Эпизод первый, эпизод второй, эпизод третий, эпизод четвертый...
Ита проснулась от настойчивых постукиваний в стекло. Она открыла глаза и, выглянув из-под тёплого вязаного одеяла, с недоумением огляделась по сторонам. Крупный мотылёк бился в её окно, намереваясь влететь в комнату.
Высоко в небе, укрываясь за облаками, за ним наблюдала задумчивая луна. Скинув вуаль повседневности, сюрреалистический мир обратной стороны дня предстал взору Ите: за окном раскинулась таинственная ночь, украшенная миллионами сияющих звёзд-бусинок.
До сего молчаливые звёзды вдруг ожили и голосами маленьких девочек, хихикая, принялись рассказывать каждая свою историю. Многоголосный хор заполнил всё пространство, сливаясь в симфонию бесконечности.
«Есть день, закрытый Великим Солнцем, и есть ночь — дыхание самой Вселенной, её пульс и ритм», — мысли словно пробудились ото сна в голове Иты кристально ясными истинами.
На противоположной стене от окна, играя с лунным светом, причудливо изгибалась тень дерева, танцуя свой одинокий, никем невидимый танец.
Девушка, подложив руки под подушку, сладко потянулась. Она находилась в той плоскости сознания, где балансируют сон и явь. Неожиданный шум за окном привлек её внимание, что-то метнулось там, задев по стеклу. Мотылёк, спасаясь, поднялся чуть выше и продолжил биться в стекло. Тень взметнулась ещё раз, и насекомое исчезло. Его монотонный, навязчивый стук, разбудивший девушку, прекратился.
Ита, стряхнув с себя оцепенение, подошла к окну. Пол был холодным, его промозглое дыхание скользило вверх по босым ногам, превращая сонное видение в отчетливую явь. Поднявшись на цыпочки и опершись о подоконник, Ита взглянула за окно. Крупный кот, размахивая пушистым хвостом, держал в лапах мотылька и, наклонив голову набок, с жадностью поедал его.
Девушка распахнула створки и укоризненно запричитала: «Ах, что же ты натворил, негодник! Ну-ка, оставь немедленно его!»
Пронырливый охотник, взглянув на девушку лишь искоса, продолжил свою ночную трапезу, пока, наконец, последнее крылышко не исчезло в его пасти. Затем, как ни в чем не бывало, самодовольный плут, сыто облизнувшись, одним прыжком очутился на подоконнике, обнюхивая мокрым носом девушку. Ита, улыбаясь, погладила его по мягкой шёрстке, произнеся: «Какой смешной!» Довольный приёмом кот выгнулся в спине и заурчал, потёршись о скулу Иты своей мордашкой.
Скряжич
– Да пойми ты правильно, Морган! Ты стар, мало того, за душой у тебя ничего и нет, а рыбаки, сам знаешь, не сегодня, так завтра шторм в море настигнет... – заложив руки за спину и глядя в окно, продолжал говорить разодетый в нарядное платье вельможа, изредка поглаживая козлиную бородку.
Морган молчал, перебирая высохшими от морской воды руками снасти. Смачивая языком кончики пальцев, он брал крючок, подводил на свет к окну и разглядывал его, пробовал кончиком указательного пальца на остроту, затем клал на табурет и брал другой.
– Отдай девчонку, старик! Барон тебе за неё великодушно семьс... пятьсот монет дарит (оставив себе немного чаевых, исправился посланник). Тебе таких деньжищ еще на пять жизней хватит... – многозначительно закончил он и, поморщившись, взглянул на сидящего старца.
– Семьсот деньжищ... – задумчиво протянул Морган.
– Пятьсот, – поправил, поперхнувшись, вельможа.
– Оно-то и деньги-то большие, – призадумался старик, почесав затылок и посмотрев на гостя. Тот кивнул головой, про себя подумав: «Неужели соглашается?» и радуясь в душе такому быстрому исходу.
– Дай подумать несколько деньков...
– Неделю срок тебе, старик. А то барон и передумать может, – угрюмо заявил гость и собрался было уже выходить, как Морган остановил его.
– Мил человек, не сочти за труд, кинь сухаря Полашке!..
– Кто это? – с недоумением спросил он, обернувшись в дверях и приподняв правую бровь.
– Да пёс мой у забора сидит, лохматый, в репихах весь...
Сановник пренебрежительно двумя пальцами взял сухарь и, поморщившись, вышел в дверь...
Морган усмехнулся, проводив взглядом скрывшегося в предбаннике гостя.
– Ааай, оой, – раздалось со двора, сопровождаемое громким собачьим лаем и рычанием. Послышался треск сукна, а вместе с ним и дикий вопль чужака.
