Если в «Днях Турбиных» одна из колоритнейшщих фигур – Мышлаевский, то в «Беге» (во всяком случае, для меня) – генерал Чарнота. Наверное, не для меня одной этот персонаж связывается в первую очередь с киновоплощением М.А.Ульянова (изумительным, по-моему, впрочем, как почти все исполнители в этом фильме). И, конечно же, связано такое восприятие и с тем, как выписан этот персонаж в пьесе. Я бы не стала, конечно, идеализировать этого персонажа или, как Главрепертком, говорить о его «легендарности» и «рыцареподобности», но всё же…
Первое явление Чарноты в пьесе – в образе мадам Барабанчиковой, которая собралась рожать в монастырской церкви. Правда, эта «загадочная, и весьма загадочная особа» объясняется весьма оригинально: «Это оттого произошло, что генерал Крапчиков задница, а не генерал!.. Пардон, мадам… Ему прислали депешу, что конница красная в тылу, а он, язви его душу, расшифровку отложил до утра и в винт сел играть». Или:
«- Ну, был штаб, как не быть. Только он весь вышел.
- А куда же он удалился?
- Совершенно определённо, в болото».
Да, переодевание вынужденно, сам он об этом станет рассказывать Люське, однако же не слишком красит оно бравого генерала, и не случайно же озлобленная «походная жена» затем будет издевательски обращаться к нему: «А, здравия желаю, ваше превосходительство! Бонжур, мадам Барабанчикова!»
Но это, судя по всему, мимолётное приключение. Мы видим, что Чарнота любим подчинёнными. Выразительна сцена встречи его с Люськой: «Гриша! Гри-Гри! (Бросается на шею Чарноты.) Не верю глазам! Живой? Спасся? (Кричит в окно.) Гусары, слушайте! Генерала Чарноту отбили у красных! (За окном шум и крики.) Ведь мы по тебе панихиды собирались служить!»
И сам генерал радостно приветствует своих и приветствуется ими: «(Выбегает, в дверях кричит.) Здравствуй, племя казачье! Здорово, станичники! (Послышались крики.)»
Он, несомненно, храбр. Не чужд театральности. Вспомним: «Вдали в это время послышался нежный медный вальс. Когда-то под этот вальс танцевали на гимназических балах.
Хлудов. Вальс?
Голован. Чарнота подходит, ваше превосходительство».
И именно этот вальс, долетевший с улицы, подскажет Серафиме, где искать помощи: «Помогите! Помогите! Здесь преступление! Чарнота! Сюда, на помощь!»
И не сможет не откликнуться генерал: «Я вам покажу - караул! (Вытаскивает револьвер.) Что вы делаете с женщиной?»
Краткий отчёт есаула Голована: «Сегодня в четыре часа дня генерал-майор Чарнота ворвался в помещение контрразведки, арестованную Корзухину, угрожая вооружённой силой, отбил и увёз». Мы услышим угрозу: «Вам дорого это обойдётся, генерал Чарнота!» Дорого и обошлось: «Лихой рыцарь генерал Чарнота разгромил контрразведку, вынужден был из армии бежать, ну и теперь нищенствует в Константинополе, а с ним и я!» - скажет Люська. Но даже она, доведённая, казалось бы, до крайности, этот поступок одобряет:
«Чарнота. Ты что же, можешь упрекнуть меня за то, что я женщину от гибели спас? За Симку можешь упрекнуть?
Люська. Нет!»
Знаем мы и то, что для Чарноты неприемлемы хлудовские методы расправы: «Ваше превосходительство! (Указывает куда-то вдаль.) Что же это вы делаете? (Внезапно снимает папаху.) Рома! Ты генерального штаба! Что же ты делаешь? Рома, прекрати!» Да и в конце пьесы помянет: «Ты, брат, большую память о себе оставил! Ну, а попутно с тобой и меня, раба Божьего, поведут... Ну, а меня за что? Я зря казаков порубал? Верно. Кто, Ромочка, пошёл на Карпову балку? Я! Я, Рома, обозы грабил? Да! Но фонарей у меня в тылу нет!»
В фильме Чарноте дописаны монологи – обращения и к таракану Янычару и к парижским нищим. У Булгакова я их не нашла. Но и без них в пьесе ясно подчёркнута безысходность, преследующая генерала. Сразу вспоминается «ариетка» другого эмигранта:
Тут живут чужие господа,
И чужая радость и беда.
И мы для них чужие навсегда!..
Чарнота способен понимать и сочувствовать: забирает с собой больную Серафиму (особенно хочу отметить, что ни генерал, ни его окружение не пугается тифозной заразы); вырывает её из рук контрразведки; может быть, и «от делать нечего», но вновь помогает спасти её, поехав в Париж с Голубковым; ничего не рассказывает Корзухину о Люське. Но места себе нигде найти не может: «В Париж или в Берлин, куда податься? В Мадрид, может быть? Испанский город... Не бывал. Но могу пари держать, что дыра», «Париж ещё хуже [Константинополя]. Так, сероватый город... Видел и Афины, и Марсель, но... пошлые города!» В нём живёт память о родине: «Господи! А Харьков! А Ростов! А Киев! Эх, Киев-город, красота, Марья Константиновна! Вот так Лавра пылает на горах, а Днепро, Днепро! Неописуемый воздух, неописуемый свет! Травы, сеном пахнет, склоны, долы, на Днепре черторой!»
А здесь ему остаётся только философствовать: «Вошь - вот это насекомое!.. Разбираться все-таки нужно в насекомых. Вошь - животное военное, боевое, а клоп - паразит. Вошь ходит эскадронами, в конном строю, вошь кроет лавой, и тогда, значит, будут громаднейшие бои!»
Но, вспоминая о «славных», «прелестных боях», будет в Константинополе жить фактически за счёт Люськи и проигрывать последнее на тараканьих бегах (скорее всего, и выигрыш свой там спустит)…
И горький итог: «Кто в петлю, кто в Питер, а я как Вечный Жид отныне! Летучий Голландец я! Прощайте!»!
Именно Чарнота вспоминается, когда смотришь на русские могилы в Париже:
Человек, в котором намешано всего – и добра, и зла, и рыцарства, и захребетничества… Но такой живой!
*********************
Е.С.Булгакова, говоря о постановке «Бега» А.А.Гончаровым в Московском театре имени М.Н.Ермоловой (которая ей очень понравилась), рассказывала: «На премьере «Бега» рядом со мной сидел, как я потом узнала из разговора, бывший врангелевский офицер Кривошеев Игорь Александрович. Сейчас он вернулся на Родину. Он пережил и Чонгар, и бегство, и Константинополь, и Париж. Он сидел, совершенно потрясённый правдивостью пьесы и, конечно, великолепным спектаклем. Это интересное и ценное свидетельство, потому что Михаил Афанасьевич ведь только угадывал. Но он обладал этим свойством. Ему было нужно очень немного, чтобы создать свой образ. Поскольку он многое видел, поскольку он любил русскую интеллигенцию, это было его главной темой. Он хотел помочь как-то разобраться людям в этой трагедии интеллигенции, которую тогда многие переживали».
***************
И – как дополнение. Конечно, Ульянов – потрясающий Чарнота. Но известны и другие исполнители. Не могла найти фотографии Л.Галлиса, игравшего эту роль в только что помянутом спектакле, но вот в этой роли Ю.В.Толубеев:
А этот молодой и отчаянный Чарнота (Р.Шевчук) - из оперного спектакля. Тоже был очень выразителен:
****************
И ещё об одном должна сказать. Даже в «Беге», что бы там ни говорили мы о его сатиричности, герои представлены, как живые люди.
Однако нашлись «аналитики», которые увидели карикатуру в тех, легендарных мхатовских «Днях Турбиных» - естественно, спектакля не видя, а руководствуясь простым доказательством – «Фотографий того спектакля сохранилось немного, но и на них виден картон и наигрыш. Тогда по-другому не играли». Эти «критики», рассматривая игру А.Мягкова в фильме В.Басова, делают однозначный вывод: «Басов в фильме ломает МХАТовский, почти карикатурный образ Турбина-Хмелёва. Турбин Мягкова глубже, умнее и человечнее, чем написано в пьесе» – даже и пьесе досталось! Впрочем, их, похоже, не смущает и то, что в последней экранизации Алексея «превратили в братка» - что ж, время того требует!
Попыталась возразить в комментариях (свои эмоции описывать не буду, скажу лишь, что в какой-то момент вспомнила пушкинский совет, с кем спорить не следует) – наткнулась лишь на самоуверенность и нежелание задуматься. Естественно, полемизировать в комментариях больше не буду. Но хочу заметить – не для «критика», которому всё ясно по фото и который заявляет свою позицию, как водится, от лица всех («нам ближе»), - для тех, кто поверит его якобы доказательствам.
Если бы МХАТ показал только то, о чём он пишет («Хмелёв с затенёнными, как у кокаиниста, глазами, Елена, делающая пафосные жесты»), разве было бы столько запретов спектакля? Слова моего оппонента: «Чтобы понять, какими видели тогда белых офицеров, достаточно посмотреть советское кино тех лет. То есть имел место штамп. Хмелёв вынужден был сыграть этот штамп, эту карикатуру», - показывают его полное неведение, что именно из-за отсутствия этого «штампа» спектакль и был разрешён с таким трудом. Будь в нём требуемые временем штампы, шёл бы он без препятствий! Да только вот в памяти тех, кто видел, вряд ли бы остался…
Так что прошу прежде, чем делать столь смелые выводы, почитать как следует материалы, а не только фотографии рассматривать.
Если понравилась статья, голосуйте и подписывайтесь на мой канал!Навигатор по всему каналу здесь
Путеводитель по статьям о Булгакове здесь
