Вторая часть беседы протоиерея Димитрия Смирнова с Марией Семёновной Шинкаренко (03.12.1927-29.05.2019), которая ребёнком была угнана в фашистскую неволю, прошла немецкие концлагеря и вернулась на родину в мирную послевоенную жизнь с её трудностями, невзгодами и надеждами. Беседа записана 30 апреля 2015 года.
Содержание беседы:
• На перекладных из Минской области да до Чернянки
• Учёба
• Часовой мастер без роду и племени
• Работа в народном суде
• В Москве
• Туберкулёз. Профессор Рубинштейн: «Хочешь родить? Рожай. Только сына»
• Санаторий в товарных вагонах
• Как Министерство обороны День Красной Армии справляло
• Интервью «Российской газете»
• Милые, добрые люди! Молитесь друг за друга! Берегите этот хрупкий мир!
Прот. Димитрий Смирнов: Здравствуйте, дорогие братья и сестры. Всех поздравляю с Днём Победы! И сегодня ради праздничка, накануне, мы решили опять прийти к Марии Семёновне Шинкаренко, нашей прихожанке, святой водички ей принесли, всякие подарочки. И вот, продолжить нашу беседу.
Мария Семёновна, если Вы помните, Вы свой рассказ остановили на том, как уже Вы приехали из Германии в Россию и решили поступать учиться, да?
Мария Семёновна Шинкаренко: Да.
Прот. Димитрий Смирнов: Вот с этого момента. И у нас получится вторая часть.
Мария Семёновна Шинкаренко: Это вот Реня, я ж к ней ездила. Я ж Вам не рассказывала, я ж ездила к ней в Минск. Я, значит, в 1946 году в июне месяце поехала к ней в Минск. Минская область, Крупский район, деревня Шинки. С ней там встретилась, она там учительница, а я шесть классов кончила. Она говорит: «Тебе надо оканчивать семь классов».
Прот. Димитрий Смирнов: Помню, это говорили, да.
Мария Семёновна Шинкаренко: Отправила меня обратно, чтобы я поступала учиться, а билет взяла только до Москвы, сквозного билета до Чернянки не было. А я приехала в Москву, сунулась в кассу, а билеты только на 10 августа, а я первого приехала. А где мне быть 10 дней? Я ещё тогда не знала, что у меня брат двоюродный. И, думаю, как же мне 10 дней, где быть? А на перрон-то не выйдешь, тогда надо было билеты. Сказали, у Барыбино можно взять билет. А как до Барыбино доехать от Павелецкого вокзала? Не выйдешь. Шла семья: муж, жена, два ребёнка. Военные. У них же билеты, чтоб садиться на поезд. И я сзади со своей корзинкой. А эта контролёрша: «А ты, – говорит, – куда?» – «А я, – отвечаю, – ихняя няня». Он же подал пачку билетов. Она меня пропустила.
Прот. Димитрий Смирнов: О, какая мудрая! Жизнь научила!
Мария Семёновна Шинкаренко: Господь Бог подсказал! Вышла. Ну, думаю, до Барыбино 60 километров. Доехала – на подножку, тогда не было сквозных, а эти буфера. На подножку. Доехала. Приехала в 11 часов.
Прот. Димитрий Смирнов: Это до Барыбино на подножке ехали?
Мария Семёновна Шинкаренко: Да.
Прот. Димитрий Смирнов: Вот страх-то Господень.
Мария Семёновна Шинкаренко: Вот. И в 11 часов. А поезд на Дебальцево, Москва-Дебальцево, через нашу станцию в два часа ночи будет. Очередь заняла. Мужчина стоит в кассу, и я. Ну, сон-то одолевает. Он присел на корточки, и я присела с корзинкой на корточки. Вот, кассирша пришла, открыла кассу, он билеты брать, а я хватилась, моей корзины нету, у меня украли. Ни денег, ни паспорта, ни корзины. Я побегала по станции, поплакала. А что делать?
Прот. Димитрий Смирнов: А документы?
Мария Семёновна Шинкаренко: Всё там!
Прот. Димитрий Смирнов: И документы пропали?
