Когда мне в школе дали классное руководство, я сразу поняла, что надолго меня не хватит. Наверное, поэтому я спешила вложить в своих детей хоть что-то из светлого и доброго своих убеждений... Так, после нового года я открыла в интернете список памятных дат и увидела, что 27 января, в день святой Нино была снята блокада Ленинграда.
Не откладывая дела в долгий ящик, я быстро нашла какой-то сценарий открытого урока, посвященный этой памятной дате, подправила, распечатала и собрала классный час. Дети у меня были что надо: из тех, кто "за любой кипиш". Слова сценария чуть друг у друга из рук не вырывали. Чтобы никому не было обидно, я пообещала найти песню, которую мы все дружно споем в конце нашего открытого урока.
Сказано — сделано. Из всех песен, посвященных блокадным событиям мне понравилась песня про Ладогу, Дорогу Жизни. Она звучит очень оптимистично, а мне не хотелось грузить пятиклашек еще и грустной песней после положенных по сценарию рассказов о невыносимых условиях жизни в блокадном Ленинграде и зачитывании вслух фрагментов из дневника Тани Савичевой.
Сквозь шторм и бури, через все преграды
Ты, песнь о Ладоге, лети!
Дорога здесь пробита сквозь блокаду.—
Родней дороги не найти!
Эх, Ладога, родная Ладога!
Метели, штормы, грозная волна…
Недаром Ладога родная
«Дорогой жизни» названа.
Сказать, что детям понравилась песня, это ничего не сказать! После уроков они неслись ко мне в кабинет на репетицию и частенько распевали ее на переменах в школьных коридорах.
И вот как-то раз, после одной из репетиций на большой перемене, у меня был урок с "физкультурным" (5 А) классом. Это был один из самых "сложных" классов, в нем были собраны дети из неблагополучных семей, работать с которыми было очень тяжело. Хотя, надо отметить, эти дети отличались удивительной понятливостью бытового плана. Я с ними ладила, хотя и не церемонилась, и была одним из немногих учителей, у которого они не срывали уроки. (Надо сказать, что половину из них я учила со 2-го класса).
Надо сказать, что "ашки" (5 А класс) знали о нашем предстоящем мероприятии, т.к. часто пересекались с моим детьми между репетициями. Видели они и моих девочек с опухшими глазами (которые читали отрывки из дневника Тани Савичевой), и притихших мальчиков... В тот день мы задержались, прозвенел звонок, "ашки" тихонько зашли в кабинет и расселись по местам, слушая заключительные слова ведущих открытого урока.
Я отпустила я своих детей, сказала "ашкам" готовиться к уроку и пошла сполоснуть тряпку. Надо сказать, что "ашки" ходили вечно голодными и частенько таскали из столовой хлеб, потихоньку точа его во время урока. Вышла, в общем, я из кабинета, и увидела у двери рассыпанные по полу куски хлеба... Кто их там разбросал, догадаться было не трудно...
У нас в школе (не знаю, как в других), вообще было нормой бросать мусор на пол и туда же плевать: есть ведь уборщица, которой за мытье полов деньги тратят. Вот пусть и уберет! Естественно, детям разъясняли, что так нельзя делать, пойманных с поличным заставляли поднимать мусор и нести в помойку, но тенденция сохранялась.
Естественно, что после долгих часов репетиций урока о блокаде и еще более долгих часов бесед на тему того, что мусорить в коридорах нельзя, я разозлилась не на шутку! Я вернулась в кабинет и меня прорвало... Я высказала детям все, что чувствовала в тот момент. В гробовой тишине я кричала, что в блокаду люди умирали, мечтая съесть хотя бы кусочек хлеба, сделанного из клейстера, что моя прабабка, хотя и не была блокадницей, никогда не выбрасывала крошки. Что наша 60-летняя уборщица Мила получает копейки за то, что без конца собирает с полу мусор, вытирает чужие харкачки и моет огромные кабинеты и рекреации... Что этот хлеб, рассыпанный ими по полу, это тоже чей-то труд и вымытый перед этим пол тоже...
Дети слушали, не шевелясь, хотя обычно они на крик учителей реагировали слабо: привыкли. Впрочем, зачастую только криком можно было обратить на себя их внимание, слов, сказанных спокойным тоном они просто НЕ СЛЫШАЛИ. И постепенно одно за другим их лица приняли одинаково виноватое выражение. Потом один мальчик пискнул: "Хлеб — это святое".
А другой сказал: "Марина Юрьевна, можно я пойду соберу этот хлеб"?
— Вы все, кто бросил хлеб на пол, сейчас пойдете и соберете этот хлеб, — сказала я. — Костя, открой окно. Хлеб покрошите на подоконник, пусть птицы съедят.
Конечно, кричать на детей нельзя. Но почему-то когда я уволилась из школы, ученики именно этого класса, встречая меня на улицах, громко здоровались и спрашивали, почему я больше не работаю в лицее...
Открытый урок, посвященный снятию блокады Ленинграда, мы провели. А весной, стоя в живом коридоре Бессмертного полка, в ожидании колонны ветеранов, мои дети пели песню про Ладогу. "Ашки" немного подпевали им: они умудрились выучить припев, как оказалось.
