Этого героя кинофильма «Место встречи изменить нельзя» знает каждый из нас. Принципиальный, в чем-то резкий, умный, мужественный, неподкупный, идейный, жесткий Глеб Жеглов представлен в сериале С. Говорухина как герой положительный.
Зрители отнеслись к нему с уважением. Да, такой по головке никого не погладит, если совершил проступок и попал в его руки, готовься к суровому наказанию, но и справедливость Глеб любит. Служит своей стране и народу, а не личным амбициям или кошельку. Соседке из коммуналки, у которой карточки украли, свои отдал. Не пожалел.
А вот к мещанству и к стремлению найти себе теплый уголок нетерпим, да и с бандитом церемониться не станет. Даже Левченко убил. Не дрогнула рука.
В романе братьев Вайнеров «Эра милосердия» Жеглов представлен как герой отрицательный. Он противопоставлен Володе Шарапову.
Володя выступает за милосердие, гуманное отношение к людям, даже к преступникам. Отсюда его стремление помочь Левченко, запутавшемуся в жизни. А вот Жеглов, по признанию самих Вайнеров, – это продукт сталинской эпохи. Этакий «пaлaч» в форме работника МУРа, который как верный пес служит власти, и нет в его сердце ни милосердия, ни сочувствия к людям. Он вообще относится к окружающим как к расходному материалу, подозревая в них «врагов».
Недаром Груздев, уходя из тюрьмы, говорит Шарапову о том, что Жеглов – страшный человек, готовый растоптать каждого, кто встанет у него на пути.
На самом деле роман Вайнеров «Эра милосердия», который я прочитала гораздо позже, чем впервые увидела «Место встречи», показался мне книгой достаточно cложной. Нет, там не было осуждения советской власти. Там было, скорее, свойственное части русской интеллигенции неприятие власти как формы насилия над личностью. Это отчасти роман-утопия, в котором под детективным сюжетом скрывается попытка обосновать проект нового общества, в котором не будет принуждения, поэтому и люди станут лучше.
Это показалось мне чем-то похожим на размышления просветителей конца XVIII века.
Романо многослоен, а вот фильм прилучился понятнее. В нем не осталось места философским рассуждениям, а сосед Володи Шарапова, потерявший во время войны семью и рассуждающий о эре милосердия будущего, воспринимается не как пророк, а как просто добрый старик.
Поэтому народный вердикт произведению оказался прост: главным положительным героем является Глеб Жеглов, а вот Володя Шарапов предстает перед нами этаким «Иваном-царевичем», добрым, немного романтическим лирическим героем, безусловно положительным, но по отношению к Глебу «младшим».
Хочется еще заметить, что Жеглов на самом деле «продукт» своей эпохи. Сталинское время рождало именно таких героев, которых воспитывали на идеях борьбы с врагом, стойкости, четкой системе моральных принципов, не позволяющих сомневаться в правильности «выбранной линии партии».
Но это было понятно. Время было сложное, все 30-е годы готовились к войне, потом сражались, потом восстанавливали народное хозяйство.
Жили трудно. Не до сантиментов было людям.
Не знаю, права ли я, но мне кажется, сейчас велика потребность именно в таком «герое нашего времени», как Глеб Жеглов.
Кстати, именно об этом говорил в одном из своих последних телеэфиров Сергей Юрский. И мне показалось, что его слова не были услышаны. Тогда он выступал в развлекательной по своей сути передаче «Сегодня вечером», где его немного рассеяно слушали приглашенные в студию гости.
А Юрский говорил о том, что если народ выбрал Жеглова главным героем, значит нужно учитывать народный запрос на социальную справедливость, уважать такой выбор.
И знаете, мне кажется, что если сегодня есть такой запрос – люди такие найдутся. Может быть, не столицах, возможно, в провинции, но они снова займут свои места и будут жестко исполнять свое дело.
И тогда мало никому не покажется.
А вы что думаете по этому поводу, мои уважаемые читатели?
Спасибо, что дочитали.
В продолжение темы.
