В Кривую Сосну одновременно с Антоном и Горкиным приехал Михаил Кузин - один из руководителей строительной компании, в которой работал погибший кровельщик.
Лестницу, предположительно ставшую причиной трагедии, тщательно исследовали полицейские и не нашли ни подпилов, ни следов починки, ни вытащенных и вновь забитых гвоздей, ни сбитой краски – ничего. Лестница была крепкой и выглядела устойчивой.
После долгой беседы с участковым и всяких формальностей официальные лица уехали, а Кузин проверил её сам и даже залез по ней на крышу. Ему объяснили, что лестница оказалась не там, где должна была находиться.
- Не знаю, зачем моему парню понадобилось ее переставлять, - заявил Кузин, спустившись. – Говорите, он мог издали увидеть что-то на крыше?
- Мы предполагаем, - покивал Горкин. – Допустим, заметил нечто необычное, захотел посмотреть поближе…
- Сейчас там ничего необычного нет, крыша как крыша. – Кузин качал головой, приговаривая: - Как же так-то, а? Как же так? Несчастные случаи у нас, конечно, случаются, но этот уж очень обидный. На пустом месте, можно сказать. Парень-то какой хороший пропал ни за что…
Антон, который не верил в несчастный случай, сжал губы и молчал. Слова о том, что он обязательно найдет виновного, прозвучали бы сейчас слишком пафосно. Но в душе он твёрдо решил, что докопается до правды.
Когда Кузин уехал, Антон повернулся к другу.
- Ярик, я должен знать точно, где была лестница, когда ты стал хозяином деревенского дома. Лежала ли она в сарае или уже тогда стояла, прислоненная к стене.
- Почему это так важно? – спросил Горкин. Он был совершенно деморализован и выглядел растерянным.
- Потому что ничего ещё не кончилось, - ответил Антон. – Голову даю на отсечение.
Горкин почесал макушку, задумчиво глядя на носки своих башмаков:
- Пытаюсь вспомнить и не могу.
- Расскажи, что было в тот день, когда Ангелина выехала из этого дома. Ты при этом присутствовал? – спросил Антон.
- Ну, да. Прямо во дворе стояла «газель», арендованная для переезда, её уже полностью загрузили вещами, когда я подтянулся. Ангелина должна была отдать мне ключи от дома и отчалить. Я-то как раз явился налегке, хотел ещё раз осмотреться, прежде чем тащить весь свой скарб из Москвы.
Но в итоге Ангелина уехала, пока меня не было, потому что через заднюю калитку прибежали какие-то дети, начали вопить, что кто-то куда-то свалился. Я побежал… Достал из канавы велосипедиста. Дорога, сам видел, какая – чистые слёзы. Пока туда-сюда, Ангелины уже и след простыл. Ключ она для меня оставила на крыльце. Ой, слушай! – неожиданно встрепенулся он. – А ведь Ангелина грузчика нанимала, из местных. Его Сазак зовут. Он по всему двору ходил, помогал наводить порядок. И сарай открывал! Сазак наверняка помнит, где находилась лестница.
И они отправились искать Сазака. Вон там дальше Осколков живёт, - показывал Горкин, ведя Антона по главной улице посёлка. - Тут Дарья Дмитриевна, ближайшая соседка, ты с ней уже познакомился. Фамилия у неё, кстати, красивая – Стужина. Спросим у неё. Она ко мне постоянно заглядывает, почему я не могу?
Во дворе дома Стужиной хлопотала по хозяйству старуха с недовольным лицом. Есть люди, которые считают, будто всё, что в жизни происходит, направлено конкретно против них. Старуха была как раз из таких.
Стоило Горкину спросить, можно ли поговорить с Дарьей Дмитриевной, как она разразилась длинной нудной тирадой, слушать которую мужчинам совершенно не хотелось. Поняв, что они сейчас развернутся и уйдут, старуха прервала свои жалобы и заявила:
- В больнице Дашка. А я тётка её родная. Дашка со своим начальником в машине ехала - для открытия выставки всякие плакаты они везли в музей. Только колесо у них спустило, а тут – яма. Машина в кювет и улетела. Так что, голуби мои, не удастся вам с Дашкой покалякать-то.
Мужчины, потрясённые тем, что их назвали голубями, мрачно переглянулись.
- С Дарьей Дмитриевной всё в порядке? – спросил Горкин, нахмурившись.
- Бок в синяках и хромает на обе ноги, а так ничего. А Осколков руку сломал и два ребра. Завтра их обоих уже из больницы выпишут.
- Так Осколков - начальник Стужиной? Выходит, она тоже в музее работает? –спросил у друга Антон.
Спросил вполголоса, но старуха услышала и моментально откликнулась:
- А то где ж? В музее, администратором. Где тут ещё культурному человеку работать? Только в музее да на сыроварне. Живём, как в поле обсевки – ни школы, ни клуба. На праздники поплясать негде.
- Тогда, может быть, вы нам подскажете, где можно найти рабочего, который Ангелине помогал с переездом? – Горкин нетерпеливо переминался с ноги на ногу. – Сазак его зовут.