Мария Семёновна Шинкаренко: Ничего! Но там документов было – один паспорт.
Прот. Димитрий Смирнов: Ну мало что ли?
Мария Семёновна Шинкаренко: Боже мой! Что же, как же быть? 600 километров ехать от Барыбино. Подошёл поезд в два часа. Я села на подножку. Но на подножке долго не проедешь, ревизор дверь откроет, зайди в вагон, оштрафует или высадит на следующей станции. Я перешла... вот буфера.
Прот. Димитрий Смирнов: Между.
Мария Семёновна Шинкаренко: Между. То сойдутся, на одной ноге стоишь, одну подожмёшь, меняешь, рукой обнялась... лестница на крышу. Думаю, тоже долго не проедешь – заснёшь и упадёшь. На следующей станции... А на крыше – одно жульё, одна шпана. Ой, полезла я на крышу, на вагон, а поезд ФД, как зафугуют уголь, искры летят. Вагоны тогда были, почему-то труб много было, не знаю, для чего это выходили.
Прот. Димитрий Смирнов: Вентиляция.
Мария Семёновна Шинкаренко: Наверно. Я легла плашмя, и «Живый в помощи» читала всю дорогу, не поднимаясь. А эта шпана, мальчишки на ходу бегут, прыгают с крыши на крышу, а я обняла трубу, и Господь Бог меня спас. Доехала. Доехала! Это ж вытерпеть надо! Не пить ничего, только искры горячие чувствую. Приехала домой. Прихожу, мама как глянула на меня: я как трубочист. Я рассказываю: «Мам, украли и платок, и всё». Она говорит: «Ой, Бог с ним! Хоть сама-то приехала, слава Богу!». Рада была. «Меня, – говорит, – соседи поругали: «Куда, дура старая, пустила в дальний край одну?!»». Ну, короче, приехала. Мне Реня сказала идти в рабочую школу. А у нас нет в районе рабочей школы, только в городе. Директор школы вернулся с фронта, я к нему пошла, он дал мне справку. Маме документ пришёл, что папа погиб на фронте в 1942 году. Ну вот, я собрала и поехала в Старый Оскол к директору школы. Стебелева Фаина Сергеевна, Царствие Небесное! Добрый человек.
Прот. Димитрий Смирнов: Как Вы всех помните-то?
Мария Семёновна Шинкаренко: Да таких разве можно забыть. Её невозможно забыть! Пришла к ней. Пришла, подаю документы, она мне и говорит: «Я не могу тебя принять». Я спрашиваю: «Почему?» – «Потому что школа рабочей молодёжи». А я ж не работаю. А кто меня на работу? Никто не берёт на работу. Ой, я и плакать, и так и сяк, и рассказала ей, что и мама такая контуженная, и всё, она увидела мой номер. «Я тебе сочувствую... Ладно, – говорит, – давай мне твои документы, я пойду сама к председателю горисполкома». Пошла сама к председателю горисполкома на приём. Что она там ему говорила? На второй день я прихожу к ней, она мне говорит: «Разрешил принять тебя». Хоть и не работаю, принять. А учились: понедельник, среда, пятница, три раза в неделю вечером, с пяти до десяти. Думаю, слава Богу!
Прот. Димитрий Смирнов: В седьмой класс взяли?
Мария Семёновна Шинкаренко: Да. В седьмой класс. Да мало того, она выхлопотала мне хлебную карточку. Тогда ж были хлебные карточки. А хлебные карточки получали рабочие, студенты, иждивенцы. А я ни студентка, ни рабочая, ни иждивенка. Так она мне выхлопотала хлебную карточку, как студентке! И я получала хлеб – 500 грамм каждый день. Господь Бог дал, кончила семь классов. Там познакомилась с мужем. Это, как говорится, видно, судьба свела. А он инвалид войны, детдомовец, тоже шесть классов кончил. Ну, думаю, семь классов кончила, мне хотелось поступить учится в техникум на проводницу, в Елец. Пуговицы блестят, форма красивая! Ну, детство. Дети ещё. А мама говорит: «Ну что ж ты, училась-училась, и пойдёшь уборщицей в вагон?». Я возражаю: «Почему уборщицей? Я только билеты буду проверять». Она: «А вагон убирать кто будет? Ты будешь убирать. Да тебя, – говорит, – жулики под вагон запихнут, и не найдёшь тебя!». Ну потом вот Господь Бог подсказал – курсы машинисток. Там открылись курсы машинисток на дому.
