Сейчас очень просвещенные читатели скажут: - Да мы и так знаем, чей он, сколько можно, старо, как мир! И…будут неправы. Потому как сегодня мы говорим не просто о дворце уважаемого мною полковника Романова Николая Константиновича. Сегодня мы говорим о его дворце просто потому, что даже мне, столько лет «копавшему под» Великого Князя, довольно многое стало известно только сейчас, или немногим ранее…
Итак, всем известно, что дворец сей был «сдан в эксплуатацию» не позднее 1891-го года, хотя некоторые «краеведы» молодят его аж на девять лет. Но почему-то мало кто знает, и экскурсоводы тоже, что главный архитектор здания, Вильгельм Соломонович Гейнцельман, взял за основу проекта здание посольства России в Токио, уменьшил его в масштабе, применил к местности, и…получился тот самый охотничий замок, в плане напоминающий двуглавого орла.
Но и это еще не все – с детства мы привыкли видеть справа от центрального корпуса симпатичный такой флигелек. Но далеко не все знают, что Алексей Леонтьевич Бенуа, второй архитектор здания, спроектировал еще один флигель, в пару к первому - он стоял на противоположном углу парка, и был снесен при расширении бывшей улицы Самаркандской, ныне проспект Шарафа Рашидова.
Один из самодеятельных краеведов, пытаясь рассказать об усадьбе Великого Князя, не то по незнанию, не то умышленно, недавно рассказал журналистам, что в сносе левого флигеля «виновато» то самое землетрясение 1966-го года, разделившее жизнь города на ДО и ПОСЛЕ. Увы ему, это не так – ну не мог быть разрушен стихией один домик, но уцелел второй (а дворец вообще не пострадал) – они оба строились по одному проекту, из одних и тех же материалов. Так что ошибся сей краевед, тем более что есть еще свидетели того природного катаклизма, и краеведа тоже можно было бы отнести к ним, если бы не его категоричность в подаче информации.
В оставшемся же флигеле, по словам «свидетелей - соучастников», долгое время размещался (во времена их юности) авиамодельный кружок, (и не только он) члены которого не раз занимали призовые места, выставляя свои крылатые модели на соревнования. И почему-то никто из «экскурсоводов» даже не упоминает о том, что три дня в неделю дворец (фактически жилое здание) был открыт для «чистой» публики – не только для богатых, но и для народа победнее, главное – прийти в чистой обуви, чтобы не наследить в красиво оформленных помещениях дворца.
О скульптуре Атланта, держащего на своих плечах земной шар , вообще забыли (она стояла на полукруглой площадке скромных размеров, метрах в четырех от центральной двери дворца) никто рассказать не в силах, скорее всего, даже сотрудники Музея Искусств, где сие произведение искусства экспонируется ныне. Кстати сказать, эта замечательная, красивейшая скульптура, как и многие другие, тоже была привезена из дальнего далёка, специально по заказу князя.
И если об этой скульптуре, вполне возможно, кто-нибудь и вспомнит, то есть еще одна интересная деталь, о которой мне рассказала моя добрая знакомая, наследница знаменитого дворянского рода Воронцовых, а именно – Людмила Михайловна Ковальчук, любезно разрешившая упомянуть ее фамилию в тексте. Дело в том, что она прекрасно помнит свои детские годы, как, например, она ходила в этот самый дворец на новогоднюю елку, естественно, в сопровождении мамы.
И запомнился ей интересный факт – вход во дворец находился не просто по центру здания – к нему, к входу, можно было подойти с правой или с левой стороны по лестницам, полого спускающимся вниз. Это был несколько переделанный наклонный спуск (пандус), который во времена давние позволял подъезжать на коляске, или карете, прямо к центральному входу, спускаясь по небольшой парадной лестнице прямо в главную залу, или отъезжать от него, поднимаясь прямо к транспортному средству.
Тот самый Атлант стоял как раз как бы между лестницами, на той самой центральной площадке, куда и поднимались кареты с гостями князя. А вот красавцы – олени, ныне гордо возлежащие по обеим сторонам от главного входа, некогда находились не на вновь созданных тумбах, а метрах в трех от входа, как бы «охраняя» скульптуру того самого Атланта, находясь по сторонам от него, на том самом пандусе…
Но, к сожалению, сей пандус был снесен, видимо, потому, что, если взглянуть на дворец сверху, то этот спуск и напоминал «хвост» того самого, двуглавого орла… Сегодня сей интересный факт трудно даже представить хотя бы потому, что уровень земли, точнее, асфальта, стал несколько выше, чем он был на момент постройки этого поистине загадочного дворца…
На нескольких снимках, заинтересовавших меня, я заметил некоторые отличия современного внешнего вида дворца от того самого, истинного, исторического, который настойчиво рекомендовали вернуть "свыше". Дело, например, в том, что в начале восьмидесятых годов прошлого века была проведена реставрация дворца, перед тем, как в нем разместили ташкентское отделение Алмазного фонда.
