Наталья Мурзина, ведущий психолог регионального центра «Семья» в Тюмени, рассказала о том, как распознать агрессию у ребенка. Объяснила, как начинается травля в школе и всегда ли это делают дети. Разберем тему насилия как она есть.
Существуют ли какие-то признаки, симптомы того, что твой ребенок способен на насилие?
Дело в том, что у историй буллинга или вооруженных нападений нет однотипности. Я слежу за исследованиями своих коллег, сама их проводила, и приходится наблюдать абсолютно разные ситуации. К примеру, в схожей истории, когда дети проявляли агрессию в школе, не у всех подростков были проблемы во взаимоотношениях с родителями, не все герои таких событий были жертвой травли, то есть найти единый радикал трудно. Но есть то, на что стоит обратить внимание взрослым, — это контейнированность негативными эмоциями, слабо развитое чувство эмпатии.
Алекситимия — это неспособность человека распознавать свои эмоции, описать свои чувства, эмоции и импульсы. Когда ребенка преследуют гнев и всепоглощающая злость, он ищет подтверждения своей нормальности. Ведь он же понимает, что происходящее с ним не есть норма. Поэтому самоутверждаться он может по-разному. К примеру, он это может сделать в субкультуре «пиплхейт» (идеалисты этого движения презирают людей. Некоторые из них ненавидят конкретные социальные или этнические группы, другие — всё человечество в целом — примеч. автора). Ребенок читает при этом соответствующую литературу, например, Фридриха Ницше, вступает в фашистские группы в социальных сетях. Изучает то, где эти идеи не осуждаются, а напротив поддерживаются, превозносятся, оправдываются.
В такой ситуации, когда человек чувствует злость, находя подобные источники идеи, он ощущает, что здесь его понимают, поддерживают, и, соответственно, так находит подтверждение своей нормальности. Таким образом он удовлетворяет свои базовые потребности: признание и принадлежность к социальной группе. Следующая стадия — это «взгляд Кая» (синдром имеет параллель с героем сказки «Снежная королева»). Ребенок начинает видеть все в черных тонах, что бы ни происходило вокруг — плохо и ничтожно. При этом дети начинают скрываться от внешнего мира, находя свое отражение в какой-то субкультуре. Тут возникает стадия планирования в отношении тех, кого он ненавидит. При этом зачастую мы видим спокойных мальчиков и девочек. Они могут совершать мелкие правонарушения, но в целом не выделяются.
Вы привели в пример взрослого ребенка. А что с дошкольниками? Все мы слышали историю, когда ребенок в детском саду Екатеринбурга чуть не придушил шнуром мальчика. Им еще и 5 лет нет.
Агрессия — это результат какого-то неблагополучия и не обязательно виноват асоциальный образ жизни в семье и так далее. Это неблагополучие может быть следствием воспитательных мер родителей. Такие истории нужно рассматривать в комплексе. Может быть, родитель и не ругает ребенка, но ставит какие-то требования не по возрасту, возможно, присутствует разный стиль воспитания родителей, когда папа излишне строг, а мама, напротив, чересчур опекает сына или дочь, в таком случае у ребенка не формируется единая модель поведения. Он не понимает, когда и за что его могут поругать.
Агрессия ребенка — это сигнал о помощи. Дети не могут быть злыми просто так. В моей практике был случай, когда мальчик в детском саду проявлял сильную агрессию, на него постоянно жаловались воспитатели и родители детей. В процессе работы выяснилось, что в отношении него совершались действия сексуального характера. В другой истории ребенок тоже проявлял сильную агрессию, его воспитанием в основном занимался отец, который был авторитарным и строгим, а мама была бизнес-вумен и большую часть времени уделяла карьере. Таким образом, агрессия ребенка была следствием того, что ему не хватало заботы и любви.
Почему дети идут на такие страшные поступки?
Ребенок способен совершить что-то страшное ровно так же, как это может сделать взрослый. Почему у нас люди убивают других людей, избивают друг друга? За этим в любом случае стоят психологические причины. Истории будут все индивидуальны, но, как правило, тут могут быть потребности в любви или несформировавшемся чувстве безопасности. У ребенка, выросшего в определенных условиях, например, родители были с ним слишком строги в плане наказания или эмоционально холодны, априори не формируется привязанностей.
