Те, кто работают с утратами, хорошо знают о необъяснимом, но неизменном феномене: на консультации к психологу приходят женщины, и крайне редко — мужчины; в группах поддержки в основном женщины, и почти не встретишь мужчин. Да, мужчины тоже горюют, им тоже больно, они тоже нуждаются в поддержке. Но почему они не обращаются за помощью и не получают ее? Почему есть множество групп для вдов, но нет ни одной для вдовцов? Мужчины не умеют выражать свои чувства или не хотят этого делать? Что должно появиться сначала — спрос или предложение?
Мы не обещаем найти ответы, но считаем важным задавать вопросы. Вместе с нами о мужчинах, мужественности и чувствах рассуждают онкопсихолог, основательница Death cafe в России Катерина Печуричко, онкопсихолог Павел Сапожников и сотрудник Фонда помощи хосписам «Вера» Валерий Першуков, который несколько лет работал координатором в хосписе.
Катерина Печуричко: «Начинать надо с детства»
У мужчин с выражением своих переживанией, с легализацией своих чувств все сложнее, чем у женщин. Потому что если у женщин есть хоть какой-то доступ к слезам, печали и горю, то мужчинам все запрещено с детства. Фраза «мальчики не плачут» воспитывает поколения людей, отрезанных от собственных чувств и эмоций. Им проще умереть от раннего инфаркта, чем разрешить себе все это.
Пожалуй, все завязано на представлении, что хороший, нормальный мужчина — это такой немного мачо. А мужественность связывается с силовыми характеристиками, с жестокостью и бесчувственностью. Ты просто обязан быть таким, если тебе надо убивать врага на войне и успешно охотиться.
Сейчас вроде бы убивать дичь, чтобы прокормить семью, не надо, воевать тоже, но модель сохраняется, а мальчики все не плачут. Они живут с вытесненными чувствами и умирают в 60 лет.
У нас в Death Cafe есть мужчины, но их мало, гораздо меньше, чем женщин — в разы. И на всевозможных группах поддержки та же ситуация. Я была на конференции по переживанию утраты, где были специалисты и горюющие люди, в основном, родители, потерявшие детей. И в основном мамы. Папы тоже потеряли детей, да. Но где они?
Возможно, групп поддержки для вдовцов нет в силу объективных причин — поскольку продолжительности жизни мужчин меньше, чем женщин. Но отцов, похоронивших своих детей, по идее должно быть столько же, сколько и женщин?
Мне кажется, главный фактор — это все-таки отсутствие у мужчин доступа к своим переживаниям. У них нет запроса на то, чтобы встретиться со своими чувствами, узнать свою другую сторону. Если ты всю жизнь не хотел знать себя-уязвимого, если твой образ всю жизнь строился на сильном, закрывающем своими плечами все проблемы на работе, в семье, в окружении, то как ты подступишься к той стороне, которая в тебе есть, но давно уже задавлена и лишена вообще права голоса?
В фильме Marvel «Мстители. Финал» Капитан Америка на группе поддержки рассказывает о своих переживаниях. Но мне кажется, что более популярный персонаж с точки зрения ролевой модели для мужчин — не он. Потому что Кэп слишком идеальный.
А вот Тони Старк — гений, плейбой, миллиардер, филантроп — он идеальный «мачистый» пример, более желанная ролевая модель. И вот его невозможно представить на группе поддержки. Да, в одном из фильмов у него случаются панические атаки. Но как он с ними борется? Еще большим героизмом.
Я не знаю, надо ли нам пытаться заманивать условных Тони Старков в Death Cafe и на группы поддержки. Конечно, мы можем сплясать между ними, пытаясь разговорить, доказывая, что печаль — это нормально. Но для людей 40, 50, 60 лет без запроса делать такое поздновато. Скорее они будут испытывать сопротивление, злость от того, что мы пытаемся сказать, что у них есть уязвимая сторона.
По идее, начинать надо с детства. И мальчикам, и девочкам взрослые не должны прививать представление, что есть плохие чувства, от которых надо избавляться, а есть хорошие. Но это не сработает, если, допустим, мама будет говорить об этом, а перед глазами в качестве ролевой модели будет никогда не плачущий папа. Ребенок будет воспринимать не слова, а живой пример.
Надеюсь, со временем нам удастся разорвать этот круг.
Павел Сапожников: «Как попросить о помощи, если даже не знаешь, как это делать?»
Надо признать — наши мужчины в большинстве своем эмоционально и чувственно кастрированы. Это глубоко одинокие и несчастные люди, особенно тех из них, кто переживают утрату.
Нам с детства говорят: ты должен быть бесстрашным, бояться нельзя. Из нас выбивают страх и любые проявления слабости, чувственности и чувствительности. Нас учат терпеть любую боль.
