В дневнике А.И.Тургенева достаточно кратко, но очень выразительно описано погребение Пушкина: «Осипова послала, по моей просьбе, мужиков рыть могилу; вскоре и мы туда поехали с жандармом; зашли к архимандриту; он дал мне описание монастыря; рыли могилу; между тем я осмотрел, хотя и ночью, церковь, ограду, здания. Условились приехать на другой день и возвратились в Тригорское. Повстречали тело на дороге, которое скакало в монастырь... [Так написано у А.И.Тургенева. Прошу возмущённых комментаторов не делать замечания мне - А.К.] На другой день 6 февраля, в 6 часов утра, отправились мы — я и жандарм!! — опять в монастырь, — всё ещё рыли могилу; мы отслужили панехиду в церкви и вынесли на плечах крестьян и дядьки гроб в могилу».
Смотрите: вроде бы спокойное повествование – и вдруг, как взрыв, это «я и жандарм!!» Думаю, многое здесь читается между строк…
Трогательные подробности есть в письме к А.И.Нефедьевой: «На рассвете, поехали мы опять в Святогорский монастырь; могилу ещё рыли; моим гробокопателям помогали крестьяне Пушкина, узнавшие, что гроб прибыл туда».
Ещё один фрагмент из «Описания Святогорского Успенского монастыря Псковской епархии»:
Есть у Тургенева и рассказ о времени, проведённом в дорогих Пушкину местах: «Напились чаю; я уложил спать жандарма и сам остался мыслить вслух о Пушкине с милыми хозяйками; читал альбум со стихами Пушкина, Языкова и пр. Нашёл Пушкина нигде не напечатанные». Он побывает и в доме поэта («предложили мне ехать в Михайловское, и я поехал с милой дочерью, несмотря на желание и на убеждение жандарма не ездить, а спешить в обратный путь») вместе с М.И.Осиповой: «Дорогой Мария Ивановна объяснила мне Пушкина в деревенской жизни его, показывала урочища, места, любимые сосны, два озера, покрытых снегом». Краткое замечание: «Всё пусто. Дворник, жена его плакали».
Ещё немного: «Я взял несколько горстей сырой земли и несколько сухих ветвей растущего близ могилы дерева для друзей и для себя, а для вдовы — просвиру, которую отдал ей вчера лично». И, уже позднее, рассказ о возвращении в Петербург: «Вчера в 7 часов вечера я был уже здесь… Ввечеру же был вчера у вдовы, дал ей просвиру монастырскую и нашел её ослабевшею от горя и от бессонницы; но покорною Провидению. Я перецеловал сирот-малюток и кончил вечер у Карамзиной».
… Я прочитала несколько недоуменный комментарий к моей предыдущей статье: дочь Осиповой пишет, что к ним прибыл «возок с какими-то двумя людьми, а за ним длинные сани с ящиком», по словам же Тургенева, он приехал в Тригорское один – кому верить? Думаю, Александру Ивановичу. Он о приезде в Тригорское записал в дневник 5 февраля, а 9 февраля всё описал в письме Нефедьевой. А рассказ Е.И.Фок (в девичестве Осиповой) был записан В. П. Острогорским в июле 1898 года. Думаю, что Екатерину Ивановну подвела память (всё-таки более шестидесяти лет прошло!)
***************
Ну, а теперь, наверное, надо всё-таки ответить на бесчисленные статьи с сомнениями по месту захоронения поэта, которых становится, увы, всё больше и больше.
На что опираются те, кто это пишет? Простите, я не указываю конкретных авторов, потому что нашла несколько статей, где с вариациями повторяется одно и то же.
Во-первых, авторы считают странными обстоятельства прощания с телом поэта, при этом вовсе не трудясь проверять верность своих утверждений. Так, читаю: «Дальше всё происходило очень быстро. Под их [жандармов] присмотром тело поэта тайно без факелов вынесли из дома на набережной Мойки 12 в Конюшенную церковь. В час ночи отпевание уже закончилось, гроб закрыли и перенесли в церковный подвал. Утром к телу больше никого не пускали. Гроб поместили в большой дубовый ящик, заколотили и засмолили его. “Груз” был готов к отправке. Все было кончено. Ни Наталья Николаевна, ни близкие Пушкина на отпевании не присутствовали. Многих о произошедшем даже не известили. Отец поэта узнал о смерти сына только через 10 дней после его похорон».
Я подробно писала и о выносе тела, и об отпевании (при этом опираясь на многочисленные рассказы свидетелей). Думаю, что указывать на каждую фактическую ошибку (имя им – легион) не сто́ит. Добавлю, раз уж ведут речь о том, что к телу больше никого не допускали, фрагмент из воспоминаний М.Ф.Каменской: «Затем [после отпевания] тело Александра Сергеевича до дня похорон поставили в склеп Конюшенной церкви, и там поклонения продолжались. А дамы так даже ночевали в склепе, и самой ярой из них оказалась тетушка Аграфена Федоровна Закревская», которая, если верить рассказчице, многое рассказывала «во время бессонных ночей в склепе», «сидя около гроба в мягком кресле», и «не переставала обливаться горючими слезами».