Когда малыш растет, потребности, особенно желание безопасности, должны закрывать родители или взрослые, которые выполняют их роль в семье. И если он воспитывается вначале в детском доме, потом в семье опекунов, потом снова его возвращают в социальный центр, то у ребенка формируется чувство недоверия к миру и обществу. Он ощущает себя нестабильно: привязываться ни к кому нельзя, и все это прописывается на подкорке (подсознании), причем он сам этого может не понимать. Во взрослом возрасте такой ребенок может демонстрировать свое отношение к миру соответственно. К примеру, если у него срабатывает подсознательно, что ни к кому привязываться нельзя, то он может специально агрессировать, чтобы близкий ему знакомый сам ушел от него и разорвал отношения. При этом человек сам от этого страдает, но внутренняя программа срабатывает.
Любые травматизации, тот же развод родителей, сказываются на нашем поведении. Американские ученые провели исследования на предмет того, как психологическая травма влияет на общее развитие, характер и становление ребенка. Я постараюсь объяснить их выводы на примере. Что вы будете делать, если встретите в лесу медведя? Ваша подкорка начнет вырабатывать гормоны стресса: кортизол и так далее, сердце забьется чаще, и все это делается для того, чтобы запустить одну из программ: бей, беги или замри. Это срабатывает каждый раз в подобной ситуации стресса. А теперь представьте, что этот медведь приходит к вам каждую ночь! При таких ситуациях подкорка постоянно растормаживается, поэтому мы можем наблюдать картину, когда ребенок становится импульсивным, гиперактивным, заторможенным, но при этом у него может быть нормальный объем внимания. Скандалы родителей, которые происходят в семье регулярно, — это тот же медведь. Нужно всегда искать причину.
Бывают и врожденные психопатологии, но тогда эти проявления будут лежать в основе диагноза.
Правда, что во всем виноваты взрослые?
В целом да. Часто родители не понимают, что травмируют своих детей. Но не обязательно, что родитель — социопат или имеет другие психические расстройства. Иногда благими намерениями дорога прокладывается не в ту сторону, в которую хотелось бы родителям. Например, вы решили заработать побольше денег, чтобы одеть своего ребенка к зиме, при этом придется сына или дочь отправить на воспитание к бабушке. Однако не всегда родитель рассматривает сторону, что это решение может быть травматично для ребенка.
Может присутствовать в семье чрезмерная опека родителями. А требования социума окажутся для ребенка слишком высокими, и он в этом случае может чувствовать себя неуверенно. Поэтому, да, все идет от взрослых.
Школьные учителя могут заметить таких детей?
Педагоги, как и все мы, бывают разные. Мне встречались прекрасные учителя, которые иногда с детскими конфликтами работали грамотно — не хуже, чем некоторые психологи. Но существует обратная сторона. Есть те, кто не хочет погружаться в причину или выяснять причинно-следственную связь: почему у того или иного ребенка что-то происходит. Занимают позицию «я ничего не вижу и не слышу». Максимум поговорят с родителями и точка, но это не решение проблемы. Иногда сами педагоги становятся участником буллинга по отношению к детям. Нам известны случаи, когда учителя поощряли травлю того или иного ученика, сами даже не осознавая этого. Повторюсь, это не про всех педагогов.
Приходилось ли вам работать с детьми, которые не могут совладать со своей агрессией?
Поскольку я клинический психолог и имею опыт работы в психиатрической больнице, конечно, ко мне на терапию такие дети и семьи приходили. Случаи физической агрессии от детей в мой адрес тоже были, но, как правило, у них уже был поставлен медицинский диагноз. Чаще дети контролируют свою агрессию на приеме. При этом проявления злости у них случаются. И это хорошо, что такие дети идут к психологу — это уже большой шаг, значит сами от этого страдают и стремятся разрешить свои личностные проблемы, внутриличностные конфликты, успешно социализироваться и т. д.
Скажите, а сам ребенок может прийти на консультацию?
По закону ребенок может обратиться за помощью свободно к школьному психологу. Но в учебном учреждении некоторые дети боятся идти к специалисту, поскольку опасаются, что их проблема станет достоянием общественности. К нам, в центр «Семья», тоже приходят дети, и если ребенку нет 16 лет, то мы просим связаться с родителями. Ребята постарше могут обратиться к нам за помощью самостоятельно, для работы не требуется родительское согласие. Это ведь очень редкие и единичные случаи, когда мы ведем ребенка одного. Мы всегда стараемся подключать семью, если она может быть необходимым ресурсом для детей.
