Всплыла в памяти давнишняя история, после которой я чуть было не ушла из медицины.
Позвонила глав.врач, срочно попросила посмотреть ребенка. Какая-то запутанная история, сказала — на приеме разберусь.
Приходит семейная пара с новорожденной малышкой. История и правда необычная, ребенок от суррогатной матери. Долгие и многократные попытки ЭКО не увенчались успехом, поэтому решились на такой шаг. И вроде бы всё было сделано: и подготовка, и все скрининги, и обследование, но… Родилась девочка с генетическим синдромом. Сразу скажу — наблюдались они не у нас, а где наблюдались — врачебная тайна.
Шок, оторопь.
Долгое принятие.
Долгожданный ребенок, такие планы на счастливое материнство пошли прахом. Потом взяли себя в руки и стали искать специалиста, который вел подобных детей, вдруг ещё что-то не увидят.
Нашли меня.
В рамках синдрома девочка была хорошенькая, здоровая и даже без порока сердца.
Обсудили все вопросы: вакцинацию, особенности наблюдения, кому еще показаться…
На прощание мама бросила фразу:
- Ну ничего, мы тут подумали с мужем и решили, что усыновим ребенка, чтоб он мог заботиться о сестре, когда нас не станет.
Вот тут меня и вынесло.
Я работала с отказниками. Я видела их одиночество и радость, когда новые мама и папа находились. Радость эта иногда принимала искореженные, неправильные формы, зачастую долгим и сложным был период адаптации, но основополагающим в процессе усыновления всегда была любовь.
Жажда любви у малыша, избыток любви у родителей и желание эту любовь кому-нибудь отдать — и тут пазл складывался и всё получалось.
Но когда данным процессом движет любовь к одному и потребительское отношение к другому — это страшно.
Они уехали в другую страну и больше я ничего не знаю.
Я очень надеюсь, что они не пошли на этот шаг.
Я очень надеюсь, что если они на него и пошли, то для второго, «вспомогательного» ребенка, тоже нашлась любовь.
Меня пугает то, что я до сих пор не знаю, какой выбор был бы правильным.
