Вторая часть книги Откровение Иоанна Богослова, которую иногда называют «Пророческими видениями ап. Иоанна», отделена от «Послания семи церквям» (т.е. от первой части, гл. 1-3) не только сменой «земного» места действия на небесное, но и изменением практически всех форм и образов, в которые облекается для ап. Иоанна Небесное Откровение.
А поскольку представленные во второй части книги события происходят не только на небе, но и на земле, и даже в преисподней (т.е. во всей обитаемой вселенной), — в итоге апостолу открывается полная духовная панорама настоящего и грядущего всего тварного мира, и он становится не просто «слушателем» и «созерцателем» отдельных пророческих свидетельств, но и тайнозрителем конечных судеб всего мироздания.
Более того, после восхождения на небо (глава 4) ап. Иоанн остается лично причастным всему тому, что открывается его взору, т.е. проявляет пророческую власть (Откр.22:18-19), вступает в диалоги с небожителями, испытывает чувства огорчения (Откр.5:4-5), удивления (Откр.17:6-7), смирения (Откр.7:13-14, Откр.19:10, Откр.22:8-9) и т.д., а в отдельных случаях становится полноценным «действующим лицом» пророческого видения и исполняет весьма существенную роль в построении и развитии сюжета (напр., Откр.10, Откр.11:1-2). Поэтому нет сомнений, что во второй части книги Откровение представлены не только «внешние» описания небесных видений, но и внутреннее восприятие этих видений самим тайнозрителем, причем чувствования ап. Иоанна в отношении возвещенных ему слов, поступков, процессов и событий являются для христиан образцовыми.
Что касается образов Церкви Христовой, — в отличие от семи «разделенных» адресатов «Послания семи церквям», в «Пророческих видениях Иоанна Богослова» Церковь Христова предстает в виде земного и небесного Новозаветного Собора, противостоящего миру нечестия как единое целое. Поэтому во второй части книги Откровение ни различия в верности, праведности и благочестии, ни «раздельные» судьбы каких-то «малых» церквей уже не упоминаются, — а в конце всех времен единый Вселенский Собор во всей своей полноте торжествует единую и всеобщую победу.
Также весьма знаменательно, что во второй части книги Откровение открывающиеся тайнозрителю панорамы включают в себя множество различных свидетельств о самом Новом Завете. Другими словами, буквально все, что видит ап. Иоанн по восхождении на небо, имеет место быть исключительно по той причине, что Новый Завет был утвержден, и вступил в силу, и сформировал явленную тайнозрителю видимую и невидимую реальность.
(Чтобы не отмечать отдельно каждое такое свидетельство, параллельно с другими комментариями к главам 4 и 5 в соответствующих местах будет проставляться пометка «свид. НЗ», то есть «свидетельство о Новом Завете»)
После сего я взглянул, и вот, дверь отверста на небе, и прежний голос, который я слышал как бы звук трубы, говоривший со мною, сказал: взойди сюда, и покажу тебе, чему надлежит быть после сего (Откр.4:1)
Одно из самых существенных свидетельств книги Откровение заключается в том, что слова об «отверстой двери неба», предваряющие череду явленных тайнозрителю небесных видений, прямо соответствуют знаменательному эпизоду земной проповеди Спасителя, описанному в Евангелии от Иоанна, где Господь возвещает Своим ученикам, что в новозаветные времена христианскому взору откроются не только тайны прошлого, настоящего и будущего, но и само небо, — так что верные Христу и Евангелию станут очевидцами самых величественных небесных событий:
И говорит ему: истинно, истинно говорю вам: отныне будете видеть небо отверстым и Ангелов Божиих восходящих и нисходящих к Сыну Человеческому (Ин.1:51)
Поэтому весьма знаменательным является и то обстоятельство, что Промыслом Божьим именно ап. Иоанн, который засвидетельствовал об этих словах в четвертом Евангелии, при даровании Откровения сам восходит на небо и становится прямым причастником их буквального исполнения.