Конечно, в правдивости рассказа можно усомниться. Но почему мы обязаны, не веря ему, верить бредням о тайном ночном отпевании?
О глубине «познаний» «специалистов-изыскателей» говорит и такой факт. Ими приводится выдержка из дневника Тургенева от 31 января: «И к д’Аршиаку, — где нашел Вяземского и Данзаса: о Пушкине!». А потом задаётся вопрос: «Кстати, интересно бы узнать, что делали ближайшие друзья Пушкина у секунданта его противника д’Аршиака?»
Если бы «исследователи» почитали чуть больше, то очень скоро выяснили бы элементарную вещь: французский посол отправлял виконта д’Аршиака (атташе французского посольства, напоминаю) во Францию с депешами, чтобы он не был привлечён к следствию по делу о дуэли (желание посла, попросившего выдать выездной паспорт виконту сразу после объявления о привлечении к суду всех участников дуэли, остаться в стороне от скандала, думаю, должно быть понятно адекватным людям, коими «изыскатели», подозреваю, не являются). Друзья Пушкина оказались у атташе не только для прощания (напоминаю ещё, что все отмечали весьма достойное поведение д’Аршиака во всей дуэльной истории и его понимание, что значил для России Пушкин, «необыкновенно симпатичной личностью» назвал его В.А.Соллогуб), но и для передачи с ним тем друзьям и родным, которые в тот момент были за границей, писем, в надежде, что в дипломатическим багаже они не будут досматриваться (об этом, кстати, пишет Тургенев брату Николаю). Кроме Тургенева, письма с д’Аршиаком отправили в Париж и братья Россет (для сестры А.О.Смирновой), и Вяземский (ей же), а Е.А.Карамзина с ним же передала сыну короткую записку и последнее прижизненное издание «Евгения Онегина».
Кстати, несколько слов о П.Баранте, после Франции. Меня даже упрекнули, что я ничего не сказала о нём в статье, посвящённой отпеванию поэта. Конечно же, на отпевании он был, и Тургенев даже назвал его лицо «единственно русским» (я так понимаю, говоря об осознании им гения Пушкина). А не написала я о нём по самой простой причине: его донесение о гибели поэта нам неизвестно, а о его контактах с Пушкиным я говорила уже в статьях, посвящённых «Капитанской дочке».
Продолжу. «Исследователи» пишут: «Тело поэта перевозили опять-таки под покровом ночи. Примечательно, что всеми этапами похорон занимался непосредственно царь, а также граф Бенкендорф, ещё при жизни которого ходили слухи о его участии в организации убийства Пушкина. А если это так, то графу необходимо было избавиться от главной улики – тела Александра Сергеевича или же подменить его на другое. Отсюда перемена церквей, ночь, секретность и другие подозрительные действия и обстоятельства».
Вот страшно бестолковый Кот не может никак взять в толк, почему нужно было «избавляться от тела» после отпевания в присутствии всего дипломатического корпуса?
И далее, опираясь на то, что назавтра после отпевания был объявлен смотр войскам петербургского гарнизона, высказывается предположение, что «именно 2 февраля, именно в этот день (или ночь) агенты Третьего отделения изъяли тело поэта, похоронив его на одном из петербургских кладбищ. А на его место положили труп неизвестного, вероятно, сильно разложившийся. Гроб заколотили, поставили в дубовый ящик, который тоже заколотили и просмолили». Да, тело поэта действительно было «закупорено в засмолённом гробе», однако рискну предположить, что связано это было вовсе не с секретностью или подменой. В дневнике А.В.Никитенко, где он пишет об отпевании поэта, мы читаем: «Я прощался с Пушкиным. “И был странен тихий мир его чела”. Впрочем, лицо уже значительно изменилось: его успело коснуться разрушение». Нужно ли объяснять, отчего засмолили гроб поэта и, естественно, не вскрывали во время похорон?
Мне представляется, что тайное захоронение поэта «на одном из петербургских кладбищ» и увоз тела какого-то неизвестного, если можно было просто захоронить Пушкина там, где хотел он сам (очень далеко от Петербурга, по понятиям того времени, – паломничества к могиле не будет), выглядит полной нелепостью. Как и заявление «исследователей», сделанное для сравнения: «А тайная полиция России имела определённый опыт в таких делах. Александра Николаевича Радищева после самоубийства похоронили настолько оперативно и скрытно, что до сих пор не могут найти его могилу». Данный пассаж опять же говорит о невежестве авторов: Радищев, как самоубийца, был похоронен вне стен кладбища именно с тем, чтобы могила его была вскоре затеряна.
А о самой могиле поэта – в следующий раз.
*****************
Уважаемые читатели! Вот уже несколько раз встречала в явно проникнутых любовью к Поэту комментариях материалы, которые находятся в уже подготовленных мной для последующих публикаций статьях. Очень уважаю Вас, но всё же прошу немного подождать (около недели) с подобными материалами. Если не найдёте у меня - буду рада дополнениям (как сегодня комментарию с иконой). А то не очень приятно: как будто у кого-то воруешь идеи...
Если понравилась статья, голосуйте и подписывайтесь на мой канал!Навигатор по всему каналу здесь
«Путеводитель» по всем моим публикациям о Пушкине вы можете найти здесь