У меня на приеме была девочка. Мама была весьма строга с ней, предъявляла очень высокие требования касаемо учебы. Например, если дочь сдала английский на 4, она заставляла по 15 часов в день учить этот предмет. У девочки был и папа, который давал необходимую заботу и любовь, но не мог повлиять на маму, прекрасно понимая, что такая строгость излишняя. В итоге на уроке у девочки начались невротическая рвота и расстройства пищевого поведения. Мама хотела отдать ее в частную школу-пансионат и делала все, чтобы она туда поступила. В той ситуации в процессе консультирования девочка не смогла найти ресурсы в семье. В итоге она поступила и уехала от родителей в пансионат, и несмотря на то, что она оказалась вдали от родителей, ей психологически безопаснее было там.
Если взрослый заметил, что его ребенок находится в депрессии, стал свидетелем суицидального поведения подростка. Что ему делать?
У нас есть проект «Точка опоры», благодаря которому родители получают профессиональную консультацию по вопросам воспитания и обучения детей. К нам обращается много взрослых, и они стали более грамотными в плане получения психологической помощи. Они не боятся идти на консультацию. Бывает, что к нам приходят по рекомендации классного руководителя или социального педагога.
Что, прям взять и отвести подростка к психологу? Так и сказать? С тобой что-то ненормально, мне страшно, идем к психологу?
Я за честность с детьми. Могу сказать, что, когда ко мне приходит за помощью ребенок, я всегда стараюсь выяснить, какой разговор с родителями был до того, как они пришли в наш центр. А побеседовать предварительно нужно и желательно откровенно. Объяснить, что вы за него волнуетесь, что вы его любите и хотите помочь, но не знаете как, поэтому идете вместе с ним к специалисту.
Что такое депрессия?
Если это уже диагноз, то надо понимать, что депрессия — это не ситуативная история, когда настроение то хорошее, то плохое, такие состояния называются хандрой. Депрессия как раз-таки знаменуется тем, что ребенок начинает терять активность — это классическое проявление. Пропадает интерес к увлечениям, которые раньше приносили радость. У него постоянно нет сил — наблюдаются астения и апатия. Нарушается режим сна, аппетит. Постоянно непроходящее состояние грусти, печали. Им ощущается полная или частичная утрата возможности получать радость, происходит негативная оценка себя и окружающего мира. Этим состоянием занимаются врачи-психиатры, ребенку назначают медикаменты. Надо понимать, что это гормональные вещи, когда происходит нарушение передачи нейромедиаторов в головном мозге, в тех отделах, которые отвечают за эмоции. Поэтому на это состояние не могут повлиять такие манипуляции, как подарить подарок и так далее. Идеальный вариант в такой терапии — это тандем работы психиатра и психолога. Повторяюсь — это работа для всей семьи. Говоря о депрессии, очень важна поддержка семьи для больного, а это морально тяжело.
Значит родители все-таки могут здесь помочь?
У меня был случай буквально недавно. Девочка в состоянии депрессии по моей рекомендации была переведена на дистанционное обучение. Родители пришли с вопросами: почему медикаменты ребенок пьет, а в школе она все равно плохо учится? А у нее нет сил. Это состояние действительно такое, как будто на вас скала свалилась. И ребенок не может с этим справиться — нет сил в буквальном смысле. Он не может поддерживать привычный режим жизни. Поэтому давайте дадим ему фору, когда активность повысится, можно будет подумать к возвращению в школу. Семья — это те люди, которые находятся с ним 24/7, они должны быть помогаторами, не усугублять состояние, а поддерживать.
Что такое деструктивное поведение? Как его можно заметить?
Если переводить на то, что принято считать под этим понятием в обществе, то это различные правонарушения, асоциальный образ жизни, различные формы разрушения — девиации: начал курить, употреблять алкоголь. Включение, вовлечение в деструктивные группировки, где пропагандируется, что нарушения закона — это норма. Все, что изменяет привычный образ жизни ребенка и ведет к негативным последствиям, это сигнал о том, что нужно предпринимать какие-то действия в помощь ребенку.
Чем может помочь психолог в таких ситуациях?
Психолог не может работать с одним ребенком, когда он воспитывается в семье. Если проводить терапию только с детьми, тогда эффект от психологической помощи будет кратковременным. Для того, чтобы результат был, необходимо работать с семьей. Однако именно здесь мы часто сталкиваемся с тем, что взрослые с удовольствием ведут детей к психологу, но как только заходит разговор о том, что семья — это система и работать нужно с ней, поэтому вы тоже должны посещать терапию, родители чаще занимают позицию: «У меня все хорошо. Зачем?»
Обращение за помощью к психологу — это не стыдное, а нормальное явление. Мы не те специалисты, которые будут ругать или упрекать в чем-то или давать оценку нормальности или ненормальности человека. Психолог обрисовывает проблему не для того, чтобы пристыдить, а для того, чтобы совместно ее увидеть, понять и решить.
Поговорим о вооруженных нападениях в школе. Можно ли решить эту проблему дополнительной охраной в школе? Может, просто запретить продавать оружие?
Не думаю, что подобные меры решат проблему вооруженного нападения. Нам известны случаи, когда нападение совершали даже сотрудники школ. Я в принципе против того, чтобы оружие было в детской среде. Да, мы можем использовать металлоискатели, системы оповещения, тревожные кнопки, например.
Но пора принять, что это явление есть. Не мы его запустили. Оно шагает по России и всему миру. Давайте подходить к этому профессионально и думать, что с этим можно сделать. Во-первых, надо улучшить психолого-педагогические компетенции и услуги. Во-вторых, внедрить программы воспитания толерантности, антибуллинговые программы, где будут обучаться педагоги. Они узнают, что делать в случае вооруженного нападения и как их предотвращать, а не закрывать на это глаза. В центре «Семья» проходят обучающие семинары, мы готовы рассказывать, отвечать на вопросы: что такое буллинг и что с этим делать? Но к нам в основном обращаются социальные педагоги и психологи, а учителя — нет или редко.
Наши педагоги боятся говорить об этом с учениками, опасаются сделать «рекламу». Но пока они боятся, дети приходят к нам и говорят об этом, особенно была волна таких обращений после определенных событий.
Наши американские коллеги зафиксировали за последние 10 лет 280 случаев нападений в школах, 1/3 они предотвратили на этапе планирования. Риск подражательного повтора после громких вооруженных нападений возрастает на 22 процента.
Поэтому говорить об этом надо, но есть ряд нюансов. Мы как раз и обучаем, как можно вести беседу с детьми, не рекламируя и утоляя естественное любопытство детей.
Есть мнение, что в СССР скулшутинга не было. Это правда тренд нашего времени?
Известны вооруженные нападения в 50-х годах на училища и школы. Это явление было всегда и во всех странах мира.
В этом вопросе опять придется обратиться к опыту американских коллег. В США есть специальная служба — министерство внутренней безопасности. Там работают специалисты из правоохранительных органов, врачи-психиатры, педагоги, и они коллегиально экспертируют каждый случай отдельно, исследуют и приходят к единому мнению одновременно о причинах того или иного преступления. После этого какой-то один эксперт выступает перед СМИ и оглашает ситуацию.
В России такие случаи комментируют все кому не лень, независимо от профессиональных навыков. На примере Казани это было видно. Получилось, что многие стали романтизировать его преступление, что он такой герой, решил расправиться со своими обидчиками. Это не так, Ильназ пошел в школу, где уже не было его обидчиков — они все давно выпустились, травли в его сторону, как показал опрос одноклассников, тоже не происходило. Потом представители правоохранительных органов стали говорить, что в этом виноваты компьютерные игры. При чем они здесь? У кого-то компьютерные игры вызывают агрессию, а для некоторых они, наоборот, эмоциональная разгрузка. В них играет почти каждый второй, но не все из них берут оружие.
Не для каждого дорама «Игра в кальмара» является причиной, чтобы осуществить подобное вооруженное нападение. В таких случаях нужно всем специалистам собираться, принимать единое коллегиальное решение по той или иной истории и транслировать его в СМИ. Я не понимаю, как врач-психотерапевт по видео из тик-тока ставит диагноз, что у человека шизофрения. Ильназ в тот момент, когда он выкрикивал определенные фразы в тюрьме, находился в состоянии адреналинового возбуждения. Это не означает, что он не дееспособный, напротив, на суде он все рассказывал спокойно, прекрасно осознавая последствия своего поступка как для окружающих, так и для самого себя.
В центре «Семья» психологи принимают по предварительной записи. Запись по телефону: 8 (3452) 20-21-33 и 20-40-70