(В этом же контексте можно отметить, что Откр.4:1 прямо продолжает чрезвычайное по уровню откровенности свидетельство первомученика Стефана, Деян.7:55-56. Причем обстоятельства, сопровождавшие откровение Стефана, не оставляют сомнений в том, что Первая Церковь приняла слово об «отверстом небе» и «Сыне Человеческом, стоящем одесную Бога» как свидетельство о величайшей перемене времен и утверждении во вселенной духовной реальности Нового Завета)
Кроме того, если воспринимать открытую перед тайнозрителем «небесную дверь» не только как частность, актуальную исключительно для момента и способа получения тех видений, которые ему следует «записать в книгу», но и во всей полноте ее новозаветного смысла, в соответствии с которым «открытие неба» само по себе является обстоятельством чрезвычайной важности, а образ «отверстой двери неба» восходит к Самому Господу (сравн. – «Я есмь дверь…», Ин.10:9; Ин.10:7), — и слова «после сего» («…чему надлежит быть после сего», Откр.4:1), формально не имеющие однозначной «привязки» к какому-то отдельному событию, представляются прямым следствием «открытия двери на небе». А это в свою очередь означает, что небесные видения ап. Иоанна не ограничены «апокалиптическими» событиями, которыми в конце концов завершится многотысячелетняя история ветхого мира, — но охватывают все без исключения новозаветные времена, через которые надлежит пройти Церкви после того, как для уверовавших в Иисуса Христа открылась спасительная «небесная дверь» новозаветной реальности.
Так или иначе, «отверстая небесная дверь», в которую «восходит» тайнозритель книги Откровение, прямо свидетельствует об утверждении Нового Завета и о соответствии всего того, что происходит и совершается на небесах, именно новозаветным временам и новозаветной духовной реальности (свид. НЗ).
А вторым подобным свидетельством является приглашение-повеление «взойди сюда» (т.е. на небо), данное «прежним голосом», то есть голосом Самого Спасителя (Откр.1:10, Откр.1:15-16), — ведь и возможность, и настоятельная необходимость услышать такой призыв и последовать сказанному, открываются для человека только в Новом Завете (свид. НЗ).
(Одним из предначертательных образов подобного восхождения выступают события, в которых пророк Моисей, послушный гласу Божьему, взошел на земную гору Синай: «и призвал Господь Моисея на вершину горы, и взошел Моисей», Исх.19:20.
А в самом конце времен подобное восхождение на небо совершат и «два свидетеля», о которых пойдет речь в главе 11 книги Откровение: «…услышали они с неба громкий голос, говоривший им: взойдите сюда. И они взошли на небо на облаке…», Откр.11:12)
А это означает, что уже сам способ получения тайнозрителем тех видений, из которых «собирается» книга Откровение, есть прямое утверждение верности и действенности новозаветных обетований. Кроме того, поскольку ни один пророк ветхозаветных времен откровений такого уровня никогда не получал, — то обстоятельство, что тайнозритель по гласу Господа вошел на небо через отверстую перед ним небесную дверь, и в результате описывает небо как небожитель, придает книге Откровение беспрецедентную для Св. Писания пророческую значимость.
Более того, далее это свидетельство продолжается открытием ап. Иоанну, а через него и всей Церкви, самых сокровенных небесных смыслов, и самых таинственных вселенских событий, и недоступных для «земного» взора и разума духовных процессов, и т.д., — то есть всего того, что было сокрыто до времени «от веков и родов» (Кол.1:24-26), и что открылось уверовавшим только через исполнение в Иисусе Христе самых возвышенных новозаветных обетований (св. НЗ). Причем все эти смыслы представлены в книге Откровении Иоанна Богослова не фрагментарно (т.е. в виде «локальных» пророчеств о неких отдельных событиях), — но как явленная тайнозрителю единая духовная панорама, включающая в себя всю прошлую, настоящую и будущую историю человечества.
И тотчас я был в духе; и вот, престол стоял на небе, и на престоле был Сидящий; и Сей Сидящий видом был подобен камню яспису и сардису; и радуга вокруг престола, видом подобная смарагду (Откр.4:2-3)
Новозаветные панорамы Небесного храма, как и некоторые аспекты величайшего небесного священнодействия, которое «день и ночь» совершается в этом храме (Откр.7:15), достаточно подробно обсуждались в предыдущих публикациях, посвященных предначертательным образам, прорисованным в рукотворной скинии времен Ветхого Завета.
При этом открываются величественные небесные панорамы от Небесного престола и Сидящего на престоле, Который уподобляется «яспису» и «сардису» (современное название «яшма»), то есть издревле известному человечеству природному камню, цвета которого варьируются от желто-оранжевого до темно-красного (причем зачастую все эти оттенки присутствуют в одном небольшом камне). А поскольку подобные цвета в библейском смысле являются «царственными» и прорисовывают стихию огня, — можно утверждать, что Творец и Вседержитель, восседающий на величественном Небесном престоле, предстает перед тайнозрителем в образе «царственного огня» (сравн. – Дан.7:9, Мф.23:22).
При этом в свидетельстве о радуге, которая, как сказано, расположена «вокруг престола», упоминается камень «смарагд», то есть изумруд, имеющий насыщенно-зеленый цвет, — а это означает, что окружающая престол небесная радуга подобна изначальной «зелени травной» (Быт.1:29-30), которая при сотворении мира была дарована Вседержителем в пищу всем без исключения «одушевленным» животным:
И сказал Бог: вот, Я дал вам всякую траву, сеющую семя, какая есть на всей земле, и всякое дерево, у которого плод древесный, сеющий семя; - вам [сие] будет в пищу; а всем зверям земным, и всем птицам небесным, и всякому пресмыкающемуся по земле, в котором душа живая, [дал] Я всю зелень травную в пищу. И стало так (Быт.1:29-30)
(Здесь можно отметить, что весенняя земля, на которой всходит изумрудно-зеленая трава, воспринимается всеми людьми как «живая» и «оживающая».
При этом в пустынях и засушливых местах «изумрудная зелень» появляется только после дождей, — а образ «дождя», и тем более «дождя в пустыне», есть устойчивый образ ниспослания на землю Божественной благодати, Втор.11:13-15, Иоил.2:21-23 и т.д.
И свт. Андрей Кесарийский мыслит теми же образами, т.е. уподобляет «изумрудную траву» учению, слову и откровению Божьему, сравн.: «ибо всякое семя от Него произращает траву, почему и страшно для противников»)
Кроме того, зеленый цвет рождается в соединении синего и желтого, то есть цветов неба, воды и солнца, которые образно восходят к Самому Господу (библейская символика цветов достойна отдельного исследования и отражена и в иконописных канонах нашей Церкви, и в цветах священнических облачений, и т.д.). Поэтому как «земная» радуга, рожденная в облаках после дождя (а это устойчивые образы славы и благодати Божией), через завет с праведным Ноем выступает символом жизни для всякой плоти (Быт.9:16-17, сравн. – Иез.1:26-28), — так изумрудная радуга Божественного Престола свидетельствует о вечном и непреходящем Завете Жизни (св. НЗ), утвержденном на все времена для всех без исключения «чистых животных», не желающих «пить кровь» и «есть прах» и способных питаться «изумрудной зеленью травной» (сравн. – Откр.16:6, Лев.11:46-47).
...............................................................................................................................................
Спасибо за Вашу поддержку!
Продолжение см. в статье: Двадцать четыре небесных старца (Откр.4:4)
Предыдущая статья: О субъективном восприятии Апокалипсиса и единстве образов книги с писаниями Ветхого и Нового Заветов
Полный список публикаций канала с краткими аннотациями (все стихи книги Откровение по порядку, обновляется)
#толкование апокалипсис Откровение Иоанна Православная Церковь #и вот дверь отверста на небе взойди сюда я покажу чему надлежит быть вскоре, Откр.4:1 #престол стоял на небе на престоле был Сидящий, Откр.4:2 #Сидящий на престоле видом был подобен яспису и сардису, Откр.4:3 #радуга вокруг престола видом подобная смарагду, Откр.4:3