Прот. Димитрий Смирнов: Это на печатной машинке?
Мария Семёновна Шинкаренко: Да, на печатной машинке. И я пошла туда. Надо 600 рублей заплатить. А где денег взять? Маме сказала, мама говорит: «А где ж денег взять?». Ну, короче говоря, отец погиб в 1942 году, и она пенсию не получала, неграмотная. А вот Фаина Сергеевна, директор школы, она мне подсказала.
Прот. Димитрий Смирнов: Объяснила.
Мария Семёновна Шинкаренко: «Ты, – говорит, – пиши заявление. А мама пусть ходит». Завод, где папа работал, цел, директор цел. Всё. И назначили пенсию, и она всю получила пенсию...
Прот. Димитрий Смирнов: За прошлое?
Мария Семёновна Шинкаренко: За прошлое.
Прот. Димитрий Смирнов: О, как хорошо-то!
Мария Семёновна Шинкаренко: Это нас так поддержало. Как раз и голод был, и всё. Мне купила туфли, сестре платье, брату Ивану брюки. А что себе, не знаю. И самое главное, она беспокоилась, она каждый год пекла пасхи. И горевала, неужели я в этом году не испеку пасху?». Купила муки и пекла у соседки две пасхи. Как соседка говорит: «Варя, где ж ты денег взяла? Дети, и вдруг ты печёшь пасхи!». Она говорит: «Бог послал». Я только маме советую: «Мам, никому не говори, что ты деньги получила». У нас один дед продал корову за 1200 и шёл через мост, и его убили за эти деньги, сбросили в мост.
Прот. Димитрий Смирнов: У нас тоже в деревне, где я летом отдыхаю, одна женщина пожилая продала дом сестры, сестра умерла. Так уже на следующей неделе пришли, били-били её, деньги отняли, и она вскоре скончалась. Так что мало что изменилось за 70 лет.
Мария Семёновна Шинкаренко: Да-да. Ну, короче говоря, я, как говорится, кончила школу, кончила курсы, домой приехала, муж приехал. А, пасхи ж мама напекла как раз, муку купила. И совпало, что 1 мая и Пасха в один день – нерабочий. И вот, муж приехал ко мне и к маме руки моей просить у мамы. А мамина сестра и дядина жена начали спрашивать. «А, – говорит, – у меня нет ничего, я весь на виду». А мамина сестра: «Ой, Боже! Да ни роду, да ни племени! Да кто такой? Да чего?»
Прот. Димитрий Смирнов: Она хотела графа, да?
Мария Семёновна Шинкаренко: Да, хотела.
Прот. Димитрий Смирнов: Чтоб род был.
Мария Семёновна Шинкаренко: Да.
Прот. Димитрий Смирнов: Понятно.
Мария Семёновна Шинкаренко: А мама ничего не могла противоречить, вот так...
Прот. Димитрий Смирнов: А где вы познакомились?
Мария Семёновна Шинкаренко: Учились в школе.
Прот. Димитрий Смирнов: А, учились, понятно.
Мария Семёновна Шинкаренко: Он в седьмом классе. А он работал часовым мастером.
Прот. Димитрий Смирнов: А, ну это хорошее дело.
Мария Семёновна Шинкаренко: Да, он до войны работал часовым мастером. Но его заведующий мастерской взял, у него на левой руке два пальца только работало. Но взял его большие часы ремонтировать с таким намерением, у него дочка там какая-то такая с брачком.
Прот. Димитрий Смирнов: Убогая.
Мария Семёновна Шинкаренко: Думали, что он на ней женится. Хотел. А он не женился.
Прот. Димитрий Смирнов: Выбрал покрасивей себе?
Мария Семёновна Шинкаренко: Да.
Прот. Димитрий Смирнов: Понял.