И все было бы замечательно, но реставраторы неизвестно куда девали тех самых, исторических собак, видимо, охотничьих, которые украшали входной портик, перед которым и останавливались кареты прибывших гостей. При этом, собаки на портике некогда смотрели в разные стороны. По итогам же упомянутой реставрации на «собачьих» местах разместили скульптуры не менее благородных животных – оленей. Сами скульптуры оленей были, видать заказаны отдельно, и явно не из бронзы – вряд ли портик выдержал бы ее вес.
По шутливым словам реставраторов, «собаки убежали на дачу» князя, благо, была она неподалеку – «в Шелковичном переулке, что за крепостью» - там жила вторая жена князя Дарья Часовитина. Именно здесь, кстати, Николай Константинович и ушел из жизни (но мы забежали вперед)… Вот тут-то самое время и заглянуть, так сказать, в закулисье княжеское, рассказать о…
Князь хотел сделать из этого шикарного охотничьего домика интереснейший музей, для чего и скупал все, что считал необходимым для его создания – картины, оружие, скульптуры, причем за ценой не стоял, зная, что все вложения рано или поздно окупятся. Бывало, старался свести знакомство с тем, или иным мастером, чтобы всеми правдами и неправдами добыть понравившуюся ему вещь. Так случилось и с одним загадочным, пожалуй, самым известным экспонатом княжеской картинной галереи, а именно - картиной «Купальщица» (кто захочет – сам найдет ее фото в интернете).
Во-первых, картина сия написана российским художником итальянского происхождения Андреем Францевичем Беллоли, и первоначально, по одной из версий, принадлежала отцу Великого Князя – Константину Николаевичу. По этой версии, отец опального князя купил ее у художника, а затем не то подарил ее сыну еще в Петербурге, не то якобы прислал ее с нарочным, узнав, что у сына наконец-то появилось постоянное место жительства – тот самый замок (он сменил около десятка городов, пока не переехал в Ташкент).
По другой, маловероятной версии, Николай Константинович сам познакомился с Андреем Францевичем, узнав об этой самой картине, и решив купить ее. Так или нет – мы уже никогда не узнаем. Мы знаем одно – хозяин замка держал ее в своей половине дворца, мало кому показывал, а с наступлением «смутных времен» самолично замуровал ее в оконном проеме. Хотя наш герой вряд ли представлял себе, что такое – мастерок (кельма, строители поймут), как укладывается кирпич, и как его ровненько так – заштукатурить.
После революционных событий первой четверти прошлого века, после смерти Николая Константиновича как-то раз проводили капитальную приборку замка – вот тогда-то и обнаружилось несоответствие количества окон здания снаружи и внутри. Стали искать – в чем причина, и обнаружили замурованное окно.
Удалив штукатурку, рабочие и обнаружили скрытую под нею картину. Именно так гласит легенда, связанная с одним из произведений известного художника XIX-го века. Так, или нет, но сие шикарное произведение искусства заняло достойное место в коллекции Князя еще при его жизни.
Еще одна интересная деталь – Людмила Михайловна Ковальчук, урожденная Воронцова, уверяет, что в первом зале дворца, где находится чугунная лестница, произведенная по проекту самого Великого Князя, некогда находился шикарно выглядевший камин, оформленный в изумрудных, точнее – малахитовых тонах. Я долго и упорно рассматривал множество фотографий внутренних помещений замка, и не смог найти следов сего отопительного устройства, именно в этом зале.
И пришел к выводу, что камин сей, скорее всего, был убран из этого помещения примерно в начале 30-х годов прошлого века, когда он явно кому-то мешал, либо это было решение кого-то из власть предержащих тех времен – мол, замерзаю я. Хотя, вполне возможно, его просто перенесли в другое помещение, где он стоит и поныне – у нас есть его фотография во всей красе. Правда, облицован он другой, но очень даже шикарной плиткой.
И последнее – недавно прошла информация об обнаружении клада, к которому явно причастен Николай Константинович – в нем были обнаружены предметы, исчезнувшие много лет назад, входившие в то самое количество ценных предметов, переданных по княжескому завещанию в распоряжение Туркестанского университета. В числе древних артефактов были обнаружены и древние рукописи, входившие в состав библиотеки загадочно погибшего на собственной даче (напротив совр. завода «Электроаппарат») 25-го января 1906-го года генерала Джурабека.
Я ни в коем случае не обвиняю в этом деле Николая Константиновича – в конце концов, он был хорошо знаком с генералом, часто встречался с ним на почве общих интересов – археологии, искусствознания, и прочего. Такой вот небольшой рассказ вышел у меня по поводу дворца, который, по моему мнению, хранит еще не одну загадку.
P.S. А собаки и поныне сидят на портике здания. Только смотрят они друг на друга…