- Сазак? – удивилась старуха. – А я думала – Казак, всё смеялась, имя какое ненормальное. - Показав им дорогу, старуха напоследок добавила: - Хорошо-то как стало, когда Ангелина отсюда убралась. Полной грудью дышится.
Антон, который уже было двинулся вслед за другом, немедленно вернулся обратно.
- А почему? – спросил он с таким любопытством, что старуха даже плечи расправила, почувствовав собственную важность.
- Потому что слишком прыткая! Никто её тут не любил. Строила из себя много. Недавно притащила с барахолки какую-то корону, напялила на себя и по деревне ходила… Дура старая.
В глазах Антона блеснул охотничий азарт.
- А что за корона-то? – поинтересовался он с наигранной небрежностью.
- А я почём знаю? Золотая!
Больше ничего путного старуха рассказать не смогла, и Антон с Горкиным отправились к дому Сазака. Сазак по-русски разговаривал примерно так же, как Горкин и Антон по-туркменски, поэтому диалог получился сложным. В конце концов, рабочий вспомнил, что посылал жене свой портрет, сделанный как раз в тот день на участке Ангелины.
Достал телефон, нашел снимок и с большой охотой его продемонстрировал. Та сторона дома, которая интересовала Антона, на снимок как раз попала. Никакой лестницы там не было. Была сияющая физиономия самого Сазака и люди на заднем плане.
Антон сразу узнал Осколкова, хотя тот был ещё с усами.
- А этот что тут делал? – спросил он у Горкина.
- Тоже вещи грузил. И поехал с Ангелиной в Москву, чтобы там помогать разгружаться. Говорил, он её должник. Не знаю почему, не спрашивай.
- А вот это Ангелина? – Антон наставил палец на фигурку женщины в широких джинсах и яркой кофточке.
Тот взглянул на экран и ответил:
- Да, это она. И Дарья Дмитриевна где-то здесь должна быть. Только на фото она не попала.
Поблагодарив Сазака, друзья отправились обратно. Антон о чем-то напряженно размышлял.
- Так что ты думаешь про лестницу-то? – спросил Горкин.
- Пока я не готов давать ответы, - Антон покачал головой. – Кстати, когда там рабочие приедут подвал разбирать?
- Должны в течение часа прибыть. Надо Мортишу выловить и в комнате запереть. А то испугается шума, спрячется куда-нибудь, потом не найдёшь.
Горкин отправился домой, а Антон решил навестить близкую знакомую Ангелины, местную швею Нину Ричинскую. Ангелина подыскивала для неё вещи на блошиных рынках, наверняка рассказывала, что за корону ей удалось отыскать. Корона Антона заинтересовала.
Если кто-то помог кровельщику свалиться с лестницы, на это должна быть причина. Пока Антон не нащупал ничего похожего на мотив убийства. Корона же, купленная на барахолке, была первым намёком на него. Возможно, она ценная? Возможно, узнав об этом, Ангелина спрятала ее где-нибудь в доме? Почему тогда не забрала с собой? Или хотела забрать, но корону уже украли? Вопросов пока что было больше, чем ответов.
Нина Ричинская жила на другой стороне холма, ближе к сыроварне, которая явно была местной достопримечательностью и на которой тут держалось всё – в том числе, и Музей русских ремёсел. Антон издали увидел здание музея – чистенький маленький домик, выкрашенный в канареечный цвет. Вокруг него были разбиты клумбы и проложены плиточные дорожки. Было ясно, что Осколков изо всех сил пытается держать музей на плаву.
Нина Ричинская оказалась самым молодым членом деревенской общины из всех, с кем Антон уже успел познакомиться. Ей было чуть за сорок, и выглядела она роскошно, хоть сейчас пиши с неё портрет русской красавицы.
Правда, красавица была женщиной занятой и не особо много внимания уделяла наведению марафета. Длинные пшеничные волосы свернуты в лохматый пук на затылке, на ногах – вязаные чуни, видавшее виды платье выцвело от многочисленных стирок. Зато улыбка оказалась белозубой и бесшабашной. Своя девчонка – вот кем она наверняка была в юности.
- Вы ведь московский писатель? – сразу же спросила Нина.
- Да, - подтвердил Антон и тут же добавил: - Но я не тот московский писатель, который у вас в деревне дом купил, а другой.
- Да знаю я, - Нина махнула рукой в его сторону. – Только про вас двоих тут и говорят в последнее время. Чаю хотите?
Себе она тоже налила чаю и принесла его в комнату, освободив одну часть стола, заваленного портновскими принадлежностями – ножницами, сантиметровыми лентами, калькой, тонкими мелками, разноцветными нитками.
- Я к вам, собственно, пришел об Ангелине поговорить, - честно признался Антон. – Дело в том, что у моего друга к ней масса вопросов по поводу дома и участка, а она к телефону не подходит. Я подумал, вдруг вы с ней на связи? Говорят, вы дружите.
Антон взял в руки чашку, на которой были нарисованы красные маки. Манекен, стоявший в углу, таращился на него белыми глазницами.
