Новая история из цикла "Пока они смотрят". От имени этого героя на канале были опубликованы рассказы: " Я никогда не любил кошек" , "Епитимья", "Марлон", "Пока они смотрят", "Осознанный выбор", "Миха", "Вина", "Быть нужным", "Дуся", "Мальчик с пальчик", "Бумажное знамя", "Самый несчастный", "Осенние судьбы", "Холодец", "Кошачья верность", "Родительская суббота", "Беспризорник", "Честное слово", "Большое сердце"
**************************************************************************************
Приближался большой весенний праздник, и меня беспокоило одно важное дело. Восьмое марта наступало нетерпеливо и неумолимо, а я ещё не договорился с одним хорошим человеком о цветах. Вот уже несколько лет я приезжал к нему в теплицу, и он ставил в багажник моей машины картонную коробку с тюльпанами.
Это началось давно, когда я только познакомился с девчонками, работающими в собачьем приюте, и увидел всю неприглядность и тяжесть этого труда. Именно тогда мне вдруг захотелось, чтобы на их усталых и озабоченных насущными проблемами лицах засветились милые девичьи улыбки. И именно тогда я, тот, которому совсем некому было дарить цветы, привёз первые букеты в приют вместе с собачьим кормом.
Как же они обрадовались тогда этому скромному проявлению внимания, как вспыхнули их глаза, как, сами того не замечая, принялись поправлять одежду и волосы.
С тех пор многое изменилось в моей жизни. Я встретил и полюбил чудесную женщину, и теперь счастливо женат. Мне есть, кому дарить цветы, но традиция поздравлять девчонок осталась. Что поделаешь, если, кроме меня, других мужчин в приюте нет. Но это я так, лукавлю. На самом деле, мне приятно порадовать их хотя бы раз в год. Моя жена Вера относится к этому с пониманием и никогда не ворчит.
Я попал в царство цветов уже вечером. Хозяин теплицы суетился в преддверии тех нескольких дней, которые потом год кормят.
- Думал, не приедешь. - Сказал он, пожимая мне руку. - Тебе как всегда?
- Да, Матвей Ильич, как обычно. И один букет махровых для Веры. Соберёшь?
- А как же. Иди покажу. Новый сорт в этом году посадил. Понравится твоей-то? "Авейрон" называется. Слышал?
- Не слышал, Матвей Ильич.
- То-то. - Он вёл меня за собой. - Модные сейчас такие-то. На пионы похожи. Поздно цветут, ежели в открытом грунте. Так я сроки подгонял, чтоб к празднику. Гляди. Как? Понравятся?
Я смотрел на шапочки розовых с перламутровым краем и зеленоватыми внешними лепестками тюльпанов и представлял, как обрадуется Вера.
- Понравятся. Матвей Ильич. Я тогда седьмого с утра заеду.
- Слушай, давай лучше вечером шестого. - Почесав макушку, попросил он. - Седьмого точно не до тебя будет.
Я не обиделся. Всё понимаю, а потому кивнул.
- Хорошо. Шестого вечером.
Мы распрощались, и я отправился по делам. Людмила звонила, просила приехать в приют.
- Что тут у нас? - Спросил я, увидев, что она чем-то сильно расстроена.
- Идём покажу.
Мы зашли в наш недавно построенный и более-менее тёплый бокс, оборудованный для кошек и мелких собак типа Кнопы.
- Смотри, кого волонтёры привезли. Хозяйка-разводня в больницу попала, а соседка, которой она ключи оставила, волонтёрам позвонила и в полицию. Там ад оказался. Плодильня из шестидесяти душ.
- Сколько?! - Поразился я. - В квартире?
- В квартире. Волонтёры её "адской" прозвали. Грязь, антисанитария, клетки пирамидами вдоль стен. Собаки мелкие, йорки, биверы, китайские хохлатые, все вперемешку. Спаривались между собой. Каких-то щенков удавалось продать, другие вырастали, и всё по новой. Грязные, голодные, больные. В колтунах все, глаза, уши и зубы - ужас. Вот, распределили по разным приютам. Эти нам достались.
Малыши теснились в одной клетке. Это их нисколько не смущало. А вот повышенное внимание беспокоило. Видно было, что им очень хочется подойти, но страх заставляет прижиматься друг к другу. Да уж, Кнопа, когда она попала сюда, была в гораздо лучшей физической форме.
- Чуть пальцы мне вместе с едой не отгрызли. - Вздохнула Люда. - Ты не смотри, они ласковые, пугливые только очень. В клинику придётся везти, и к грумеру. Самим не справиться. Опять сбор объявлять?
- Значит, объявлять. - Кивнул я. - С клиникой тянуть нельзя. Там в долг сделают. Соберём, отдадим. А грумеру сразу платить придётся. Ладно, не расстраивайся ты так. Не в первый раз, прорвёмся.
- Да как таких только земля носит. - Люда махнула рукой. - Если бы ты слышал, что ребята рассказывали. Даже пересказывать не буду. Хочешь, сам в пабликах почитай.
- Смысл ужасы читать? Забрали и молодцы. Теперь надо думать, что с этими делать. Заеду сегодня в ветклинику к Алексею Ивановичу, договорюсь.
* * * * *
Мне удалось договориться с нашим врачом, да и на остальное деньги нашлись в течение недели. Маленькие узники собачьего концлагеря приходили в себя, а вот зима в начале весны решила пошутить, заснежила, замела город.
- Не помёрзнут они, Матвей Ильич? - Ставя в багажник коробку, кивнул я на цветы.
- Домой не заноси. - Предупредил он. - Не помёрзнут. Они холод любят. Ты не в багажнике, в салоне оставь. Я тебе их в обёрточную бумагу завернул. До завтра ничего не случится. Не боись.
Я поблагодарил его, расплатился и с лёгким сердцем поехал домой, представляя, как завтра порадую своих девчонок. Припарковал машину, переставил коробку в салон, постоял, раздумывая, дойти ли до магазина, чтобы купить пару коробок конфет, прямо сейчас или уже забежать завтра перед отъездом, когда вдруг услышал тихий плач.
По направлению к соседнему подъезду медленно продвигалась хрупкая, укутанная в платок, старческая фигурка. Я закрыл машину и, забыв про конфеты, догнал женщину.
- Аделаида Дмитриевна!
Эту тихую, безответную и очень добрую женщину я знал давно. Знал и её мужа-профессора Льва Борисовича, ныне покойного. Аделаида Дмитриевна каждый день выходила на прогулку со стареньким, уже плохо видящим и послушным пудельком Прошкой. Мы с Арчи и Кнопой частенько встречали их в парке. Кнопа, сама уже немолодая, относилась к пожилому собрату благосклонно, а Арчи, попытавшись однажды поиграть с Прошкой и убедившись в том, что занятие это бесперспективное, просто махал хвостом при встрече и торопился туда, где гуляют местные собачники со своими питомцами. Уж там партнёров по играм находилось предостаточно.
А Аделаида Дмитриевна ласково улыбалась и говорила.
- Молоденький ещё, Арчик-то. Бегать ему хочется. А Прошеньке уже шестнадцать. Старенький, как и я, и лапки болят...
Поэтому, догнав соседку, я не решался спросить, что случилось, предполагая самое худшее для вдовы профессора.
- Аделаида Дмитриевна, что?
- Проша. - Прошептала она, поднося к глазам белоснежный платочек. И не успел я ничего сказать, добавила. - Забрали его.
Сказать, что я был удивлён, значит, не сказать ничего. Кому понадобился старый больной пёсик? Детям? Внукам? Вряд ли. Они навещали мать и бабушку, привозили продукты и лекарства, помогали женщине, но на Прохора, который был для Аделаиды Дмитриевны смыслом жизни, кто-то из них вряд ли стал бы претендовать. Может быть, всё же не так услышал, и собаку забрали на эвтaнaзию?
- Вот что, Аделаида Дмитриевна, я ровным счётом ничего не понял. Можете рассказать подробнее?
Она срывающимся голосом поведала мне, как пару дней назад гуляла во дворе с Прошей. Тот давно уже никуда не убегал и держался у хозяйкиных ног, а в этот раз, испугавшись резко затормозившей машины, шарахнулся в сторону и едва не попал под неё.
- И тут из машины выскочила эта женщина. - Аделаида Дмитриевна подняла на меня свои почти бесцветные заплаканные глаза. - Схватила Прошеньку, начала ощупывать, разглядывать. А вы же знаете, какой он. Не кусается. Заскулил только. Тогда она принялась кричать на меня, что я не слежу за собакой, что он без поводка, что я довела Прошу до ужасного состояния, что шерсть в колтунах, что зубки...
Она не выдержала, снова заплакала и договорила с трудом.
- Сказала, что меня надо привлечь за жестокое обращение... Меня... За жестокое обращение... И увезла Прошу. А я так растерялась...
Я опешил. Меня мало что может удивить в этой жизни, но эта история казалась невероятной.
- То есть как увезла?
- Вот так. - Соседка оперлась рукой о дверь подъезда. - Бросила на ходу, что в приюте Проше будет лучше. Села с ним в машину и уехала.
- А вы знаете, что это преступление? - Возмутился я.
Попробовал бы кто-то забрать мою собаку. Впрочем, я - это я, а не несчастная Аделаида Дмитриевна, которая и голос-то никогда в жизни ни на кого не повышала.
- Я так растерялась. - Прошептала она. - Потом дома позвонила дочери. Она приехала, а у меня давление подскочило. Врачи приезжали. Сегодня первый день, как встала. Дочка обещала, что поищут Прошу, но пока ничего не понятно... А я без него...
Я проводил её до квартиры. Убедился, что медицинская помощь не требуется, и вышел на улицу.
- Люда. - Набрал знакомый номер. - Прости, что поздно.
- Ничего. - В трубке был слышен шум дороги. - Я ещё не дома. Еду только.
Я коротко, без эмоций, рассказал о случившемся с Аделаидой Дмитриевной.
- Узнай, пожалуйста, по своим каналам. Она говорила про приют. И я уверен, что не врала. Прошка - старый, доживающий свой век пёс. Выгоды от его "похищения" никакой, и, судя по рассказу старушки, дама эта - слишком фанатичный зоозащитник.
Нам в приюте приходилось встречаться с такими людьми. Они даже девчонок пытались привлечь к какой-то там ответственности. Они очень хотели животным добра, но, к сожалению, не всегда чётко понимали, в чём именно это добро заключается.
- Хорошо. - Пообещала Людмила. - Если это один из городских приютов, узнаю. Если частники, да ещё откуда-нибудь из пригорода, будет сложно. Сколько лет собаке?
- Шестнадцать, может быть, чуть больше уже.
Она по-мужски присвистнула.
- Солидный возраст. В приюте может не выжить. Постараюсь побыстрее. Тебе звонить-то до какого времени можно?
- Мне можно звонить всегда. - Ответил я. - Зачем спрашиваешь, если сама знаешь?
- Мало ли. Вдруг Вера будет сердиться.
- Я бы не женился на ней, если бы она сердилась на меня за это. Слишком долго искал такую женщину.
- Понятно. Жди звонка.
За что я по-настоящему уважаю Людмилу, так это за умение быстро анализировать любую ситуацию и принимать правильные решения в поиске выхода из неё.
- Съезди завтра в приют на Залевского. Девочка знакомая, которая там работает, говорит, что хозяйка привезла недавно старого пса. Долго возмущалась состоянием собаки. Найдёшь Надю, скажешь, что от меня.
- Люда, спасибо. Я твой должник.
- Гляди, не рассчитаешься, должник. - Засмеялась она. И добавила серьёзно. - Может быть, это ещё и не та собака. Только не тяни. Надя сказала, что пёс слабый.
- Завтра с утра и поеду.
* * * * *
Надя оказалась гораздо младше Людмилы и выглядела совсем девчонкой. Увидев мой прихваченный с собой из машины букетик, зарделась.
- Ой, что вы, зачем?
- С наступающим, Надя. Так где тот пёс, о котором вы говорили?
- Идёмте.
Прошка лежал на боку, и сердце моё на минуту замерло.
- Проша! - Позвал я, присаживаясь на корточки. Он поднял голову, и я выдохнул с облегчением. Узнав меня, пёс поднялся на слабые лапы, Надя открыла вольер, и я прижал его лёгкое тельце к своей груди. - Нашёлся, малыш. Сейчас домой поедем.
Услышав знакомое слово, он дёрнулся и лизнул мою холодную руку.
- Что здесь происходит? - Раздалось за спиной.
Я обернулся. На меня в упор подозрительно смотрела другая женщина, тоже ещё молодая, но с жёстким и решительным, в отличие от Надиного, взглядом. Это совершенно ничего не значит. Те, кто видит впервые нашу Людмилу, тоже сначала относятся к ней с опаской, хотя более доброго и отзывчивого человека, пожалуй, трудно найти.
- Тамара Игоревна, смотрите, за старичком приехали. - Улыбнулась Надя. - Здорово, правда?
- Здорово? - Брови Тамары взлетели вверх. - Вы кто? Почему эту собаку?
- Потому что это моя собака. - Спокойно ответил я. - Точнее, моей родственницы, у которой пса забрали вопреки её воле. Он нашёлся у вас. Спасибо, что приютили. Теперь Прохор поедет домой.
Мне хотелось сказать всё, что я думаю о произошедшем с Прошкой, но я боялся ошибиться и обидеть ни в чём неповинного человека.
- Домой? - Она обожгла меня взглядом. - В эти ужасные условия?
- Помилуйте. Вы что-то путаете. Хозяйка Проши очень заботливая, хотя, конечно, пожилая женщина, живущая в прекрасных условиях.
- Она, может быть, и в прекрасных, а собака находится на улице без поводка, еле на лапах стоит. Посмотрите, какой он худой, а состояние шерсти, зубов? Да он погибнет у такой хозяйки! Вы про "адскую" квартиру слышали? Те собаки тоже жили с хозяйкой!
- Наслышан. - Сухо кивнул я. - Значит, это вы та женщина, что увезла Прошку? Зачем же всех под одну гребёнку? Вам не пришло в голову просто поговорить с хозяйкой, которую вы напугали, украв у неё собаку?
- Украла? Да я спасла его!
- Нет. Не спасли. Вы едва не погубили его. Просто увидели пса, который показался вам несчастным, и одним движением решили его судьбу. Вы знаете, что Прохору идёт семнадцатый год? И для своего возраста он прекрасно сохранился. Он не худой. Прошка всегда был таким, у него такая конституция. Он отлично чувствует себя в своём весе. Зубы? Да. Наверное, надо чистить, но этому пуделю по медицинским показаниям и в связи с его возрастом нельзя давать наркоз. Он уже слабо держится на лапках и именно по этой причине сейчас не посещает грумера. Поймите вы, он не забитый и не несчастный. Он любим и любит свою хозяйку. А вы попытались насильно причинить ему добро.
- Что за глупое выражение? Причинить можно только зло или неприятности.
- Именно. Поэтому люди, пытающиеся осчастливить мир против его воли, тоже причиняют, ну, по их мнению, добро. А на самом деле, оно иногда становится даже хуже зла. Подумайте об этом. А собаку я забираю. Если вы ещё не поняли, он не выживет в приюте.
Я стоял, смотрел на эту женщину, убеждённую в собственной правоте и ничего не признающую вокруг, кроме этого убеждения, и думал о том, как часто мы видим лишь одну сторону медали. Как часто пылаем праведным гневом, не пытаясь понять, что стоит за мотивами чьих-то поступков. Она должна была, он мог бы, они не предусмотрели... Иногда просто возмущаемся и размахиваем руками, а иногда начинаем действовать. И, возможно, тоже пытаемся причинить добро.
- Попадёт вам теперь. - Сказал я вышедшей проводить меня и Прошку Наде.
- Ничего. - Она улыбнулась. - Тамара отходчивая. Хотя, когда разойдётся, с ней непросто. Я уже хотела уйти отсюда, но животных жалко. Они ведь не виноваты в наших характерах и распрях. Смотрят так, словно ты их последняя надежда.
- Надежда. - Я посмотрел на эту девочку. - Слово хорошее, как и имя у вас, Надя. Символичное даже.
- Да ладно вам. Скажете тоже. Самое обыкновенное имя. Спасибо за цветы.
- Это вам спасибо за помощь!
Цветы, конечно же! Сейчас отвезу Прошку Аделаиде Дмитриевне и к девчонкам.
Это была самая трогательная встреча из тех, что я когда-либо видел. Они сидели обнявшись, соседка плакала, уткнувшись лицом в свалявшуюся шёрстку, а Прошка выворачивался и пытался слизать влагу с её щёк.
- Я не знаю, как благодарить вас.
- Не надо благодарить, просто будьте счастливы, и всё. Вместе с Прошкой. И как можно дольше.
Я ушёл, оставив в её вазе ещё один букет. Ничего, Матвей Ильич всегда кладёт с запасом. Хватит моим девчонкам.
К дому подъехал уже вечером. Позвонил из машины.
- Вера, тебя по факту наступления даты поздравлять или сегодня можно?
- Никакой в тебе романтики. - Нарочито обиженно отозвалась она. Но по голосу я понял: не сердится.
Мы сидели на кухне, Арчи вытянулся у меня в ногах, Лео дремал на холодильнике. Я рассказывал, а Вера слушала, любуясь розовыми с перламутровым краем лепестками.
- Как интересно ты сказал: причинять добро. Я раньше только поговорку про благие намерения знала. Теперь буду думать, не причиняю ли я его случайно.
- У тебя не получится причинять, только делать. - Я обнял жену. Она тихо засмеялась.
Тут же примчалась из комнаты Кнопа, выяснять, что интересного здесь происходит без её участия. А мы пошли спать, чтобы проснуться утром и жить дальше. Просто жить по совести, как получается, и делать своё дело, никому и ничего не причиняя...
******************************************
📌 Подписка на канал в Телеграм 🐾
***************************************