Стокгольм встретил спокойным октябрьским Солнцем, разноцветием, ярко раскрашенных деревянных домиков по сторонам подходного канала и пестрых осенних листьев на деревьях. Лето тут еще сопротивлялось, а осень не торопила. Уходили из Таллина в дождь, в серую, осеннюю мглу, и с мокрыми ногами. В Стокгольме нас ждет груз якорных цепей для мертвых якорей нефтяных платформ. Шелл ищет нефть и газ в Красном море, гонит вышки через Суэц, а мы обеспечиваем доставку съемного оборудования.
Каждая плавучая разведывательная платформа заводит на месте стоянки не менее четырех «мертвых» якорей». Может быть и шесть, и восемь. Якорь – сложное многотонное инженерное сооружение, призванное самостоятельно цепляться за грунт, причем конструкция якоря разрабатывается конкретно под каждый тип грунта – камень, песок, ил, кафельная плитка. Шучу.
Якоря опускаются плавкраном, уже пристегнутые к якорной цепи. Каждое звено такой цепи может весить от 200 до 2000 кило. Соответственно, длина смычки ( кусок цепи, звенья, соединенные вместе) будет лимитирована ее весом. Кто-то ведь должен ее прогрузить, кто-то перевезти, кто-то выгрузить, доставить до места и опустить в море.
Мы пришли за цепями для вышек, ищущих нефть в Красном море, у побережья Северного Йемена – капиталистического. Социалистический – Южный, со столицей в Адене, в это врем делил власть, уже не первый год. Им было не до нефти. Сражались под ковром и в открытую, с применением огнестрельного оружия, долбили друг друга публично, и кулуарно, и прямо в парламенте, и в здании правительства, и на улицах и площадях. Но исключительно в рамках классовой борьбы. Нынче Йемен один, объединенный, но все такой же беспокойный.
Под цепи отдаем третий и четвертый трюма. Деку трюмов густо выстелили хорошим шведским брусом. Цепи тяжеленные, звенья беспорядочно лягут на настил. Как крепить, чтоб верхние не начали гулять по трюму? Придумали накрыть сетью из стальных тросов и зафиксировать все лежащие сверху звенья. Начинаются осенние шторма, с морем не шутят. Крепить будем сами. Нам груз везти в Красное море, не стивидорной бригаде.
Готово. Получили грузовые документы, спецификации, начинаем погрузку. Каждая смычка, по документам, весит около шестидесяти тонн, это предельная грузоподъемность нашей тяжеловесной грузовой стрелы. Если не найдется береговой или плавучий кран, будем выгружать сами. Не впервой. Закончили погрузку, цепи закрепили, пошли на Йемен, давно не хрустели песком на зубах.
Суэцкий канал прошли без больших потерь. Сработала старинная уловка. Колбасу, сыр, кур кладем в отключенные морозилки. Сверху – одну, две свиных полутуши, свиную голову, чтоб глазами сверкала из-под крышки на заглядывающих внутрь. На свиной шкуре, крупно, маркером можно надписать: «Moscow Pork Farm» или еще что-нибудь подобное, чтоб у египетских чиновников и властей, желающих залезть в холодильник, уже не оставалось никаких сомнений.
Прибыли, наконец, в Ходейду. Отстояли на рейде свою положенную неделю, встали к причалу. Быстро выкинули сопутствующую мелочевку, открылись цепи. Местные разглядели решетки из бруса сквозь лежащие в трюме цепи, бросили работу, начали делить дерево заочно, с криками, скандалами «а ты кто такой» и «вас тут не стояло». Угомонились нашли, видать, консенсус, продолжили работать.
Дошла очередь до цепей. Полдня выясняли, кто будет выгружать, куда класть. Нефтяники хреновы, не подсуетились, не подогнали ни крана, ни баржи, выгружать будем на причал. Но на причале их не оставят, будут вывозить из порта. Чем увозить? Есть транспортная компания с тягачами и платформами под тяжеловесы. Будем выгружать сами, стрелой на траки.
По арабской традиции, в выгрузке парохода, точнее в приеме груза с борта, может принимать участие любой владелец грузовой барбухайки, имеющий пропуск в порт. Поэтому с раннего утра перед воротами порта собирается очередь из желающих. Платят порейсово. Погрузил в кузов, отвез, куда приказали, получил за работу. Всегда было любопытно смотреть, когда с открытием ворот, водилы, бурно обсуждающие нечто, бросались заводить свои грузовики и кидались в ворота. Кто-то не заводится, кто-то глохнет, синий дым, толчея, крик, заторы – движуха!
Скандал и утренний развод заканчивался выстраиванием живой очереди под бортом каждого судна, собирающегося выгружаться. Выстроились грузовики и под нашим бортом. Среди тяжеловесных траков вклинился самодеятельный перевозчик на старинном Лейланде. Примет 15 тонн, ну 20 со скрипом. 60 тонн ему не потянуть. Водители тягачей, грузчики, формен и прочие достойные лица, машут руками, пытаются объяснить безумному, что это не его груз, уезжай! Нет, он твердо стоит на своем, видать прознал, сколько дадут за провоз цепи по порту. Мы не вмешиваемся.
Я командую выгрузкой. На контроллерах боцман и старший матрос. Грузчики стропят смычку по нашим указаниям. Застропили, медленно приподнимаем, переваливаем через комингс, через фальшборт, держим над причалом. Тягач загоняет трак под цепь, медленно опускаем, но грузовой шкентель не желает останавливаться сразу, травиться при остановке еще на пол метра. Звон и срежет укладываемого железа.
Первая ушла хорошо, вторая, третья. Подходит очередь настырного Лейланда. Требует свою цепь. Знаю, чем все закончится, прошу Второго помощника взять фотоаппарат. Подняли очередную смычку, перевалили через борт, держим. Подъехал, подставился грузовичок. Опускаем цепь. Командую боцману: - Медленнее, как только можешь. Цепь опускается в кузов, проседают рессоры, начинают разъезжаться колеса. Водила перекрикивает меня, требует опускать, боцман вопросительно смотрит – что делать?
- Опускай! Опустили. Разваливаются борта, разъехались колеса, но еще не отвалились. Водитель бегает вокруг своей машины, собираются зеваки и советчики. Не поверите, водитель с грузчиками расстропляют цепь, спрыгивает, заводит свою изувеченную моторную тележку и с шумом, и стрельбой из выхлопной трубы, отползает от борта. Лейланду - респект. Умели делать!
- Второй, успел снять?
- Снял только оду фотку, пленка кончилась…
