Геннадий Гор… Должен признаться, что фантастика Гора меня в детстве не особенно увлекала, да и сейчас – тоже. Видимо, пропустил я какой-то свой возраст, в котором надо был отдать должное творчеству этого ленинградского писателя необычной судьбы и любопытной творческой эволюции. А ведь Геннадий Гор (1907 – 1981) писал не только фантастику... У меня на полке стоит том его избранной прозы 1925 – 1945 годов и блокадных стихотворений 1943 – 1944 годов под названием «Обрывок реки».
В предисловии к этому авторскому сборнику его составитель Андрей Муждаба сообщает, что Геннадий (Гдалий Самуилович) Гор родился в Верхнеудинске (ныне – Улан-Удэ) в остроге для политзаключённых, первый год жизни провёл в приюте при тюрьме. Революционная деятельность родителей определила тайну первых лет жизни Гора, их можно восстановить лишь отчасти, опираясь на противоречивые свидетельства его прозы 1930-х годов. Детство и юность он провел на попечении родственников в Баргузине, а в начале 1920-х годов из Забайкалья приехал в Ленинград заканчивать школу и поступать в вуз. Первой публикацией восемнадцатилетнего студента литературного отделения Ленинградского университета стал крохотный рассказ «Калым» – он вышел в журнале «Юный пролетарий» в 1925 году. Но большая литература – не предмет моих заметок, поэтому вернёмся к заявленной теме хронопутешествий в советской фантастике.
Многие произведения Гора так или иначе связаны с временем и перемещениями в нём: роман «Изваяние» (1971); повести «Докучливый собеседник» (1961), «Странник и время» (1962), «Кумби» (1963), «Скиталец Ларвеф» (1964), «Синее окно Феокрита» (1972); рассказы "Сад" (1968) «Лес на станции Детство» (1972) и другие произведения. Исследователь фантастики Анатолий Бритиков (кстати, тоже ленинградец) в своей монографии «Русский советский фантастический роман» (1972) отмечает: «На сложном фоне современной научной фантастики Гор, может быть, самый "чистый" философ. Его повести перебрасывают мостик от гносеологических проблем естествознания и техники к проблемам человека, вступающего в мир, который наука коренным образом преобразит. Специфическая интонация размышления при слаборазвитом сюжете придает произведениям Гора холодноватый колорит. Достоинство сомнительное. В анкетах, регистрирующих популярность фантастических произведений, книги Гора на одном из последних мест».
Спорить с Бритиковым трудно. Что правда, то правда – фантастические произведения Гора отличаются бессюжетностью, бесконечными рефлексиями героев и той самой философской «холодностью», о которой говорил ленинградский литературовед ещё полсотни лет назад (я имел счастье в своё время с Бритиковым общаться). Лично у меня вещи Гора чаще всего вызывают тоску, смешанную с раздражением. Я знаю, что от его произведений не стоит ждать захватывающих приключений, а вот маета души обеспечена... К примеру, как читателю реагировать на поступок персонажа повести «Странник и время» Павла Погодина, укладывающегося в анабиоз на 300 лет? Существуют две причины, по которым герой оказывается в состоянии «временной смерти» – желание поучаствовать в необычном биофизическом эксперименте и стремление увидеться с женой Ольгой, отправившейся в длительный космический полёт. Меня смущает, что супруги Погодины совсем не думают о своём маленьком сыне.
Занимаясь удовлетворением собственных научных и личных амбиций, они безжалостно и навсегда бросают шестилетнего Колю. Жена отправляется в глубокий космос, муж в глубокий анабиоз, а сынишка – в детский дом… Коля будет расти без родителей, он никогда больше не увидит папу с мамой. Когда потомки спрашивают героя, как он мог пожертвовать своим мальчиком, Павел бесстрастно отвечает: «Во-первых, я жертвовал не им, а прежде всего собой. Мой мальчик был окружён заботой». Мне даже дальше читать расхотелось… По дальнейшему тексту чувствуется, что автор своего героя не осуждает, практические действия Павла принимаются как должное и как бы занавешиваются сонмом отвлечённых размышлений, связанных с временем, бессмертием, искусственным интеллектом и внутреннем миром личности.
В повести «Синее окно Феокрита» школьники на уроках истории отправляются в прошлое, чтобы воочию увидеть изучаемую эпоху. Просто открывают дверь и оказываются в США, в гостях у писателя Сэмюэла Клеменса (Марка Твена), или в царской России 1915 года или ещё где-то. При этом нет никаких правил безопасности. Пример: человек попал в «замедленное время» и теперь годами подпрыгивает на мокром камне посреди речки. Никто не собирается ему помогать. Класс вместе с учителем истории застревает в средние века в Орде хана Батыя, и никто не беспокоится. Бог с ним, с историком, но дети? Вся эта нарочитая искусственность и алогичность вызывает у меня неприятие… Я понимаю, что подобные примочки нужны автору, чтобы глубокомысленно, иногда даже с иронией, пофилософствовать. Но мне не хочется вникать в умозрительные рассуждения, мне жалко человека, годами подпрыгивающего на скользком камне.
Не особенно заморачивается Гор в своих хронопроизведениях и хоть каким-нибудь фантастическим научным обоснованием и регламентацией перемещений во времени. В упомянутой повести отрок из будущего Феокрит во время очередной исторической экскурсии знакомится с симпатичной гимназисткой Тоней из 1915 года и влюбляется. Экскурсия заканчивается, Феокрит улетает в будущее, но обещает вернуться. А когда снова отправляется в прошлое – слегка промахивается: Тоня – трёхмесячный ребёнок, её кормит грудью полнотелая нянька. Герой с изумлением смотрит на «огромную грудь кормилицы с толстым соском», а Тоня, чмокая, сосёт. Через некоторое время Феокрит совершает третью попытку встретиться с любимой и снова неудачно – теперь Тоня шестидесятилетняя старушка, окружённая внуками. Что там у них в будущем за аппаратура? Как можно с такой неаккуратной наводкой машин времени вообще кого-то в прошлое отправлять? Я пишу это и улыбаюсь, мне смешно, что я предъявляю претензии хроноинженерам фантастического произведения, но, правда, как так можно? :)
В повести есть и другие странности. Например, мама Феокрита, часто посещающая прошлое, познакомилась в древней Александрии с эллинистическим писателем Ахиллом Татием. Эта бодрая мама при вполне живом папе бессовестно закрутила с древним греком роман и подолгу у Ахилла пропадает (и, похоже, всегда безошибочно попадает туда, куда надо). Маму я осуждать не берусь, но, придумывая ей алиби, задаюсь вопросом, что значит «подолгу пропадает»? Получается: сколько времени человек провёл в прошлом, столько же он отсутствует и в своём настоящем. А почему нельзя вернуться из прошлого прямо в день старта? Наверное, для хроноперемещений в этой повести есть какой-то строгий темпоральный закон, но о нём Гор нигде не пишет. А, может, и закона никакого нет, просто им всем (и автору, и героям) не приходит в голову правильно настроить свои машины времени? Я снова улыбаюсь, получается, что я сам себе весело пересказываю содержание повести, на ходу что-то додумывая, а у Гора-то текст вроде бы не очень смешной. Хотя, кому-то, наверное, может показаться забавным, как в повести «Синее окно Феокрита» роботы Дориан Грей и Дульсинея Тобосская называют друг друга нехорошими словами, считая, что это слова ласковые (в будущем Гора все ругательные выражения исчезли за ненадобностью). Но откуда роботы эти слова знают, а если знают, то почему не понимают их значения? Им в память загрузили не тот словарь? Ладно, не буду придираться… Последний вопрос - у роботов-то зачем такие имена? А, понял, для смеха.
В повести "Докучливый собеседник" (первая публикация - журнал звезда №7, 1961 г.) непосредственного перемещения персонажей во времени и пространстве не происходит. В сегодняшнее настоящее из прошлого переносятся огромные знания и опыт инопланетного Путешественника, корабль которого потерпел крушение и оказался на Земле в эпоху палеолита. Переносятся они с помощью высокоорганизованного робота, которому Путешественник передал свою личную память и всю накопленную информацию. Вопросы по содержанию повести у меня имеются, но оставлю их при себе.
