Самые знаменитые из хоботных, да и из всей мегафауны млекопитающих — безусловно, слоны и мамонты. Однако эволюционная история этих гигантов началась задолго до того, как они обрели свою примечательную и внушительную внешность. Самому отряду хоботных вообще-то десятки миллионов лет, возникли они почти сразу после вымирания динозавров и заселили все континенты, кроме Австралии и Антарктиды.
Причём поначалу с течением времени хоботные демонстрировали впечатляющие эволюционные успехи, но потом удача как будто отвернулась от них. До исторического времени дожили всего несколько видов, а венец их эволюции — мамонты, пережили свой расцвет во время последнего оледенения, вымерев, можно сказать, внезапно и уже на памяти человечества.
Не удивительно, что сама эволюция хоботных, наряду с эволюцией копытных и человека, изучена очень хорошо, а вот их вымирание, точнее, его причины, до сих пор остаётся интригующей загадкой. Впрочем, скорее всего, никакой загадки вовсе нет — слонов, мамонтов и мастодонтов было очень много, обитали они повсюду и причины их гибели тоже были самыми разнообразными.
Понятно, что выяснить, где впервые появились хоботные, невозможно в принципе — нет такого момента, чтобы можно было сказать, что вот предыдущее поколение было ещё не хоботными, а вот следующее — уже хоботные. Тут выручает только заведомая неполнота палеонтологической летописи — сказать, где палеонтологи нашли самое раннее животное, которое можно отнести к хоботным, и когда примерно оно жило, учёные всё же вполне способны.
Первых хоботных палеонтологи откопали в фосфатном месторождении Оулед Абдун в центре Марокко. И жили эти млекопитающие всего через пять миллионов лет после мел-палеогенового вымирания, 60 миллионов лет назад. Именно там нашли обломки челюстей двух весьма небольших животных — эритерия ростом с собаку и фосфатерия, названного так просто по месту находки. Фосфатерий жил через два миллиона лет после эритерия, был не намного больше него, но зато тяжелее раза в три.
Ни у эритерия, ни у фосфатерия ещё не было даже зачатков главного украшения слонов и мамонтов — хобота, зато были зачатки будущих бивней — значительно увеличенные резцы. Произошли первые протослоны, по всей видимости, от мелких насекомоядных, переживших вымирание. Поэтому они пока ещё, в отличие от их потомков, не были специализированными растительноядными, а ели всё, что в рот помещалось. Об этом говорят и их зубы — мелкие и с небольшими эмалевыми коронками, приспособленные для перетирания небольших кусочков еды вроде насекомых.
Уже через десяток миллионов лет, примерно 45 миллионов лет назад, в середине эоцена, хоботные породили уже гораздо более крупных животных — нумидотериев, которых находили на территории древнего Нумидийского царства, в Марокко, Алжире, Ливии и Тунисе. Эти уже достигали размеров упитанной свиньи и даже средней коровы.
По образу жизни, да и по телосложению, нумидотерии напоминали бегемотов, проводя много времени в воде. Однако, в отличие от бегемотов, они отрастили себе небольшой хоботок из носа и верхней губы, как у современных тапиров, и им весьма ловко собирали свою основную еду — нежную и сочную водную растительность. Так и прожили до начала олигоцена, когда и вымерли 30 миллионов лет назад.
А примерно одновременно с нумидотериями в Египте, у Меридова озера, 35—37 миллионов лет назад процветало другое семейство — меритерии. В общем-то телосложением и образом жизни они не слишком отличались от остальных тогдашних хоботных. У них тоже было длинное, приземистое, но при этом плотно сбитое туловище, они тоже вели полуводный образ жизни.
Но именно у меритериев резцы увеличились настолько, что уже явственно напоминали будущие огромные бивни слонов и мамонтов. Питался, впрочем, меритерий всё той же водной растительностью, которую собирал всё тем же мини-хоботом, как будто позаимствованным у тапира. Причём, хоть они и продвинулись на юг гораздо дальше, чем нумидотерии, до Мали и Сенегала, нумидотериев не пережили, так же, как и они, вымерев тридцать миллионов лет назад.
Впрочем, вымирание примитивных «хоботных без хобота» — это только первая половина эволюционной истории хоботных. Дальнейшее развитие, как и у многих других млекопитающих, пошло по пути увеличения размеров тела, особенно это касалось растительноядных, которые росли не быстро, а очень быстро. К хоботным это относилось особо — хоть самое крупное наземное млекопитающее и было ленивцем, но по разнообразию гигантов слонам и мамонтам равных не было.
Увеличению размеров сильно способствовало то, что всеядность, характерная для мезозойских, палеоценовых и даже где-то эоценовых млекопитающих, сменилась специализацией на растительной пище. Благо, её было в избытке — как раз появилась быстро растущая и легко перевариваемая трава. Однако при всей её доступности и перевариваемости, особой питательностью трава не отличается, и чтобы извлечь из неё максимум пользы, нужен очень длинный кишечник, который надо где-то хранить, что и приводит к росту размеров тела. Что-то подобное произошло в мезозое с зауроподами, выросшими, правда, до гораздо больших размеров.
А чем больше тело, тем больше еды нужно, чтобы его прокормить, и тут-то как раз пригодился универсальный хватательный орган — хобот, позволяющий собрать много еды и отправить её в рот, где её уже поджидали так же постепенно специализирующиеся зубы. Так и обрели хоботные свою характерную внешность с бивнями и хоботом. Но это уже совсем другая история…