После полугода службы в учебке последующие полтора года служил в Германии. Там из всех нарядов у нас было только три – в казарме, в карауле и в пекарне. Всё! В другие наряды нас не посылали. Бывали изредка единичные случаи на другие объекты, но таковых действительно было раз-два и обчёлся.
В караул ходили мы часто и регулярно бывали в пекарне. Причём, караул наш находился за территорией воинской части среди сосен вдали от города. За колючей проволокой находились склады с боеприпасами в/ч и крытые стоянки с автомобилями для их перевозки. Перед заступлением в караул мы сначала заезжали в пекарню, брали хлеб на сутки и затем следовали дальше. Иногда – по мере необходимости – в кузов тентованной машины ЗиЛ-131 закидывали мешок пшеничной муки. И если хлеб проходил строго по документам (на практике брали его немного больше чем положено), то мука в нашем случае походила на контрабанду. Говоря проще, мы её попросту тибздили, пока «главные пекари» не видят.
Верховодила пекарней женщина – жена офицера. В её подчинении было несколько солдат (все сплошь выходцы из Средней Азии, за исключением кочегара – он был славянином), у них была комната с кроватями, там они находились постоянно. В их задачу входило руководить нарядом на всех этапах выпечки хлеба. Сами они муку не таскали, тесто не замешивали, формы маслом не смазывали, у печи не стояли. Они лишь пальцем показывали что откуда брать и куда нести. И пока офицер с ними согласовывал отпуск хлеба для караула, мы втихаря быстренько забегали в склад, вдвоём хватали мешок муки и бегом к машине. А затем уже как полагается грузили хлеб. Тут тоже не обходилось без приключений и можно рассказать в отдельной публикации. Но сейчас про муку.
Поначалу я был крайне удивлён – зачем в карауле мука? Есть же готовый хлеб! Кстати, очень ароматный, пышный, вкусный! И вдруг – мука. Пельмени что ли лепить?
Конечно же – нет, не для пельменей мука предназначалась. Из неё мы жарили... блинчики. Что-то типа оладьев, только ну очень постные! Рецепт совсем-совсем простой – мука, вода и щепотка соли. Изредка (не всегда!) вливали один-два булька растительного масла. За караулкой разжигали небольшой костёр, на кирпичи ставили сковородку и процесс пошёл. С аппетитом ели все, включая и нач.кара. Несмотря на простенький рецептик, блинчики нам нравились и жарили их каждый наряд. Когда мука была на исходе, из пекарни привозили ещё мешок. Не важно, кто позаботится о муке – мы или другое подразделение, заступающее в караул, блинчики жарили все. Это уже было что-то вроде ритуала – в карауле отведать блинчиков.
Вернувшись на гражданку, месяца через два я решил дома повторить армейский рецепт. Пока родителей не было дома, сестре говорю:
– Я тебя сейчас солдатским деликатесом угощу!
Сестра расплылась в улыбке, предвосхищаясь воинскому яству. В большой эмалированной чашке замесил сметаноподобную массу из муки, воды и щепотки соли, для особого изыска плеснул бульк подсолнечного масла, хорошенько размешал субстанцию. По всем правилам солдатской кухни развёл во дворе костерок между двух кирпичей, в дюралевой сковородке пожарил первую партию блинчиков. Внешне готовое блюдо получилось точь-в-точь как в армии. Оно и не удивительно – пережарил я их в карауле немеряно!
Первый блинчик даю сестре на пробу. Она откусила, пожевала, сделала кислое лицо:
– Дрянь какая-то.
Я возразил:
– Сама ты дрянь. Ничего не понимаешь в солдатской еде.
Откусил сам, жую и понимаю, что вкус тот же самый, что и в армии, но теперь он для меня пресный до ужаса. Свой блинчик я всё же съел, но желание продолжать «армейскую кулинарию в карауле» уже пропало. Филосовски говорю:
– Теперь ты попробовала солдатские блинчики, какие мы в карауле жарили. Будешь ещё?
Сестра помотала головой:
– Не-а. Не хочу. Лучше блинов настряпать.
Протягиваю ей чашку с мешаниной из муки и воды, предлагаю ей:
– Я не против, стряпай блины.
В ответ сестра прячет руки за спину и отступает назад:
– Вылей поросятам эту дрянь.
Мне ничего не оставалось делать, как действительно вылить. Но не поросятам, а в кусты через дорогу. Армейские блинчики я больше не жарил, но долгое время учился выпекать хлеб. Но это уже другая история.
