А век поджидает на мостовой,
Сосредоточен, как часовой.
Иди — и не бойся с ним рядом встать.
Твоё одиночество веку под стать.
Оглянешься — а вокруг враги;
Руки протянешь — и нет друзей;
Но если он скажет: „Солги“, — солги,
Но если он скажет: „Убей“, — убей.
(Эдуард Багрицкий, "ТВС", 1928)
Прелесть в значении ложь, обман
Заголовок статьи следует понимать с учётом исконного значения слова "прелесть" как обман в превосходном значении —не просто лесть, а пре-лесть. Ностальгирующий по советскому прошлому в его никогда не существовавшей редакции читатель, наверное, возмутится. Мол, как же автор смеет посягать на святое. Но автор спешит заверить читателя, если тот, конечно, читал роман Николая Островского, что ни о какой святости там речь не идёт и потому на святое посягнуть никак не получится.
Большинство читателей из всего романа "Как закалялась сталь" чаще всего помнят только знаменитые слова про то, как нужно прожить жизнь. Потому как большинство читателей смотрело только многосерийный фильм 1973 года с Владимиром Конкиным, прекрасно сыгравшим роль главного героя. Более старшему поколению ближе, наверное, односерийный фильм 1956 года, где Павла Корчагина сыграл Василий Лановой. Ещё более ранняя экранизация 1942 года мало кому памятна. Кстати, роль Павла Корчагина и для Конкина В. А., и для Ланового В. С. стала по своему стартовой для их успешного творчества в отечественном кинематографе. И всё-таки киношные Корчагины выгодно отличаются от своего книжного прототипа, потому как в кино, несмотря на возможность показать героев "вживую", сложно, а подчас и невозможно передать множество нюансов, которые и внимательному читателю не сразу становятся заметны и понятны.
Роман "Как закалялась сталь" в основе своей автобиографичен, хотя его нельзя считать стопроцентными мемуарами в любом случае. Мемуары, как известно, чаще всего пишутся для самооправдания. В случае с этой художественной книгой история похожая: Павел Корчагин восполняет недостаток фанатизма у своего автора. Ложь начинается с первых строчек романа "Как закалялась сталь", начинается с привычной любому школьному учителю самооправдательной легенды как замечательный ученик Павка Корчагин стал "жертвой" преследований со стороны учителя закона Божьего священника отца Василия. Своего героя писатель Николай Островский представляет едва ли не образцом в успеваемости и послушании. Правда, окружающие о нём совсем другого мнения. Чтобы оправдать свою ложь, автор романа вновь и вновь вбрасывает в сюжет некоего попа Василия, который появляется рядом с очередными врагами большевиков, независимо от того, происходят события в Шепетовке или Киеве. Этот поп Василий для него как навязчивая идея.
Можно ли считать роман "Как закалялась сталь" патриотической русской литературой? Нет, это не патриотическая книга. Нет у героя книги ни Отечества, ни нации, хотя малая родина, куда он приезжает отлежаться и где ему тошно, у него всё-таки осталась. Но жизненная задача его высказана матери хотя и с налётом юмора, но вполне в соответствии с руководящей линией:
— Я, маманя, слово дал себе девчат не голубить, пока во всем свете буржуев не прикончим. Что, долгонько ждать, говоришь? Нет, маманя, долго буржуй не продержится… Одна республика станет для всех людей, а вас, старушек да стариков, которые трудящиеся, — в Италию, страна такая теплая по-над морем стоит. Зимы, там, маманя, никогда нет. Поселим вас во дворцах буржуйских, и будете свои старые косточки на солнышке греть. А мы буржуя кончать в Америку поедем.
Патология Павла Корчагина (Николая Островского?) очень напоминает патологию другого писателя-участника Гражданской войны и пламенного борца за революционное скопство — Андрея Платонова и его героев.
Павка Корчагин: исповедь неудачника
Главное качество Павла Корчагина — патологическая неспособность вживаться в систему. Что отличает Павку в любом возрасте —во всех горестях виноваты всегда окружающие. Слова "совесть" в отношении к себе нет в словаре Павки Корчагина, да и самого писателя Николая Островского, потому автор "Как закалялась сталь" терпеть не мог творчество Ф. М. Достоевского. Дегенеративная антисоциальная сущность Корчагина, несмотря на все старания Николая Островского, будет проявлять себя на каждом этапе повествования.
Самое дорогое у человека — это жизнь. Она дается ему один раз, и прожить ее надо так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы, чтобы не жег позор за подленькое и мелочное прошлое, чтобы, умирая, смог сказать: вся жизнь и все силы были отданы самому прекрасному в мире — борьбе за освобождение человечества.
Красивые бессмысленные слова. Сказаны они рядом с кладбищем, когда Павка посетил семью старшего брата и озлобился, что тот "ушёл в мелкобуржуазную стихию", а конкретно: взялся помимо работы в депо ещё и за крестьянское хозяйство своей жены, весьма, впрочем, бедное хозяйство.
«Какая нелегкая затянула сюда Артема? Теперь ему до смерти не выбраться. Будет Стеша рожать каждый год. Закопается, как жук в навозе. Еще, чего доброго, депо бросит, — размышлял удрученный Павел, шагая по безлюдной улице городка. — А я было думал в политическую жизнь втянуть его».
Затянула младшего Корчагина политика покрепче табака, курить он на спор бросил, а вот политику... Сам то Павел так рвался работать в мастерские вместо руководящего места в бесконечных партийно-комсомольских структурах, что хватило его только на организацию наведения чистоты в мастерских и на территории за пару-тройку дней, да на кружок политграмоты среди молодых комсомольцев. А дальше началась беготня по митингам и собраниям, потому как кругом оппозиции всякие, с которыми надо войну вести.
