Эпизод первый, эпизод второй, эпизод третий.
– Ваша светлость, а не та ли это деревня, где девчушка-красавица живёт? – вытерев рукавом испачканное свининой лицо, провозгласил главный писарь Энтуан. Его парик сполз на левую сторону головы, открывая плешивую лысину. Лицо писаря было пьяным и глупым, собственно, как и полагается по этикету застолья.
Изрядно раскрасневшийся Эдуард Эндербурский усадил на коленки пухленькую трактирную служанку Мэри и пытался поцеловать её в шейку, приговаривая: «Ох-хо-хо»... Но женщина, хохоча, грациозно уклонялась от его настойчивого внимания. Эдуард не сразу сообразил, о чем идет речь, он икнул, схватил служанку пальцами за обе щеки, сдавив их так, что губы её увеличились втрое, нацелившись на него дудочкой, и, глядя на неё осовелыми глазами, спросил: «Какую красавицу?» Служанка, губы которой были зажаты щеками, хлопнула глазами, попыталась улыбнуться и лишь слегка приподняла плечи, давая понять, что не знает, о чём речь...
– Пошла вон, от тебя дурно пахнет... – разочарованно провозгласив, барон оттолкнул пухляшку, сделав кислую мину. Девушка нахмурилась, но потом рассмеялась и убежала на кухню, чтобы расправить изрядно помятое платье.
– Что ты несёшь, пьяная морда? – вскочил Эдуард со своего стула и, упёршись обеими руками в стол, уставился на писаря. Все присутствующие замолкли, за исключением загонщика. Уткнувшись лицом в тарелку, он храпел так, что его толстые губы тряслись, как желе на ветру.
Писарь перепугался, потеряв дар речи. Бокал вина в его руке предательски застучал о дубовый стол. Он отодвинул сосуд с вином и, вставая со своего места, принялся поправлять съехавший парик на голове, оправдываясь:
Ваша светлость, Мотыха же в кой раз уже о ней вам говаривал... – заикаясь, доложил писарь, сминая бог весть откуда взявшуюся в руках шапку. Вероятно, собравшись уже куда-то бежать и что-то делать, как-то исправлять положение.
Барон насупил брови и начал что-то вспоминать, и в этот момент храп загонщика в образовавшейся паузе превратился в настоящую канонаду. Эдуард Эндербурский свирепо взглянул на его трясущиеся засаленные губы, затем лицо его смягчилось, и он загоготал так, что придворные сначала все испугались и побелели, а потом, осознав, что пронесло, тоже разразились смехом, хлопая себя по коленкам да близ сидящих товарищей по плечам. Буря миновала, и все с облегчением просмеялись до слёз...
Пьяный Эдуард поманил трактирщика указательным пальцем с золотым перстнем к себе и что-то шепнул ему на ухо. Тот кивнул, наклонился и выскочил из трактира, как ошпаренный. Барон взял парик, лежащий на столе, и, ткнув им в рядом сидящего вельможу, что-то недовольно буркнул. Остроносый вельможа с бегающими глазами тут же, раскланиваясь, вскочил и принялся нахлобучивать парик, поправляя и направляя его на голове своего господина. Барон Эдуард Эндербурский важно надул губы...
Полчаса спустя
Дверь приоткрылась, и в душную залу втиснулся толстый, запыхавшийся трактирщик Боба. Подобострастно щерясь и постоянно раскланиваясь, он вошел и обернулся, приглашая кого-то войти. В зале царила атмосфера безудержного веселья: воздух был наполнен запахом пота, пролитого кислого вина и общего смрада. Посреди двое распалённых молодцев катались по полу, колотя друг друга под общий смех.
Вслед за Бобой в дверь протиснулась высокая фигура в темной накидке с капюшоном, а рядом с ней, как подосиновик, вырос седой старец. При виде господ он снял шапку и поклонился.
Трактирщик, вытянув вперед обе руки, им что-то объяснял, затем развернулся и, обежав столы, подсел к барону, шепнув ему на ухо: «Привёл...».
Эдуард Эндербурский покосился на вошедших, пытаясь разглядеть их, встал и нетвердой походкой, опираясь на плечи сидящих за столом вельмож, направился к гостям.
Отдуваясь и пыхтя, он поставил широко ноги и, воткнув здоровенные руки в бока, громко произнес:
– Кто такие?
– Почему я вас не знаю, отвечайте!
– Всех высеку... – уже тише добавил он и, икнув, задрал голову ещё выше, выдавая на показ толстую потную шею. Гомон в трактире прекратился, дерущихся молодцев разняли и усадили за стол, налив вина.
– Я старик Морган, рыбак, – скромно ответил дед, поклонившись барону. – А это моя внучка Ита. Нам велено было к вам прибыть. – В наклоне вымолвил он, смотря на Эдуарда Эндербурского.
Оба гостя были спокойны и несуетливы. Это обескуражило и разозлило пьяного барона. От вина и тяжелой охоты его мучило давление и крутило живот. Выпучив воспаленные красные глаза, он рявкнул, что есть силы:
– А нуу-у, с-ссними немедленноо, когда разгговариваешь со своим госппп-одиномм, – и потянул было свою здоровую лапищу, усеянную золотыми кольцами, к лицу девушки, намереваясь снять капюшон, но она его опередила, легким движением скинув накидку. Барон Эденбургский обомлел и сделал шаг назад.
Ясные зелёные глаза смотрели на него с невозмутимым спокойствием и добротой, словно на заигравшегося маленького ребёнка. Барон был ошеломлён и обескуражен, такого он никак не ожидал. Старик Морган загадочно улыбнулся сеточкой морщин вокруг усталых глаз, уж он-то хорошо знал свою внучку.
По слухам, на следующее утро Эдуарда Эндербурского увезли в замок, а в поселение начали приезжать его подданные. Они расспрашивали поселенцев, задавали вопросы и проявляли любопытство по отношению к внучке Моргана. Еще люди поговаривали о поездке Хельги, старухи-повитухи, к барону.
Продолжение следует.
Другие популярные истории: