Да, я тоже в детстве зачитывался стихотворением Владимира Маяковского «Кем быть?». И хоть не то что до семнадцати годов мне было еще далеко, но даже и до семи не скоро – но всё равно. Мечтать и планировать ведь заранее тоже можно. Да я почти наизусть все строки знал, благо у меня оно было прямо в отдельной книжке с красивыми картинками. Прям читал – и на себя очень живо это примерял:
«Нужные работники - столяры и плотники!» Еще бы точно знать, чем эти достойные специальности различаются, если оба по дереву рубанком.
«Столяру хорошо – а инженеру лучше…» Но это в чем-то да. Но я уже тогда понимал, что инженером – это надо в институт поступать.
«Инженеру хорошо – а доктору лучше…» Тоже верно. Это как-то раз мама отвела меня к «платному врачу», что вообще говоря в Советском Союзе было не самое распространенное явление. И вот осознав, насколько именно доктор «платный» - не поспоришь, доктору действительно лучше чем инженеру. Да кого хочешь лучше чем, за пятнадцать-то минут приёма!
Вот про рабочую карьеру, врать не буду, не особо мечталось – но в трамвае кондуктором вполне. Ну а лучше всего – «Наливаю в бак бензин, завожу пропеллер!»
Да, все-таки Владимир Владимирович – великий поэт. Ну, Маяковский, ну вы поняли.
Ага, но стихотворение это читали все, и «профессии мечты» там тоже были общие, так сказать. А у меня еще имелась моя отдельная, личная «работа Мечты».
Вы уже поняли из названия: Расцепщик вагонов. Интуитивно понятно, в чем заключается функционал представителей этой безусловно в высшей степени мужественной профессии, но я расскажу чуть более подробно.
Когда мне исполнилось шесть лет, мы с Водного стадиона переехали на неоднократно мною же воспетую и легендарную Северную рабочую окраину.
А окна теперь уже моей собственной отдельной комнаты выходили на Октябрьскую железную дорогу, Москва – Ленинград. Во всём этом было очень много плюсов. Пусть и плюсы эти имелись только в детском понимании.
Потому что когда в гости к нам приезжали товарищи взрослые, то с их точки зрения наличествовали одни минусы: «Боже, как же у вас шумно! Как же от этой железной дороги воняет! А это и ночью такой грохот, да? Кошмар… надо же было ребенку другую комнату выделить, во двор…»
А мне очень понравилось. Во-первых, видно с моего балкона было очень далеко. До самой высотки МГУ на Ленинских горах, если в хорошую погоду! Это сейчас нам там всё позастроили, и стало видно как у всех, окна в окна дома напротив, и всё.
Во-вторых, на самом деле якобы к грохоту поездов я привык очень быстро, но так и вообще устроен человеческий орган слуха, что к фоновым децибелам ты адаптируешься, и перестаешь их воспринимать. Зато можно смотреть на проносящиеся мимо поезда!
И самое главное: в силу разных обстоятельств было определено, что последний сезон в детский сад я буду ходить в свой прежний, то есть на Водном стадионе. Да, это целый час добираться утром, и целый же час возвращаться вечером, если тебя не оставят у бабушки. Это переход по длиннющему, метров триста, пешеходному мосту у платформы с романтическим названием «Моссельмаш», и еще ряд жизненных испытаний.
Но зато: именно на Мосту я и повстречал однажды Расцепщика вагонов, и каждый раз с трепетом начал ожидать каждой новой встречи…
Моссельмаш - это не просто железнодорожная станция. На самом деле, это огромный сортировочный узел, и называется он «Ховрино», это следующая остановка, то есть по факту – это от одной остановки до другой, и даже больше, больше километра!
Прибывающие на станцию грузовые составы надо разобрать, а потом сформировать из них новые составы, которые уже затем прицепят к тепловозу и отправят дальше.
Для этого разбираемый состав подталкивают сзади к так называемой «горке», и вот там-то сбоку и стоит Расцепщик. Одет он, как правило, черт знает во что, в ватные штаны и телогрейку, если зимой, на голове у него классическая шапка-«треух», а поверх всего – оранжевый жилет безопасности. А в руках у Расцепщика – его рабочий инструмент, длинная железная палка с загибом на конце.
Вот этим самым загибом Расцепщик ловко крутит в сцепке между вагонами, и вагоны отцепляются друг от друга. И скатываются с горки, под действием Закона всемирного тяготения, открытого сэром Исааком Ньютоном.