Мария Семёновна Шинкаренко: Вот. И, короче говоря, кончила я курсы. А он тоже мечтал учиться дальше. И поехал сдавать, на юриста хотел учиться, в Острогожск. Ну, надо ж денежки, а у кого? Не прошёл. Ну, переехали мы к маме в Чернянку со Старого Оскола. У мамы коза.
Прот. Димитрий Смирнов: А денежки на что? На обучение?
Мария Семёновна Шинкаренко: На обучение.
Прот. Димитрий Смирнов: Тоже платное было, да?
Мария Семёновна Шинкаренко: Нет, не платное. Когда поступал, экзамены. Ну, баллы не набрал или чего там...
Прот. Димитрий Смирнов: А, надо добавлять деньгами? К баллам ещё...
Мария Семёновна Шинкаренко: Да-да-да.
Прот. Димитрий Смирнов: Понятно, всё, как в наше время.
Мария Семёновна Шинкаренко: Да, да, да. Ну и так он приехал, работал в колхозе весовщиком. Хлеб убирали...
Прот. Димитрий Смирнов: Ну это я знаю...
Мария Семёновна Шинкаренко: Да... он от комбайна весовщиком. А я поступила работать в народный суд делопроизводителем. Машинистка, печатала приговора. Человека осудят, и я должна в пяти экземплярах: в тюрьму, в область, на руки.
Прот. Димитрий Смирнов: А под копирку?
Мария Семёновна Шинкаренко: Да, под копирку. Тогда ж копирка была. И чёрная, и синяя. И вот, если сразу с взятием под стражу, он сидит в канцелярии, я тут печатаю. Господи! Одного дедулю, бедного, судили... Я сейчас не забуду... Ему 60 лет, борода седая. За что? Голод же! Комбайн хлеб убрал, а он после поле прошёл, собрал два кармана этих колосьев. А бригадир увидел его и говорит: «Ты не на поле собрал, а со снопов нарезал». И его судили, дали ему пять лет сразу с взятием под стражу. Привели, сидит. Я сама пережила что! И я там никак не могла работать. Уже дочь родила, не могла. Дочь ходила кормить не вовремя. Муж придёт к судье, как стукнет!
Прот. Димитрий Смирнов: А когда родила, сколько Вам лет-то было?
Мария Семёновна Шинкаренко: В 1948 году родила. Я с 1927. В 21 год. В 21 год родила. И говорит: «Она мать кормящая, Вы её не отпускаете кормить!». А она: «Ну и что я могу сделать?». Суд идёт, я не могу отлучиться. Кончится суд, надо сразу приговор. Расчёт. Расчёт не давали тогда. А муж переехал в районную местность. Ему как инвалиду в городе платили 250 рублей пенсию, а в село – 125 рублей. Он – к председателю райсобеса. Председатель райсобеса говорит: «Ну ты же в сельской местности». «Да, – говорит, – У меня же нет ничего. Коза, и та тёщина, шесть соток земли и дом – это всё тёщино». А всё равно. Наш район сейчас Белогородский, а тогда Курский. «Пиши, – говорит, – заявление на меня областному судье на расчёт. Я поеду насчёт пенсии и с твоим заявлением пойду». И написала, и он поехал. Ему пенсию восстановили, целый год не получал, ему восстановили. И мне расчёт написал областной судья. Ну, рассчиталась, на другую работу перешла, где посвободнее. Так вот мы там прожили до 1953 года. А в 1952 году в декабре месяце приезжал мой двоюродный брат, он остался служить в Москве сверхсрочно после армии. У него родителей не было, дедушка воспитывал. Старше меня, с 1923 года. Его мама и моя мама – сёстры. «Что ты тут в деревне? Приезжай в Москву». И вот, я поехала первая. Муж с дочкой у мамы. Я приехала, улица Нагорная. Там была воинская часть, филиал, а сама воинская часть стояла в Кунцево. Сейчас метро, а тогда район был – Кунцево. С Москвы посылки не разрешали посылать, так мы с ним ездили в Кунцево. Дочка ж, и муж, и мама. Собрали тут посылку, кое-что, и ездили в Кунцево, посылали посылку. Вот, у брата жила два месяца, устроилась работать на железную дорогу. Куда ни пойду, посмотрят паспорт: служащая. А я что, не придала значения. Когда замуж вышла, поменяла, я ж секретарём в суде работала, написали – служащая. В Чертаново дома строили, на стройку. «Нет, мы не можем, ты служащая». Вот какие законы ещё были! «Ну я же, – говорю, – сама!» – «Нет, мы не имеем права». Вот организовалась железная дорога, Московская окружная железная дорога. Так называлась «Путевая дорожная машинная станция», туда принимали. Пришла, и тут то же. Но они мне сказали: «Мы можем тебя взять. По штатному расписанию у нас есть машинистка, но пока сейчас машинки нету пишущей. Как приобретём, мы тебя переведём. Пойдёшь путевой рабочей?» – «Пойду!». Пошла, вот работала путевой рабочей: кирка, ломик, всё вручную ремонтировали, шпалы меняли, ходили пешком, брат мне дал солдатские ватные брюки, телогрейку, в общем, такая амуниция. Проработала три месяца, приобрели машинку. Бригадир говорит: «Шинкаренко, тебе отдел кадров сказал, чтоб ты на работу не выходила, пошла к нему». Пришла к нему, он говорит, вот, приобрели машинку. Пишущая машинка «Башкирия», тяжёлая, наверно, поэтому и пальцы немеют сейчас. Ну, что поделаешь, перевели, работала. И вот, я с 1953 до 1963 года работала машинисткой.
Прот. Димитрий Смирнов: 10 лет.
Мария Семёновна Шинкаренко: 10 лет. И жили мы где? В вагонах. Общежитие было – товарные вагоны, вот, может, сейчас здесь проезжают. Товарный вагон разделён на два: с одной стороны вход и с другой, купе – верхняя, нижняя полка, а тут комнатка, печка, топили углём, и умывальник, ведро подставляли, носили. Вот, десять лет так жила, сыночка там даже родила в этом вагоне. Хотя заболела. Лежала в Больнице Министерства путей сообщения, врачи мне не разрешали родить: «Нельзя тебе родить!»
Прот. Димитрий Смирнов: А почему?
Мария Семёновна Шинкаренко: Больная, по состоянию здоровья. «Ты, – говорят, – ещё молодая, 27 лет, ты ещё родишь». А не разрешали тогда, только по медицинским показаниям делали аборты. Я говорю: «Нет. Нет. Покажите меня профессору». Она говорит: «Тебе ни один профессор не скажет, как у тебя пойдёт после родов – в лучшую сторону или в худшую». Ну не надо, так и не надо. Но всё-таки она меня показала профессору. Профессор знаете кто? Рубинштейн. Ему было в то время 84 года, и он ездил, консультировал по больницам. Даже кто в Интрнете может найти, была у меня тут студентка одна, мы нашли Рубинштейна по Интернету. Он умер, ему было 85 лет.
Прот. Димитрий Смирнов: За год до смерти Вас поглядел.
Мария Семёновна Шинкаренко: Да, поглядел. Показала она меня. Глухой. Врачи консультировали. Слушают трубочкой и ему говорят, чего-что. А я заболела, болела туберкулёзом лёгких. Господь Бог даже от этого спас меня, вылечили. И вот, поэтому говорили: «Нельзя тебе родить». А я родила. Я говорю: «Нет, буду рожать». И он послушал ухом, приложил сюда и у меня спрашивает: «Ну что, хочешь родить?», я отвечаю: «Да» – «Ну, рожай, только сына», я говорю: «Ой, спасибо! Ой, спасибо!». А у меня был сыночек, полтора года, умер от воспаления лёгких. Ещё там, в деревне, на родине. Короче говоря, слава Богу, родила сыночка. В вагоне жила, и лечилась, и работала. В санаторий посылали, а в санаторий – на юг. В туберкулёзный санаторий посылают не на месяц, а на три месяца. А я ж такая одна, там главврач как узнал, что я хожу и больная, так они пылинки с меня сдували.
Прот. Димитрий Смирнов: Ну там подкормили?
Мария Семёновна Шинкаренко: Подлечили и подкормили. И самое главное, знаете, что мне помогло очень? Солнце, воздух и вода. Не таблетки. Мне врач назначил сон на берегу моря. Палатка – 12 человек. Мы там и день, и ночь. Вот эта вот пыльца морская, когда брызги – вот этим вот дышать, вот это помогло. Ну и ещё, как говорится, с Божьей помощью, Господь тоже подсказал: народное средство – я пила столетник. Целый год пила столетник. И когда посмотрели, у меня нет ничего. Я заболела в 1954 году, в 1955 сына родила, а в 1957 году меня даже с учёта сняли. Сейчас и признаков нет. Вот Господь Бог на что способен. Ну вот, так жили в Москве. Потом дали квартиру около Тимирязевской академии. Дочь замуж вышла, там квартира осталась. Мужу дали квартиру. Сын женился. А это уже мужу дали квартиру, вот, с Божьей помощью так вот и осталась.
Так, вот так вот, как говорится, я вернулась домой. Связи. Отдыхала на юге, встретилась с чешкой, из Чехословакии, была в концлагере. Она в бараке рядом, Дана. Вот. По номеру узнали. Вот, связь имела. Ну, мама, Царствие Небесное, ездила ко мне каждую зиму. В деревне трудно зимой, топить углём, а тут на железной дороге, хоть в вагоне живёшь, угля много, топи, сколько хочешь. Едет. «Бабушка, ты куда едешь?» – «А еду, – говорит, – в санаторий» – «Санаторий, – говорят, – в обратную сторону» – «Да что вы понимаете... Для меня санаторий здесь». И вот, с Божьей помощью. Молитву-то я написала, повесила на шею – я говорила Вам в тот раз – себе, маме, брату, сестре. Только папе не могла повесить, потому что папу забрали. И вот, наверно, молитва-то «Живый в помощи» всех нас и спасла.
Прот. Димитрий Смирнов: А вот когда Вы отработали машинисткой 10 лет, потом ещё где-то работали?
Мария Семёновна Шинкаренко: А, потом я ж перешла в Министерство обороны. Я с 1971 года работала в Министерстве обороны до 1994 года.
Прот. Димитрий Смирнов: Тоже печатали, да?
Мария Семёновна Шинкаренко: Нет, уже я была в комбинате питания кладовщиком. Сыпучка, где крупа. В комбинате питания было девять столовых, в каждой столовой свои повара.
Прот. Димитрий Смирнов: Ну да. Распределяли.
Мария Семёновна Шинкаренко: А кладовщики были разные. Мясо – один кладовщик, рыба – другой кладовщик, крупа (вот у меня) – третий кладовщик. Я поступала на работу, был министр Гречко.
Прот. Димитрий Смирнов: Помню, да.
Мария Семёновна Шинкаренко: Вот он был очень строгий, очень хороший. А потом стало с дисциплиной не то. При Министерстве обороны – пионерский лагерь в Евпатории для работников Министерства обороны. Тогда же День Красной Армии рабочий был, все работали, а Министерство обороны не работало, для них это нерабочий день, они праздновали и встречали зарубежных гостей в то время, и отмечали в Театре Советской армии. Меня вот как обслугу приглашали. Так что я многих повидала и артистов, и космонавтов: Поповича, Терешкову, Гагарина. Они там за столом, мороженое, коньячок, а мы с балкона наблюдаем. Артисты, Кобзон, он тогда молодой был.
Прот. Димитрий Смирнов: Он и сейчас не старый.
Мария Семёновна Шинкаренко: Ну, тогда Краснознамённый ансамбль песни и пляски, фуражечку и так, и так. Комната артистов и комната наша. Проходит Зыкина. Зыкина очень гордая была, пройдёт, только скажет «здрасьте», а Толкунова – артистка такая добрая, остановится: «Спасибо, как вы тут, девочки, всё хорошо организовали». И космонавт Попович тоже всегда приходил, благодарил нас. Торжество-то длилось два часа, а канители! Ой, за неделю со всех всё спец, спец – всё спецпродукты. И Вы знаете, как это, вот мороженое розовое, коричневое и белое в мороженицу, и льют кофе, кипяток, и мороженое не тает. Вот какое делали тогда мороженое! Это всё на спец ездили получать. А обслуживали...
Прот. Димитрий Смирнов: Ну вам попробовать-то давали?
Мария Семёновна Шинкаренко: Да конечно! Вот закончится этот банкет, всё, что останется, соберут на стол президиума, наше начальство приглашает нас – пожалуйста, вот.
Прот. Димитрий Смирнов: Ну слава Тебе, Господи!
Мария Семёновна Шинкаренко: Да, и если что остаётся, оттуда уезжали, из Театра Советской армии в Министерство на Арбате, даже бумажки с собой брали, до 12 часов чтоб всё туда увезти. Ничего не оставляли. Какие продукты оставались – можете взять домой...
Пугачёва на сцену только тогда вышла, стала песню петь, её пригласили. Ну, она думала, что они прям вот встанут и будут на неё смотреть все. А там кто пьёт, кто разговаривает, кто на сцену смотрит. А на сцене то танцы, то песни, Лещенко, ну своим чередом, как говорится, по программе всё идёт. Ну, она вышла, спела песню «Миллион алых роз», то ли в 1975 году, я уж не помню. Вот если б мне довелось так вот встретиться с ней, как с Вами, я б ей сказала. Сейчас она гордыня, а тогда спела – на неё мало кто внимания обращает. Она послала чёрным словом и убежала со сцены. А когда ты убежишь, когда весь Театр Советской армии в чине полковника стояли через каждые 20 метров охрана.
Прот. Димитрий Смирнов: Ух ты!
Мария Семёновна Шинкаренко: Да, потому что приезжали же...
Прот. Димитрий Смирнов: Ну да, большое начальство.
Мария Семёновна Шинкаренко: Начальство, и иностранцы ж приезжали в гости из-за границы. Ну и что? Убежала со сцены, ей чёрный ворон подогнали, чёрный ворон, и там ближайшая где-то милиция, метёлку в зубы, вот тебе за хулиганство. Мети 15 суток. Вот она 15 суток мела. Вот.
Прот. Димитрий Смирнов: Да... А вот у Вас газета лежит, Вы хотели рассказать. Расскажите мне, это «Союз. Беларусь-Россия»
Мария Семёновна Шинкаренко: Это «Российская газета», обозреватель «Российской газеты» пришёл, брал у меня интервью. Вот, вот он тут написал пол-газеты, вот, видите: «Правда узника 75490». Ну это съёмка, это, конечно, наверно, уже артисты, потому что с волосами, в концлагере этого нету. И вот, это вот статья...
Прот. Димитрий Смирнов: Нет, а может быть, только которых привезли. Там же фотографий много.
Мария Семёновна Шинкаренко: Ну да, может быть, может быть.
Прот. Димитрий Смирнов: Это про Вас тут, да?
Мария Семёновна Шинкаренко: Да-да.
Прот. Димитрий Смирнов: А что, Реня увидела эту газету, да?
Мария Семёновна Шинкаренко: Рени и Эммы, Царство Небесное, их уже нет, они умерли. Господи, милостивый Боже! Надя Пронькина, я ж рассказывала, что с Пронькиной убежала. Я домой вернулась, а она ещё в армии была. Меня-то, я рассказывала, с Освенцима в Берген-Бельзен переправили, а её освободили, они спрятались в сени, её освободили советские войска, она ещё была в армии как боец. Вот судьба как складывается: и в концлагере была, и в армии была. И замуж вышла за майора, домой вернулась. А я ещё была в концлагере, в Берген-Бельзене, до Победы. А после Победы, когда передали нашим войскам, нас же сразу домой не отправили, а заставили работать до декабря месяца 1945 года. Лишь только в декабре месяце, в 1945 году я вернулась домой.