Вся подлая прелесть романа "Как закалялась сталь" заключена в тех самых словах, в своеобразной исповеди неудачника про то, как надо прожить жизнь. А жизнь Павла Корчагина — это и есть бесцельно прожитые годы. Ну да, его наставник, этот сухопутный моряк Жухрай дал ему для прикрытия его злобы и ненависти ко всему миру эту коммунистическую утопию, мечту шариковых всего мира. Химеру всеобщего счастья под страхом уничтожения.
— Я, братишка, в детстве тоже был вот вроде тебя, — говорил он. — Не знал, куда силенки девать, выпирала из меня наружу непокорная натура. Жил в бедности. Глядишь, бывало, на сытых да наряженных господских сыночков, и ненависть охватывает. Бил я их частенько беспощадно, но ничего из этого не получалось, кроме страшенной трепки от отца. Биться в одиночку — жизни не перевернуть. У тебя, Павлуша, все есть, чтобы быть хорошим бойцом за рабочее дело, только вот молод очень и понятие о классовой борьбе очень слабое имеешь. Я тебе, братишка, расскажу про настоящую дорогу, потому что знаю: будет из тебя толк. Тихоньких да примазанных не терплю. Теперь, на всей земле пожар начался. Восстали рабы и старую жизнь должны пустить на дно. Но для этого нужна братва отважная, не маменькины сынки, а народ крепкой породы, который перед дракой не лезет в щели, как таракан от света, и бьет без пощады.
А что осталось у Павла Корчагина после стольких лет бесконечной злобы? Ведь именно злость и есть то качество, которое неизменно присутствует у главного героя в любом возрасте, в любой жизненной ситуации. Что осталось, чтобы не было "мучительно больно за бесцельно прожитые годы"? Ничего. Ни семьи, ни детей, ни общественного положения, ни образования, ни здоровья. И даже химера стала блёкнуть в условиях НЭПа. Кстати, по поводу того, что вспоминать Корчагину: его работа в ВЧК в Киеве в 1920 году в романе показана как-то скомкано. Но в исторической публицистике часто можно встретить материалы о том, что киевские чекисты отличались особенно изощрённой жестокостью.
Интересно представить как выглядел Павел Корчагин при встрече с Тоней Тумановой, которую вроде как любил, в разное время. Ещё до того, как ввязался в большевистские игры, специально пошёл на вторую работу помимо электростанции на лесопилку и за десяток дней заработал, чтобы приодеться, посетить парикмахерскую и помочь деньгами матери. И всё это в условиях разворачивающейся гражданской войны, на дворе стоял 1918 год. Для контраста описание из встречи в 1920 году на знаменитом строительстве узкоколейки, когда умудрились новые советские начальники только поздней осенью осознать, что огромный город рискует зимой остаться без дров.
Вечером, окончив работу, возвращались к станции. Муж Тони пошел вперед, спеша занять места в поезде. Тоня остановилась, пропуская рабочих. Сзади всех шел, опираясь на лопату, утомленный Корчагин.
— Здравствуй, Павлуша. Я, признаюсь, не ожидала увидеть тебя таким. Неужели ты у власти ничего не заслужил лучшего, чем рыться в земле? Я думала, что ты давно уже комиссар или что-нибудь в этом роде. Как это неудачно у тебя жизнь сложилась… — заговорила Тоня, идя рядом с ним.
Павел остановился, окинул Тоню удивленным взглядом.
— Я тоже не ожидал встретить тебя такой… замаринованной, — нашел наконец Павел подходящее слово помягче.
Кончики ушей Тони загорелись.
— Ты все так же грубишь!
Корчагин вскинул лопату на плечо и зашагал. Лишь пройдя несколько шагов, ответил:
— Моя грубость куда легче вашей, товарищ Туманова, с позволения сказать, вежливости. О моей жизни беспокоиться нечего, тут все в порядке. А вот у вас жизнь сложилась хуже, чем я ожидал. Года два назад ты была лучше: не стыдилась руки рабочему подать. А сейчас от тебя нафталином запахло. И скажу по совести, мне с тобой говорить не о чем.
Если что, это говорит человек, за душой которого не гроша, одетый в декабрьский снегопад в пиджачишко, в разорванных сапогах, без определённых перспектив кроме умереть от тифа либо от бандитской пули: "А вот у вас жизнь сложилась хуже, чем я ожидал". Просто "отвратительно" сложилась: муж — взрослый хорошо оплачиваемый инженер-железнодорожник. В нём вожди этой малолетней голытьбы ещё долго будут нуждаться. А вот Корчагин-младший должен, гробя остатки здоровья, стараться изо всех сил, чтобы побыстрее подготовить побольше пушечного мяса революции, побольше той самой "комсы". Павка Корчагин — это тот дурак, который бросился преобразовывать мир, потому что неспособен совершенствовать или хотя бы исправлять себя. Благодатный материал для всевозможных политических игр. По сути, главная идея романа — благодаря идейной злости даже из ничтожества может выйти "сверхчеловек". Того, что не задумываясь растопчет и свою, и чужие жизни, что уж там вспоминать про слезу ребёнка из романа ненавидимого писателем-интернационалистом Николаем Островским русского писателя Достоевского Ф. М. Наконец, устойчивые мысли Павла Корчагина о суициде лишний раз подтверждают и патологичность его образа, и реальную бессмысленность его существования для него же самого.
Нужно ли изучать в школах такую литературу? Нужно. Необходимо. Но с правильными комментариями, а не восторженными придыханиями.
Традиционное: заходите, читайте, смотрите, ставьте like, если понравилось, делитесь ссылкой в соц. сетях, ну и подписывайтесь на канал.
