Это почти программный текст для меня. Не новый. Но сегодня хочу поставить его снова.
Он меня собирает.
Эти мысли в огромной мере определяют мой профессиональный и человеческий путь.
Они объясняют и регламентируют логику моего отношения к людям и к клиентам. Определяют мои точки отсчета.
Я стараюсь поделится этой логикой со своими учениками...
Мне кажется, что входя в профессию, такой выбор может стать хорошей альтернативой и для моего молодого коллеги.
Не по-доброму на две темы, которые постучались в мое сердце.
Одна – о вреде, который я и мои коллеги могут принести на своем рабочем месте, а вторая – о любви к клиенту.
В голове у меня родилась следующая метафора.
Представьте себе, что есть шахта.
В результате аварии, обвала или по какой-то другой причине, выход из нее стал невозможен.
А может быть, это некое убежище, которое засыпало во время бомбежки или землетрясения.
И меня вызывают с лопатой и заступом участвовать в осуществлении спасательных работ.
А я, чтоб вы знали, только это и умею. Каждое мое утро, вечер, день, проходят у подножия одной из гор, перед которой я встаю в очередной раз с тяжеленной лопатой и прислушиваюсь к стуку с той стороны.
Люблю ли я тех, кто стучится оттуда?
Ну, вспоминая свое тридцатилетнее прошлое, когда я только начинал работать – да, помню любил, работал бесплатно, волонтерствовал в телефонах доверия, в том числе Московском городском, в Николаевском, в Белгородском…
Мои разговоры с потенциальным клиентом продолжались по 2 часа.
Я как сейчас помню, еще был студентом, а одна преклонных лет дама-психолог после очередного моего двухчасового разговора с осуждением и раздражением в голосе сказала: "По-моему, тебе нравится разговаривать".
"За те 2 часа, которые ты провел у этой трубки, ты мог принять 4 разговора и 20 минут отдохнуть между ними".
Я тогда не понял, что она имела в виду и за что она на меня раздражается, и почему нельзя любить разговаривать с клиентом, ищущим спасения...
Так вот люблю ли я клиентов сегодня? Хороший вопрос!
Когда я утром выхожу из дома – теплого, уютного, полного детей, любви, с сытной и вкусной едой — хочу ли я плестись к очередной горе, в очередной раз брать эту лопату и копать на едва слышный стук?
Да нет, не люблю.
Я люблю со своими детьми ходить на море. Я люблю заниматься любовью с моей любимой женой.
Я уж скорее люблю ходить на кладбище к моим родителям.
А вот идти к этой горе – нет, не люблю.
Смотреть на эту гору боли, неблагодарности, несправедливости — не люблю.
А если взять конкретно копание, то к нему в принципе, почти равнодушен.
Люблю ли я мыть посуду?
Или чистить картошку?
Нет.
Но пустую раковину и жареную картошку – просто обожаю.
И вот я начинаю копать.
Я очень рассчитываю, что когда я начинаю стучать по камням, выгребая кучу за кучей со своей стороны, стук моей лопаты услышат и внутри.
Для меня это основание тому, что с той стороны я услышу не вялый стук выбравшего апатичное существование, а не Жизнь ( пусть хотя бы надежду на нее).
Я рассчитываю, что стук моей лопаты заразит тех, кто внутри, этой яростной жаждой.
Что там возьмет лопату в руку очень желающий Жить и начнет отчаянно рваться к свободе, рваться к воздуху, к некоему новому качеству – качеству Жизни.
Дальше — начинается работа.
Дай Бог, чтобы из недр горы я услышал стук лопаты, с каждым днем становящийся все громче и громче, иногда затихающий – и тогда я очень пугаюсь, иногда, мне кажется, что там начинает стучать не только его лопата, но несколько – его лопата, лопата его родителей, его братьев.
В этот момент мое сердце начинает биться совсем иначе.
Да, вы будете смеяться, в этот момент в моем сердце просыпается любовь.
Любовь к нему – к тому, кто может быть раненый, обессиленный, отчаявшийся, так хочет Жить.
И тогда у моей работы появляется смысл, появляется смысл у моей жизни, появляется смысл у того, что я сейчас, вместо того, чтобы читать моим детям книжку вслух или пойти с ними на площадку, бьюсь об этот нескончаемый тупик, углубляя его сантиметр за сантиметром в душную и непонятную пустоту.
Да, вы знаете, я конечно же не люблю клиентов, и если вы скажете, что я люблю людей, я восприму это скорее как оскорбление.
Я глубоко равнодушен к детям Никарагуа, Самоа или Титикака.
А клиенты, не имеющие конкретных голосов, лиц, историй, мне напрочь не интересны. Более того, даже женщины не интересуют меня все, как одна!
Я люблю только свою жену.
А вот того, единственного, который бьется с той стороны, вот этого клиента…
К нему у меня появляются чувства – от нежности, когда я слышу его стук лопаты с той стороны, до злости и раздражения, ненависти, в тот момент, когда он затихает там.
Бывают моменты, когда я думаю, что никогда не прощу ему, если он сдохнет с той стороны!
Но пауза заканчивается и он вновь появляется там.
Его стук становится сильнее, громче. Потом происходит встреча ( если происходит )…
А потом мы прощаемся и расходимся, и часто больше никогда не встречаемся.
И он навсегда остается в моем сердце, как что-то, что невозможно забыть, но не станешь носить на шее каждый день.
Я конечно же рисую у себя на фюзеляже звезды по следам пройденного коридора.
Но после умывания они смываются и освобождают место для новых, а внутри остается память или даже скорее общее ощущение, некий общий фон.
Иногда – кстати, достаточно редко — я получаю от них звонки по телефону, поздравления, смски.
Вот и вчера мне позвонили из Казани.
Она вышла с 12 этажа при муже и ребенке. Упала на автомобиль. Осталась жива. Долго лечилась.
А потом я с ними работал.
А сегодня она уже ходит на сальсу и спускается по лестнице без палочки.
Нет, конечно, когда я слышу этот звук и грызу этот тупик со своей стороны, каждый его миллиметр для меня — это образ жизни, смысл жизни, очень важная часть жизни.
Да, конечно, я люблю свою работу.
Я очень стараюсь не оказаться в ситуации – и в общем-то, довольно давно уже не оказываюсь – где ты копаешь изо всех сил, копаешь, копаешь, пробиваешься в это убежище и находишь там сытого, ленивого, двадцати двух летнего хомяка, пожирающего местное НЗ, купленное родителями, который в общем-то и выйти-то из этого убежища не может, поскольку растолстел неимоверно ( да он и не хотел никогда ).
Но все время, пока я копал, он рассказывал мне о том, какие родители сволочи и гады и как *** устроен мир.
Мне очень дорога эта моя свобода от пафоса и героики.
Мне очень важна простота и банальность этой работы.
Когда меня спрашивают, как стать профессионалом здесь - я часто говорю очень простые вещи.
Сядьте на поток!
Работайте столько, что бы честно уставать.
Работайте за деньги, а не за подвиг.
И что бы звук оркестра уже ушел из вашего кабинета.
Пусть усталость поможет расслабится!
Пусть идеи о любви к абстрактному клиенту выветрятся и освободят место в вашей голове вашей простой работе.
Увидьте клиента живым.
Вы не обязаны его любить и не можешь за него отвечать!
Он не хуже, не слабее, не достойнее и не несчастнее вас.
Он - это вы.