Скатываются причем они не абы куда. К «горке» подходит один путь – а вот сразу после горки он разделяется на два с помощью стрелки, потом эти два еще на два каждый, и еще на два: два – четыре – восемь – шестнадцать путей! Пресловутые «степени двойки» из двоичной системы счисления в выучил именно так и тогда, просто еще не знал, что это так красиво называется: 2 – 4 – 8 – 16!
И, кстати сказать, еще позднее, когда уже начал изучать Физику и даже поступил на Физтех – то охотнее всего я решал задачи вот про движение поездов. Но не про пункты А и Б, хотя этот тоже важно, а вот именно физические задачи: с какой скоростью скатится поезд, с каким ускорением должен идти по закруглению пути, на сколько на этом закруглении один рельс должен быть выше другого, если скорость поезда такая-то, и так далее. Это всё от него, от Расцепщика вагонов, ему спасибо!
Вы сейчас спросите – а как Расцепщик узнавал, сколько именно вагонов ему надо расцепить, он же не каждый отцеплял, а иногда по два-три? Я отвечу.
Мобильных телефонов тогда ведь не было, да и раций тоже. Поэтому информация поступала Расцепщику прямым акустическим образом. Это ему дежурный по станции объявлял на всю округу: «Третья восемь вторая две!» А у Расцепщика одно «ухо» на ушанке специально торчало вверх всегда, чтобы лучше слышать. Вот он слышал – и действовал. Шерудил этой своей кочергой.
У дежурных по станции, кстати, была очень хорошая традиция. Когда начиналась у них очередная смена, то новый дежурный включал микрофон и объявлял на весь Моссельмаш: «Всем добрый день, я такой-то, продолжаем созидательный труд!» Ну или типа того, но здоровались все, это совершенно точно. Очень это «тёпло и лампово» на самом деле звучало.
Ну вот. Одна была незадача – по мосту мы всегда спешили, утром в детский сад, вечером домой, и как следует рассмотреть работу Кумира не удавалось. Всё же на бегу. Но однажды Судьба улыбнулась. То есть, с общечеловеческой точки зрения – не улыбнулась, даже наоборот, но для меня всё сложилось максимально удачно.
В один зимний день я заболел, но выяснилось это, когда отец уже привел меня в детский сад. Там воспитательница Анна Алексеевна пощупала мне лоб, дала градусник – да, температура. А с температурой ребенка в группу принимать нельзя.
Ситуация сложилась непростая. Папеньке на службу, времени в обрез. Бабушка куда-то отъехала, это точно было известно. Отправить одного домой? Но это, как вы уже знаете, снова на автобус, и потом через длиннющий мост, и там еще пешком. Мама дома, вот это точно было известно.
Сейчас как бы детсадовца командировать подобным маршрутом – ну, я бы не решился. Сколько мне тогда было? Была зима, но уже теплело – значит, 7 лет мне уже исполнилось, считай скоро школьник. Но телефонов не было не только мобильных – у нас в новой квартире и городского не было, мы своего телефона и потом еще лет пять ждали.
Но в стародавние времена – решили, что нормально. Большой мальчик.
«Доедешь?» - спросили меня папенька и Анна Алексеевна.
«Доеду!» - ответил я. Причем с большой радостью. Я уже знал, что буду делать! От восторга и выброса адреналина я чуть не выздоровел и всё не испортил!
Догадываетесь уже, да. Правильно. Это ж сколько удовольствий сразу. И автобус полупустой, все же утром к метро едут, а я наоборот, так что можно не просто сесть, а выбрать лучшее место для обзора. И смотреть до самого Моссельмаша.
А на Моссельмаше – взойти на мост, немножко пройти, и вот – мечта сбывается. Можно спокойно встать, и любоваться работой Расцепщика, во всех деталях и подробностях, и никто не торопит и не отвлекает. «Пятая две на вторую восемь!» И движение вагонов можно отследить на всем цикле – и от подталкивания к горке, и вплоть до того, как он по одному из шестнадцати путей практически исчезает из виду в легком февральском снежке.
«Мальчик, а ты не потерялся? И не заблудился? А то давно уже здесь стоишь, и всё один…»
Ну вот. Такая вот была у меня Работа Мечты.
Горки на Моссельмаше больше нет. Сначала разобрали пути, а потом и выровняли земной уровень, а теперь там скоро проложат Высоко-Скоростную Магистраль. И где сейчас на Моссельмаше разбирают и собирают заново составы – я не знаю. Да и разбирают ли вообще. Спасибо, что хоть сам Моссельмаш остался.
И осталась Мечта. Настоящая Мечта ведь не может куда-то исчезнуть, на то она и есть – Мечта!