И вот, он написал о Рене и Эмме, я о них рассказывала. А сын её прочитал. Прочитал эту газету, она ж везде идёт как вкладыш. И звонит, а телефон нашёл в книжечке Эммы, старый ещё, московский, старые номера. И он дозвонился мне. Дозвонился и обрадовался, и я-то его знаю, я же ездила к Рене, к Эмме в Минск. Я была в Хатыни в Минске, в Хатыни была, и дочь моя, Царство Небесное, тоже была в Хатыни. И как раз этот Саша её с армии пришёл, я его хорошо видела. И он так обрадовался, что такую статью написали: «Вы так о моей маме отзываетесь!», я говорю: «Ну как же я не отзовусь, когда всё вместе пережили». А я его спрашиваю: «А где ты работаешь?», он отвечает: «Я работаю в Администрации президента Лукашенко». А я говорю: «Ну, ты правая рука Лукашенко», а он: «Да нет, я водителем, министров вожу», я говорю: «Ну всё равно». И забыла у него телефон спросить. Он говорит: «Мы ближе к Победе, может, приедем, навестим», но не знаю, приедут или нет. А я думаю, наверно можно его найти. У Рени девичья фамилия была Реут, она замуж вышла, замужнюю фамилию я забыла. И, короче говоря, потом ночь лежала, не спала, думала, вспомнила! Её замужняя фамилия Самцова. И думаю, я его могу найти, написать письмо президенту Лукашенко, сказать: «Работает у вас водитель Самцов Александр». Вот всё-таки вспомнила с Божьей помощью. Господи! Милостивый Боже...
Прот. Димитрий Смирнов: Дай Бог! Может, откликнется... Ну, хорошо, Мария Семёновна, я очень рад, что мы опять пообщались. Мы записали нашу беседу, народ тоже посмотрит в честь Дня Победы, что кончился этот кошмар.
Мария Семёновна Шинкаренко: Кончился кошмар. Господи! Милые люди, добрые люди! Люди, берегите мир! Берегите, берегите мир! Такой хрупкий! Молитесь друг за друга, прощайте друг другу, Господь милостивый прощает, терпит, прощает. Берегите мир, чтоб таких ужасов не было. Одно только пожелание, чтоб, как говорится, всё было мирно и гладко на всей земле...
Прот. Димитрий Смирнов: Мне было интересно и важно услышать Ваш рассказ о вот этой всей нашей русской жизни, как Вам удалось хлебнуть полную чашу.
Мария Семёновна Шинкаренко: Да, удалось пережить.
Прот. Димитрий Смирнов: Вот.
Мария Семёновна Шинкаренко: И в Москву приехали тоже, как говорится, не сладко сразу было. Карточки, то, другое... Но всё с Божьей помощью.
Прот. Димитрий Смирнов: Преодолели, самое главное.
Мария Семёновна Шинкаренко: Вот, с Божьей помощью. И сейчас вот молю: Господи, я с Твоей Божественной силой, я здорова, у меня ничего не болит, я здорова, я побегу. И вот, думаю, может, Господь даст в субботу, с Галиной Николаевной договорилась, она всегда мне помогает, сходить в церковь исповедоваться и причаститься.
Прот. Димитрий Смирнов: Замечательно, давайте.
Мария Семёновна Шинкаренко: Вот так вот планирую. Позвонила ей, она говорит: «Я уточню, как-чего-что».
Прот. Димитрий Смирнов: Ну хорошо.
Ну вот, дорогие братья и сестры, вот такая наша жизнь. Всех с праздником, с Днём Победы.
Видео http://www.dimitrysmirnov.ru/blog/cerkov-101707/
Дорогие братья и сестры! Мультиблог - большой многолетний проект протоиерея Димитрия Смирнова для распространения его слова. Также по благословению отца Димитрия здесь публикуются проповеди и выступления священников, разделяющих его взгляды. Для того чтобы для вас ежедневно выходил качественный материал, работает большая команда людей. Почти для всех это основная работа. Поддержите дело батюшки Димитрия, сделайте посильное пожертвование. Это поможет так же активно функционировать и развиваться нашему блогу.
Мультиблог существует только благодаря вашей поддержке. Мы очень нуждаемся в вашей помощи для продолжения этого миссионерского проекта.
#освенцим #ВОВ #день победы #победы #1941-1945
