В начале ноября 1941 года ожесточенные бои развернулись на подступах к Ростову-на-Дону. Гитлеровское командование считало город «воротами» Кавказа и, не считаясь с потерями, стремилось захватить его.
Советские воины мужественно сражались с врагом. Среди отличившихся в тех боях были бойцы, командиры и политработники 734-го зенитного артиллерийского полка.
18 ноября 5-я батарея полка получила приказ стать поорудийно на противотанковую оборону в районе станицы Аксайская. Ставя боевую задачу, командир полка полковник П. Кошин сказал:
— Положение резко ухудшилось. Враг обходит город по Новочеркасскому шоссе. Мы не должны допустить его прорыва...
Так лейтенант Крапивный, командир огневого взвода, оказался со своим орудием в засаде на перекрестке дорог у Гиреевой Могилы.
За ночь окопались и замаскировались. Обзор был превосходный. Смущало одно: пехоты нет рядом, похоже, сражаться с врагом им предстояло одним.
Наступивший день оказался таким же хмурым, пасмурным, как и прежний. Тяжелые свинцовые тучи ползли низко над землей, мела поземка. Самолеты врага не появлялись. Лишь с северо-запада доносилась приглушенная расстоянием стрельба. Томительно текли минуты.
Вскоре Крапивному доложили о приближении с севера восьми танков и мотопехоты. Лейтенант выбрался из щели, подполз ближе к орудию. Танки двигались неторопливо, а за ними спешили группы автоматчиков. Башни с жерлами орудий на ходу поворачивались вправо-влево, прощупывая местность.
Бойцы уже нетерпеливо поглядывали в сторону своего командира. А ему и самому мучительно хотелось быстрее огонь. Но он сдерживал себя усилием воли: надо ударить наверняка.
Крапивный отложил ненужный бинокль: танки теперь хорошо просматривались невооруженным глазом.
— Огонь! — скомандовал он, когда до ближайшей машины осталось метров триста.
Грянул выстрел. Наводчик красноармеец Николай Гуц сработал отменно. Рассеялся дым, и они увидели, как первый танк остановился, вспыхнул костром.
По команде наводчик Гуц поймал в перекрестие танк, двигавшийся справа. Выстрел — и снова прямое попадание.
Враг опомнился, открыл из орудий и пулеметов бешеный огонь.
Лейтенант Крапивный охрипшим голосом подавал команды, корректировал огонь. Как единый механизм, действовал весь расчет, посылая снаряд за снарядом по врагу. Из люков подбитых танков выскакивали очумелые гитлеровцы, но их настигали пули.
Сколько длился бой, лейтенант Крапивный не помнит. Оставив на поле боя пять танков, враг отошел. В расчете легко был ранен заряжающий Лапшин. Успех вселил в бойцов уверенность. Зенитчики были готовы отразить новые атаки, но противник в этот день не возобновил их, а вел огонь с почтительного расстояния. Бой утих только с наступлением темноты. По приказу Крапивного из подбитых танков были изъяты документы и направлены в полк.
За ночь у наступавших фашистов появились минометы, и с утра на огневой позиции стали рваться мины. В расчете прибавилось раненых. От свистящих вокруг осколков и пуль, казалось не поднять головы. Считая, что с орудием все покончено, вражеские танки пошли вперед. Но зенитчики вновь открыли прицельный огонь. И подожгли еще один танк. А когда упал наводчик Гуц, его место у орудия занял лейтенант Крапивный.
В бой вступили и другие орудия батареи. Противник в течение дня безуспешно пытался прорваться на этом направлении. Лишь к вечеру ему удалось окружить расчет Крапивного, уничтоживший в этот день четыре танка.
Наступила темнота. Фашисты готовились к утреннему штурму. На орудии же боеприпасов почти не оставалось. И тогда под покровом ночи воины буквально под носом у фашистов прорвались с орудием к своим.
За мужество и мастерство лейтенант Крапивный и красноармеец Гуц были награждены орденом Красной Звезды, а заряжающий Лапшин — медалью «За боевые заслуги».
Генерал-лейтенант артиллерии запаса В. ГОДУН (1983)
☆ ☆ ☆