Рассказ Геннадия Гора с железнодорожным названием «Лес на станции Детство» я нашёл в ежегоднике «Фантастика – 72» издательства "Молодая гвардия". (Начал листать сборник и наткнулся на забытый автограф Андрея Балабухи над рассказом опять же с железнодорожным названием "Маленький полустанок в ночи". Про писателя Балабуху, кстати, надо обязательно написать! Андрей Дмитриевич много лет после смерти Александра Шалимова возглавлял питерскую секцию научно-фантастической и научно-художественной литературы...).
Так вот, персонаж рассказа Гора запросто покупает на вокзале билет на поезд «Ленинград – Детство». Расплачивается не деньгами, а натуральным продуктом – днями и месяцами личного времени.
Вернуть билет нельзя, плата не возвращается – вычтенное время «уже приплюсовали к вечности». Вот так у нас всегда: забрать можно, а вернуть нельзя! Соседом героя по купе оказывается часовой мастер, который «чинит ткань бытия» – ремонтирует время и запросто может перевести его вперёд. Но герою это не нужно, он ведь едет в детство… И приедет. И будет воздух свеж и прозрачен, и будет пруд, и будет мальчик с удочкой. Вы, конечно, поняли, кто этот мальчик. Снова красивая, поэтическая, холодная и печальная пустота, совсем не клокочущая.
Рассказ «Сад» выходил в составе сборника «Вторжение в Персей» (1968) известной серии Лениздата «В мире фантастики и приключений» и в уже упомянутой выше книжке Гора «Фантастические повести и рассказы» (1970). Герой «Сада» Сид Облаков перемещается во времени неустановленным способом, а иногда, словно копируя некоторых персонажей «Метаморфоз» Овидия, превращается в цветущий сад, радуя свою любимую и смущая ленинградских пенсионеров и социологов. Эта романтическая хроносказка мне даже понравилась. Она короткая.
В перечисленных мною произведениях Гора причудливо переплетаются события прошлого, настоящего и будущего, их герои без труда преодолевают временнЫе преграды, но, на мой вкус, все они (произведения) какие-то одинаковые, похожие друг на друга. Прочитал одно - и достаточно. Со мной, конечно, можно не соглашаться... Я сам не всегда с собой соглашаюсь: ведь в шестидесятые годы прошлого века Гора часто издавали, переводили на иностранные языки, критики много писали о его фантастике. К тому же у Гора есть повесть «Электронный Мельмот» (1964) из сборника «В мире фантастики и приключений» с главным героем по фамилии Ларионов. Не так уж этот писатель и плох!
О хронофантастике Геннадия Гора, наполненной метафоричностью, философским осмыслением искусства и природы, историческим и социальным оптимизмом, антропоцентризмом, интеллектуализмом, но при всём этом - довольно скучной, пожалуй, достаточно. На очереди у нас - ленинградские фантасты Илья Варшавский и Александр Шалимов.
© Владимир Ларионов
#Гор #Бритиков #Овидий #НФ #СоветскаяФантастика #хронофантастика
Я уже писал на Дзене (подписывайтесь, пожалуйста!) о произведениях советских фантастов, в которых затрагивается тема путешествий во времени:
Путешествия во времени-1. Советский анабиоз
Путешествия во времени в советской фантастике-2. Туда - сюда и последствия
Путешествия во времени в советской фантастике-3. На этом самом месте
Путешествия во времени в советской фантастике-4. Хронопарадоксы
Путешествия во времени в советской фантастике-5. Питерская фантастика-1. Житинский, Ларионова
Путешествия во времени в советской фантастике-6. Питерская фантастика-2. Снова Ларионова
Путешествия во времени в советской фантастике-8. Питерская фантастика-4. Александр Шалимов
Путешествия во времени в советской фантастике-9. Питерская фантастика-6. Илья Варшавский-2
Советская хронофантастика-10. Ленинградцы-7. Константин Курбатов
Советская хронофантастика-11. Владимир Фирсов
Советская хронофантастика-12. Эрнст Бутин. Лицом к лицу
«Ошибка инженера Алексеева» или ошибка фантаста Полещука?
Фантаст Георгий Мартынов: "Счастье – в настоящем!" (О романе "Гость из бездны")
