тело как будто стало легче. Я почувствовала себя маленькой девочкой, которая рассказала свои переживания любимому дедушке. Как в детстве он дул на мою разбитую коленку, так и сейчас на душу мою израненную подул, и мне стало хорошо и легко. Теперь я знала, что дедушка не сердится на меня, что он всегда незримо был со мной рядом.
Прости меня деда, что стыдилась быть деревенской...
Теперь я начала понимать, чего мне так не хватало в моей жизни. Я решила, что не просто пару недель поживу в родном доме, а всё лето, чтобы наполнить себя красотой и спокойствием деревни. А осенью, Бог даст, и новую жизнь начну!
Продолжение читайте здесь
Меня зовут Ольга Усачева. Это четвертая глава художественной повести "Деревенский дневник". Все опубликованные главы смотрите здесь
Все мои книги можно приобрести в магазинах: ЛитРес Ridero Wildberries
Ссылки на рассказы канала "Я деревенская" можно посмотреть здесь