Я работаю в онкологическом отделении и в том числе сообщаю пациентам о паллиативном диагнозе. И очень часто во время таких разговоров вижу мужские слезы. Скорее всего — первые в жизни настоящие, глубокие слезы. Потому что с этими мужчинами впервые кто-то говорит честно. С сочувствием. Не как с мужчиной, а как с человеком.
Мужчин не учат просить о помощи — они ведь с детства слышат, что должны справляться сами. А как попросить о помощи, если даже не знаешь, как это делать? Как позволить себе?
Просить помощи — нормально. Переживать — нормально, бояться нормально, горевать, болеть, испытывать боль — нормально. И говорить о своих чувствах и говорить о своей боли с другими людьми — тоже нормально. Но когда говоришь об этом, встречаешь сопротивление. А как это делать? Что ж я за мужик тогда буду?
99% моих клиентов — это женщины. За всю практику ко мне обратились только двое мужчин. Они нашли в себе силы встретиться со мной по одному разу, и это было невероятно глубоко. Мне приходилось работать с ними, что называется, в белых перчатках, очень аккуратно, тактично, практически не притрагиваясь.
Потому что как только мужчины позволяют себе немного расслабиться и прикоснуться к своей боли, они тут же сворачиваются, прячутся в панцирь.
И в буквальном смысле с прикосновениями происходит то же самое. Вы замечали, что наши мужчины не позволяют к себе прикоснуться? Единственное прикосновение, которое мужчины оставили себе в России — это рукопожатие. Поэтому я так радуюсь, когда вижу мужчин, берущих на руки детей. Это значит, что мы движемся в сторону близости — между людьми, между родителями и детьми, в парах. Я не знаю, что это — наследие долгой войны, когда нельзя было что-то чувствовать, нужно было только выживать? Послевоенных лет? Но только сейчас мы начинаем понимать, насколько важно чувствовать, и как разрушительно бывает, если у нас этой возможности нет.
В больших городах, пожалуй, ситуация постепенно меняется. Но я живу на Урале, это суровое место с суровыми людьми. Тут изменения происходят очень медленно.
Но и у нас в Екатеринбурге начал работать равный консультант для онкологических пациентов. Это помогающий специалист, у которого тоже есть онкологический диагноз. Наш консультант — настоящее сокровище. Он работает с мужчинами и у него всегда аншлаг. Очень мало слов, но каждое слово заряжено, оно очень сильное. Я вижу, как он подбирает эти слова. И как они влияет на людей. Слушатели даже двигаются на своих стульях, стемясь оказаться поближе к спикеру. Вот насколько не хватает поддержки.
Да, я вижу, что мужчины приходят в учебные группы для психологов, в помогающие профессии, и это хороший знак. Это значит, что молодые в основном мужчины движутся в сторону чувствительности. Становится больше фильмов про то, что мужчины тоже люди, что они тоже чувствуют. И это хорошо, радостно.
Сейчас, когда я работаю с мужчинами, мне иногда приходится предлагать им посмотреть на специальную «палитру чувств» — бумажную карту, где перечислены самые разные чувства. Чтобы они могли прочитать и примерить на себя, что они в данный момент испытывают.
Мне запомнился один парень, он зацепился за слово «трепет», долго расспрашивал, что это за слово, что это за чувство. Он рылся в словарях, думал. И вот, когда у него вот-вот должен был родиться ребенок, он пришел ко мне и со слезами на глазах спросил — скажите, то, что я чувствую, это оно и есть? Это тот самый трепет? Вы понимаете? Мужчины не знают, что чувствуют, не знают даже названий чувств.
Мне кажется, должно в конце концов появиться предложение специально для мужчин, переживающих утраты. Проект, который будет громко звучать — так, чтобы о нем слышали, знали... Может быть онлайн-группа, возможно даже без лиц, общение только голосом. Я бы, пожалуй, попробовал это сделать.
Рассуждения о мужественности от Валерия Першукова читайте на нашем сайте.
Вам может быть интересно:
У пожилых горе — особенное. Как помочь своим немолодым родителям справиться с потерями и переживаниями.
«Я словно прокаженная». Что дают вдовам группы поддержки. Психолог Елена Картавенко рассказывает, почему общение в кругу людей, имеющий схожий опыт потери, может помочь жить дальше.
Тест. Умеете ли вы утешать человека в горе? Чужое горе обезоруживает, пугает, заставляет отдаляться. Как поддержать человека и не сделать ему еще больнее?
«Ты важна для меня всегда, а не только когда перестанешь переживать». Что переживают родители, столкнувшиеся с перинатальной потерей, потерей беременности, и как их поддержать.
