Дом Прохора Леонидовича стоял как прежде. Только окна теперь не были завешены плотной тканью. На них висели белые кружевные занавески.
Во дворе за маленькой дворняжкой с громким криком и визгом носился ребенок двух-трёх лет. Маленького роста молодая женщина вешала бельё.
Она оглянулась и увидела Ивана. Подошла к калитке.
— Вам кого? — спросила она, хмуря брови.
Ивану стало не по себе. В мыслях он уже хоронил Прохора. Не ответив женщине, отошёл от калитки, с тоской вглядывался в окна.
— К кому пришли? — произнесла женщина.
— Приветствую, хозяйка, — очнулся вдруг Иван. — Ошибся я, видимо. Поздно пришёл. Жил тут мой друг Прохор Леонидович.
Женщина засмеялась.
— Жил? Да он и по сей день здесь живёт! Пойдёмте со мной!
Иван повеселел.
— А вы давно его знаете? — поинтересовалась женщина.
— С сотворения мира, — ответил Иван.
Она опять рассмеялась звонко. От этого смеха у Ивана на душе вдруг стало легко. Он взглянул на незнакомку: слегка прищуренные глаза, подрагивающий от смеха кончик носа, белоснежный ряд зубов. Он вспомнил вдруг фотографии красавиц, которые попадались в документах Петра Николаевича. Они были вложены в папки с бумагами, встречались в торговых книгах.
Ивану показалось, что вот одна из этих красавиц сошла с тех фотографий.
Он так задумался, что не сразу пришёл в себя от громкого крика женщины:
— Очнитесь!
Иван вздрогнул.
— Кого ты там в чувства приводишь, душа моя? — Иван услышал знакомый голос.
— К тебе вот пришли, — ответила женщина и обратилась к Ивану: — Проходите же скорее, мне с бельём закончить нужно.
Иван зашёл в знакомый дом.
Прохор Леонидович сидел за столом. Длинной иглой пришивал к подошве верх из ткани. Он отложил свою работу и уставился на Ивана.
— Вот так встреча! — воскликнул он. Поднялся со стула. — Мой безмолвный друг!
Прохор Леонидович обошёл Ивана несколько раз.
— Женька, Женька, — подразнил он. — Нашёл свою Женьку-то?
Ивану стало вдруг не по себе.
— Да ладно, ладно! — Прохор Леонидович похлопал его по плечу. — Голос-то вернулся?
— Вернулся, — еле слышно произнёс Иван.
— О-хо-хо! — воскликнул брат дьякона. — Ну наконец-то! Рассказывай! Где был, чем занимался? Чего вдруг вспомнил старика?
— Жил как все, — начал Иван. — Работал, семьи нет.
Иван вдруг покраснел.
Прохор Леонидович смотрел на кузнеца пристально.
— Где-то лукавишь, — произнёс он. — Ну да ладно, твоя жизнь меня не интересует. Говори, зачем пришёл?
— Проведать, - смущённо ответил Иван.
— Аааа, — протянул Прохор, — проведать это хорошо. А я вот женился! Сын у меня родился. Жёнушку мою видел?
Прохор Леонидович подошёл к Ивану близко и прошептал ему на ухо:
— Славную бабёнку урвал? Правда ведь?
Иван кивнул.
— Так что я ещё ого-го! Шью вот тапки для вашей советской власти. Патефон у меня конфисковали. Спасибо, что меня пока к рукам не прибрали. Тоскую без музыки, слов нет!
В это время в дом вошла женщина.
— Тосечка, налей нам чаю, — обратился к ней Прохор Леонидович.
Она кивнула.
— А вот это моя жена! — брат дьякона выкрикнул это с такой гордостью, что Иван тоже загордился.
— А это мой давний друг Иван, — продолжил Прохор. — Человек, без которого я не жил бы уже давно. Тосечка, нам бы ещё пирога твоего. И подойди ко мне.
Жена подошла к Прохору, он шепнул ей на ухо:
— Тосечка! Ну и по стопочке, разумеется! Гостя дорогого уважить надобно.
— Хорошо, Мурлыка, — весело ответила женщина.
Иван улыбнулся. Ему смешно было наблюдать за этими влюбленными. «Тосечка, Мурлыка», — повторял он мысленно.
Тосечка быстро накрыла на стол.
— Прошу вас, дорогой гость, — обратилась она к Ивану.
Прохор Леонидович смотрел на жену влюблёнными глазами. Когда она вышла из комнаты, Прохор произнёс:
— У меня в жизни две любимые: музыка и Тосечка. Никак не наоборот. Тося младше меня на три десятка лет! А музыка вечна!
Иван к еде не притрагивался.
— Чего засмущался? — спросил у него брат дьякона. — Или тушёночки не хватает? Так нет её больше. У нас теперь еда простая. Я перед конфискацией успел-таки доесть припасы. Пару дней поголодал и вот, живу до сих пор и здравствую. Если бы не Тося, не знаю, что со мной было бы.
Тося вернулась, присела за стол с мужчинами.
— Душа моя, — обратился к ней Прохор, — а Василёк-то где?
Тося махнула рукой в сторону двери:
— У бабы Дуси гусей гоняет. Пускай порезвится, спать будет крепче.
— Ну хорошо, — Прохор Леонидович кивнул и вдруг задумался. Уставился на тарелку.
— Бывает у него, — прошептала Тося Ивану, — отключается ни с того, ни с сего минут на пять. А потом как ни в чём не бывало. Вы кушайте, кушайте, я сама пекла.
Иван пригубил из бокала. Градусы ударили в голову. Заулыбался, принялся за пирог.
Чувствовал, как краснеют щёки. Не мог понять от чего точно: от вина, или от того, что рядом сидела Тося. Её белоснежные руки то и дело подкладывали Ивану пирог. Иван даже не замечал, как опустошал тарелку.
Прохор Леонидович вдруг закряхтел, очнулся.
— Так вот, — сказал он так, будто не было никакой паузы. — Если ты пришёл, значит, идти тебе некуда. Не вспомнил бы ты старика, будь у тебя хорошая жизнь. Можешь остаться, пока работу не найдёшь. Я кормить тебя не буду. А так, живи сколько хочешь. Тосечка, вон какая умница у меня! Доярочкой работает, все при деле!
— Спасибо, — ответил Иван.
Комнату, которую выделили Ивану, он хорошо знал. Частенько в ней бывал, когда жил у Прохора. Раньше в ней был склад почти всего имущества Прохора Леонидовича: резные тумбочки, столы, горы постельного белья и костюмов. Коробки с посудой. Это всё должны были забрать ещё в 1919 году, но, видимо, руки у новой власти не доходили до добра Прохора Леонидовича. Раньше Иван заходил туда любоваться, пробовал наощупь дорогую костюмную ткань, проводил пальцами по фарфоровым стенкам сервизов. А теперь в комнате стояла только узкая кровать и письменный стол.
Иван прилёг на кровать. Закрыл глаза и провалился в сон.
Утром очнулся от того, как кто-то тряс его за плечо.
Это был Прохор Леонидович.
— Вставай, Иван, — требовательно говорил тот. — С Тосечкой пойдёшь на работу устраиваться.
Иван встал нехотя. Оделся.
Когда шли с Тосей по улице, все с ней здоровались, на Ивана посматривали искоса.
На Тосе было белое платье в мелкий чёрный горошек, высокие гольфы и туфельки на низком каблучке. Иван смущался рядом с ней. Она была такая красивая!
Ивана устроили в коровник, чистить загоны. По утрам на работу ходили вместе с Тосей. Она всё больше и больше нравилась ему. Появилась зависть к Прохору Леонидовичу. Да и сама Тося, кажется, была к Ивану неравнодушна.
Продолжение тут
Дорогие читатели, спасибо за ваши комментарии. Я очень рада, что вы живо обсуждаете главы. Читаю с большим интересом.