- Мы с ней всё больше по делу, - Нина сверкнула белозубой улыбкой. – Ангелина ведь модельерша, у неё знаете какой глаз намётанный? И опыт – ого-го! Она себе к пенсии подработку придумала – ездит по барахолкам, покупает там всякие вещицы, потом приводит их в божеский вид и перепродаёт. В самом-то деле – молодец, правда? Я упросила её на ткани внимание обращать, на старые платья. Те, из которых ещё можно что-то вычудить. – Она отхлебнула чай из своей чашки и подняла брови: - А что с её домом-то не так?
- Оказалось, в нём есть заваленный мусором подвал, - коротко ответил Антон, - о котором моему другу даже не сказали.
- Ну… Про это я ничего не знаю.
Нина смотрела на Антона своими огромными глазищами, и тот никак не мог сообразить, как правильно повести разговор. Ничего не придумал и ляпнул просто так, по наитию:
- Нам тут одна бабуся сказала, будто Ангелина в какой-то старой короне по посёлку разгуливала. Я удивился. Интеллигентная женщина в почтенном возрасте… Это что, правда?
- Да слушайте вы больше всяких сплетников! – Нина даже расстроилась. – Геля же не полоумная, в самом-то деле. Сейчас я вам всё объясню.
Геля купила на блошке старый чемодан со всякой всячиной. В нём чего только не было! И бусы, и ложки гнутые, и пуговицы, и фотографии довоенные. А в дырявую кофту была завёрнута невероятной красоты вещь – диадема с красными камнями. На вид – будто золотая с рубинами, но Геля сразу поняла, что это всё ненастоящее.
- А вы сами видели эту диадему? – сразу же спросил Антон.
- Конечно, видела. Геля приходила, хвалилась. У меня во дворе ее на голову себе надела, а вовсе не по посёлку в ней бегала. Ох, народ!
- Ну, а дальше? – спросил Антон, чувствуя, что Нина ещё не всё рассказала.
- У нас тут живёт старый ювелир, Корней Константинович. Фамилия у него интересная – Жмейда. Нина сначала ему показала диадему, тот сразу определил – новодел. Но такой этот новодел оказался красивый, что Осколков упросил Гелю дать его напрокат для выставки. Сама-то я для нового музейного проекта платья шила. Одно такое бордовое, очень с диадемой сочетается.
- Нужно будет сходить на эту выставку, когда она всё-таки откроется, - решил Антон.
- Кстати, Жмейда сказал, работа красивая, тоже денег стоит, так что Геля в самом-то деле очень довольна была своей находкой. – Нина снова сверкнула обаятельной улыбкой: - А вы у нас тоже дом собираетесь покупать?
- Я думаю над этим, - ответил Антон и встал.
- Для посёлка хорошо, когда люди приезжают, а не уезжают, - Нина пытливо смотрела на него. Видно, делала какие-то намётки на будущее.
- А чего же Ангелина ваша вдруг в Москву сорвалась?
- Не поверите.
- Это почему же?
Антон снова сел на свой стул. Нина с удовольствием принялась объяснять.
- Геля бегала по вернисажам и на одном из них познакомилась с каким-то иностранцем. Вот я не помню, на самом деле, не то с австралийцем, не то с канадцем… Очень немолодой перец, но такой же деятельный, как наша Геля. Занимается натуральной косметикой. У Гели от него голову снесло. Влюбилась! То-то я удивлялась, что она принялась ягоды впрок заготавливать. Накупит у соседей клубники, малины и тащит к себе. Заморожу, говорит, потом буду кремы варить. У меня, мол,теперь секретная технология есть.
- То есть Ангелина с винтажных вещей решила перекинуться на косметику? – уточнил Антон. – И отказалась вам платья поставлять?
- Да ну! – весело воскликнула Нина. – Она ж на меня всерьёз не работала. Это все так, на уровне эмоций. Нет, я ей, конечно, платила за находки, но не посылала по барахолкам рыскать. Хотела – ехала, хотела – не ехала. А что, она правда к телефону не подходит?
- Правда-правда, - кивнул Антон.
- А вот я сейчас ей позвоню!
Она позвонила, но ответа не дождалась.
- Если дозвонитесь, скажите, что Горкин хочет с ней парой слов переброситься.
Когда Антон вернулся к дому друга, тот выскочил ему навстречу весь взбудораженный.
- Тош, иди сюда! – сказал он трагическим тоном.
- Что такое? – Антон нахмурился. – Рабочие нашли в подвале чёрную мамбу?
- Ничего они там не нашли, - Горкин поднимался по ступенькам веранды, постоянно оглядываясь на шагавшего позади друга. – Они же только начали, хотя уже полдома разворотили. Сейчас ушли обедать, я Мортишу выпустил…
Он открыл входную дверь и, переступив порог, пальцем указал на свою кошку. Мортиша валялась в коридоре на боку и с блаженной мордой месила лапками воздух.
- Так, - сказал Антон, мгновенно сориентировавшись. – Немедленно отключай все приборы в доме.
Горкин бросился выполнять поручение. Через десять минут друзья уже стояли возле щитка и мрачно смотрели на счётчик. Счётчик крутился. Причём гораздо быстрее, чем в первый раз.
Продолжение:
Другие детективные рассказы: