Через пять дней мне вернули отреставрированный протез. И я, отдохнувшая за эти дни, бросилась в атаку. Но все равно ни фига не получалось, ни на улице, ни на беговой дорожке, ни в коридоре. А дни шли, и приближался май, хоть и не с бешеной скоростью, но каждый день приближал время отлёта. И я это прекрасно понимала. А ещё лучше я понимала, что 30 мая я должна войти в салон самолёта на новом протезе. Но ничего не получалось.
В середине марта я позвонила Артёму Александровичу и сказала о том, что мне самой не справиться с этой задачей, мне нужна помощь. Мы обсудили все варианты и пришли к выводу, что мне нужно лечь в стационар. Буду учиться ходить под надзором специалистов. Я была согласна на что угодно, ведь время отлёта неумолимо приближалось. Но я верила в свои таланты, и думала что за 5-7 дней я постигну хитрости этого ремесла.
29 марта я легла в стационар протезного засада. Про это место я уже рассказывала в своих мемуарах, и стоит отметить, что оно кардинально изменилось. И само здание, и специалисты, которые здесь работают. Да и вся система протезирования и научения ходьбе на протезах, стала другой. Меня поселили в светлую, удобную палату, в которой кроме меня лежали ещё три женщины. У меня взяли анализ на ковид и сказали отдыхать. Все будет завтра.
А завтра был ортопед. Я даже не предполагала, что на свете существует ортопед, который занимается ампутантами. Минут сорок они вдвоём, ортопед и протезист меня вертели и крутили, переодевали протез и заставляли ходить. Я выполняла все, что мне говорили, меняла походку, шаг, ходила с палкой и и без палки. И что вы думаете? Я пошла. Не побежала конечно, а пошла, медленно, но уверенно. И ещё мне прописали гимнастику.
Теперь я утром делала гимнастику, завтракала, и шла отрабатывать навык. Шагала, шагала, шагала. После обеда приходил Артём Александрович, смотрел на мою походку, что то подкручивал, давал советы и уходил. Процесс шёл, не так быстро, как хотелось, но я начала ходить, научилась хотя бы с пятого раза одевать чехол, в общем, прогресс был налицо. Я нахаживала в день по 12000-17000 шагов. Вечером я просто падала в кровать и засыпала.
У такой активности были последствия, я похудела и выпала из протеза. Через два дня мне сделали новый приёмник, подобрали новый чехол, и я снова пошла мерить шагами коридор протезного завода. Но что то было не так. Если на первом протезе я могла ходить без опоры, то на этом я постоянно старалась схватиься за держалку на стене. Был какой то сбой программы, моя ходьба не помогала, Артём Александрович не мог понять, что происходит.
- На третий день у меня случилась истерика. Я просто упала в черную яму уныния. Все, шарик сдулся, электричество кончилось. Я просто лежала и рыдала, я не знала, что делать дальше. Я хотела ходить а у меня не получалось. Я прорыдала два дня. На утро третьего дня пришёл ортопед. И опять меня верьели, крутили, регулировали. И в итоге дали трость, и сказали пока ходить с опорой. До самолёта оставалось десять дней. Я взяла трость и пошла шагать по коридору. Опять пришла уверенность.
День, второй, третий, тысячи шагов по коридору, туда, обратно, туда, обратно. К вечеру третьего дня я отнесла трость на склад, и пошла без опоры. После окончания рабочего дня ко мне пришёл Артём Александрович. По его лицу было видно, что все отлично, да я и сама это видела и чувствовала. Я шагала посреди коридора, быстро и уверенно.
Утром меня проверяли двое, Артём Александрович и ортопед, всем все нравилось. Порешили, что я хожу по коридору ещё два дня, и можно идти домой. Два дня промелькнули незаметно. Все протез был полностью освоен и подогнан под меня. И поехал на фиксацию и укрепление. Но это был временный протез, с прозрачным приёмником и без всяких пластиковых защит.
Через два дня мне его вернули, промазанный герметиками и фиксаторами, ещё вечер я в нем проходила, для проверки, а утром ушла домой.
На освоение протеза у меня ушло 25 дней под бдительнвм присмотром. А не 5-7, как я думала. Через несколько дней я улетела в Сочи, как планировала.
У кого есть желание поддержать мой канал и меня
