Еще при жизни первой супруги царя, Марии Ильиничны, в 1662 году именно Коломенское стало центром Медного бунта. Тяжкие тогда были времена, еще страшнее, чем во время Соляного бунта. Царевна Ирина Михайловна, вспомнив, что тогда творилось, зябко передернула плечами.
25 июля, в аккурат на день рождения сестры Аннушки, к государю Алексею Михайловичу, который с семьей находился на отдыхе, двинулась многотысячная толпа. Потом говорили, что в Коломенское пришло пять тысяч человек. Насколько точной была эта цифра, сказать сложно, но народу, даже на вскидку, и верно собралось много. И все они были настроены довольно враждебно.
Естественно, брат никогда не признается, что испугался, но она-то точно знает — еще как струхнул! Да тут кто угодно бы испугался — посадские и приборные люди, стрельцы и солдаты Выборного полка Алея Шепелева шли плечом к плечу. У многих из них на плечах злобно сверкали пищали и бердыши, которые в любой момент извергнуть пламя.
К тому же, все они были очень возбуждены. Еще бы! Царская стража уже утопила сто пятьдесят человек в Москва-реке! Восставшие кричали, грозились, требовали бояр - изменников выдать, которые придумал медные деньги вместо серебряных печатать. Чаще всего имя звучало окольничего Федора Ртищева. Царская родня недоумевала — и чем только этот боярин не угодил?
Ведь столько добра сотворил! На свои личные средства и средства друзей Ртищев организовывал больницы и приюты не только в Москве, но и в глубинке. Даже первый вытрезвитель создал, приказал подбирать на улице пьяных и увозить туда до протрезвления. Лично Ирина Михайловна считала — сие начинание требуется на вооружение повсеместно, кроме того, следовало озаботиться нищими и убогими. Здоровых отправлять на принудительные работы, убогих — на казенное содержание…
Однако никто из бунтовщиков о добрых делах Федора Михайловича помнить не желал. Когда стрельцы, находившиеся на охране царского дворца, попытались остановить толпу, их просто смяли. А затем без особого труда вломились в дворцовое село.
В тот момент уверенный в своей правоте государь со всем семейством по случаю дня рождения царевны Анны Михайловны слушал в дворцовой церкви обедню. Лицо у него было очень благостное и довольное. Но услышав шум, встрепенулся и побелел весь. Да и как тут было не испугаться! Оружием бряцают, непотребные вещи кричат…
Царица Мария, помниться, сомлела, святой водой ее с уголька монашенки сбрызгивали, да никак в себя придти не могла. Царская детвора в голос рыдала. Только Сонечка спокойной осталась. Стояла перед образами и крестилась беспрестанно…
Поначалу Алексей выставил бояр на переговоры, а когда бунтовщики их слушать не стали, вышел сам, предварительно приказав всем, чьи имена выкрикивали, спрятаться на женской половине дворца — в палатах царицы. Боярин Ртищев, понимая, чем все для него может закончится, ибо его головы больше всех требовали, на всякий случай исповедался и причастился.
Ох, и страху тогда натерпелись, не приведи Господь! Умом понимала — ее не тронут. Но сердце предательски в горле билось. Особливо страшно было, когда увидела подле себя бледное лицо Ртищева, дрожащего словно осиновый лист на ветру. Однако государь на диво спокоен был.
Поначалу никто не мог понять, зачем царь так долго разговоры ведет, да еще и с каким-то неизвестным и жутко дерзким посадским руки жмет, тем самым подтверждая свое соглашение о сыске изменников. Оказывается, время тянул… Как только доложили о подходе стрелецких полков, которые привели Артамон Матвеев и Семен Полтев, тут же плечи расправил и грозным голосом приказал избавить его от этих собак. Именно таким словом тех, с кем только что за панибрата был, обозвал.
Услышав подобное, главные бунтовщики, возомнившие себя равными себя по меньшей мере боярам, онемели от неожиданности и жутко растерялись. Так что связать из особого труда не составило. Уж кому, как не ей, его родной сестре не ведать, как братец лица менять умеет. Никогда не догадаешься, какое решение принять собирается. Говорят, что дьявол сто образов имеет, а ее единоутробный братец и вовсе тысячу.
Все это царевна не случайно вспомнила. Для нее и всех, кто в доброту царскую верит, следует четко знать: мысли государевы обычным людям неподвластны. Потому-то на них перст Божий и падает, когда на престол венчать время приходит.
Так что сейчас ей придется всех своих небесных покровителей на помощь призвать. Ведь от нее сейчас жизнь человеческая зависит. При разговоре требуется каждое слово взвешивать, чтобы никоим образом не навредить несчастным страдалицам — боярыне Морозовой да княгине Урусовой, для которых костер готовится...
Как ей донести до царственного брата, что своими необдуманными поступками он сделает из них великомучениц, на лики которых молиться станут? Как найти слова правильные, чтобы сердце смягчить?
Публикация по теме: Феодосия-Федора, часть 73
Начало по ссылке
Продолжение по ссылке