Старик Морган засмеялся, хлопнув себя по коленкам:
– Какой пёс умный, до чего материю дорогую любит...
От смеха на глазах у старца выступили слёзы. Он ещё долго смеялся, пока униженный сановник взбирался на своего вороного, чертыхаясь и грозясь отомстить за унижение.
Рецепт зла...
Хельга с интересом рассматривала запыхавшегося Скряжича. Он размахивал руками, сверкал глазищами, показывая оторванный лоскут на филейной части и в целом был очень зол. Будучи женщиной неглупой, она понимала, его приезд с отказом к барону да ещё в таком виде не сулил ему ничего хорошего, акромя как посмешища окружения и репутационных издержек. А на счету у барона он был хорошем, и до сего моменту промахов у него не было.
Выплеснув негодование наружу, он обессиленно плюхнулся на лавку и облокотился о стену.
– Дай воды, старуха...
Хитрая Хельга поднесла ему вина. Тот отпил, негодующе зыркнул на хозяйку, но взгляд его смягчился, и он осушил бокал, крякнув и отеревшись ладонью.
– Неблагодарное отребье, – начал сановник. Хельга молчала, давая утомительному Скряжичу самому перейти уже к делу.
– Пятьс... Сто монет, целых сто монет барон щедрой рукой облагодетельствовал этого несчастного старика... – он осторожно ощупал саднящий зад и скуксился от боли.
Когда была названа сумма, глаза старухи на мгновение вспыхнули, но затем снова приняли безмятежное выражение. Хельга молча встала и, открыв сундук, закопошилась. Достав несколько баночек с мазью, она выбрала одну и, повертев её в руках, протянула Скряжичу.
– На вот, помажь, полегчает...
– Нет уж, обойдемся без твоих, старуха, зельев. Знамо дело, – недобро улыбнулся он.
– Как хошь, – ответила хозяйка, и баночка со снадобьем исчезла в складках её платья. – Так что ты про старика там мямлил?
– Попридержи свой язык для простолюдинов, ведьма, а не то высекут тебя прилюдно! – зашипел Скряжич и расправил плечи, напоминая о своём статусе.
– Будет те, будет, Лукич. Пошутила, я, – хохотнула Хельга, налив ещё бокал вина Скряжичу и протянув ему. Тот взял вино и выпил его в несколько глотков. Охмелев, Лукич прямо заговорил:
– Коли ты к барону Иту приведешь под венец, получишь 100 монет!
Хельга уже подливала в бокал вельможе, рассматривая возможные способы воздействия на Моргана.
– Да как же ты старика Моргана проведешь? Это хитрый дед, – поглядывая на Скряжича, тараторила Хельга.
Вино текло по бороде его. Хельга внимательно следила за ним, голос старухи сочился сладкими речами, опьяняя и без того хмельного слугу.
– Коли место главного лекаря при дворе мне схлопочешь, будет тебе девчонка... – заявила она, прищурившись.
Лукич пьяно хлопал глазёнками, не понимая, как лицо старухи, расширяясь, тут же сужалось, а глаза её вылезали из орбит и впивались, будто вьющиеся змеи. Они проникали в него сквозь радужную оболочку глаз, грубо проползая вглубь, в самое затаённое место. И вот он перепуганным мальчиком стоит, сжавшись в комочек человеческой плоти перед канувшей в века мачехой – жестокой и бессердечной женщиной. Её голос был подобен голосу Хельги: старуха пронзала его обмякший разум, заставляя подчиниться своей воле.
– Будя, будя-те, главный лекарь, ой, – слабея и заикаясь, заплетающимся языком сдавался Лукич.
Хельга похлопала его по плечу, затем взяла его ослабевшую руку и надела ему на палец кольцо в виде змейки. Управившись, она выглянула в дверь и прикрикнула:
– Хозяин ваш устал, велит домой везти...
В дом зашли сопровождавшие вельможу слуги и, подняв на руки пьяного Лукича, поволокли на улицу. Один сапог Скряжича зацепился за порог и слез с ноги. Старуха подняла красную обувку с черной каймою, обшитой позолоченной нитью, и, окрикнув свиту, швырнула им вслед.
– А то ноги-то позамерзают! – хихикнула она. И тише уже добавила. – А нам замерзать сейчас никак нельзя, у нас уговор... От мази отказался, а вина выпил – глупый мужик, – усмехнулась Хельга, затворяя дверь.
Более увещеватель в деревне не появлялся, и Моргана никто не посещал, зато в поселке стали происходить странные вещи...
Заключительный эпизод:
Другие рассказы: