В музее-заповеднике «Царицыно» есть сотрудники, работающие в нём почти с самого момента его основания. Один из них — Ольга Владимировна Докучаева, заместитель генерального директора. Она отвечает за службу экспозиционно-выставочных, научно-исследовательских и экскурсионных программ. Мы попросили её рассказать о том, с чего начинался музей в 1980-х годах, об основных периодах его истории, о реставрации царицынского архитектурного ансамбля и о людях, сыгравших в жизни «Царицына» особую роль.
Ольга Владимировна, отдел кадров утверждает, что вы пришли в «Царицыно» в 1987 году. Неужели это правда?
Чистая правда. Можно сказать, целая жизнь.
На какие этапы вы можете разделить историю «Царицына», чем вам запомнился каждый из них?
Давайте не будем вводить периодизацию, как в научной статье! Конечно, за это время музей пережил несколько эпох. Люди, которые начинали работать в «Царицыне» в 1980-х годах, по сути, приходили в руины. Началась реставрация, вместе с ней шли инженерные работы: рабочие копали на территории огромные шестиметровые траншеи, поверх ям лежали доски, по которым мы пробирались между зданиями. Жизнь первоначально сосредоточилась в Третьем Кавалерском корпусе. Вернее, она в нём не прекращалась: в советское время здесь последовательно работали Большевистский клуб политическо-спортивного союза молодёжи, Ленинский клуб имени Шкулёва, краеведческий музей, дом культуры с кинотеатром, затем — управление капитального строительства Академии художеств СССР. Когда в 1984 году был открыт Государственный музей декоративно-прикладного искусства народов СССР, музейная жизнь была рассредоточена по нескольким площадкам: одной из них был уже упомянутый Третий Кавалерский корпус, другими — арендованные квартиры на Шипиловской улице и замечательная мастерская Нади Леже в Богословском переулке, в центре Москвы, — её нам временно уступила Третьяковская галерея. Для «Царицына» как музея и архитектурного ансамбля это была важнейшая страница истории: с этого момента началась реставрация. До этого существовало много проектов использования дворцово-паркового ансамбля, но музей оказался единственным жизнеспособным вариантом.
Как проходила реставрация?
Поскольку процесс научной реставрации очень сложен, всё происходило довольно медленно. Были задействованы лучшие силы — работы в основном проектировал «Моспроект-2», польская фирма «PKZ» трудилась над реставрацией Большого дворца и Оперного дома, были и другие организации.
Как сочетались ремонтные, реставрационные работы и выставочная деятельность?
В 1980-х годах велась работа по налаживанию музейного учёта и хранения. Ещё до создания музея в Царицыне Министерство культуры, Союз художников СССР, республиканские музеи уже формировали фонд музея декоративно-прикладного искусства народов СССР, который только планировалось открыть. «Царицыно» стало этим музеем. В начале 1990-х годов у нас появилось очень своеобразное фондохранилище в сооружении гражданской обороны на Липецкой улице, оно используется и по сей день. Проходили небольшие выездные выставки в Выставочном зале на «Каширской», в Подмосковье и даже за рубежом. «Царицыно» заявляло о себе как о полноценной музейной институции, которая ведёт и выставочную работу тоже.
Однако по-настоящему полномасштабная музейная деятельность началась после того, как был отреставрирован Второй Кавалерский корпус. В конце июня 1994 года мы открыли здесь свою первую выставку. Все сотрудники музея работали над ней не покладая рук, протирали витрины, таскали предметы… В этой романтической эпохе была своя прелесть, потому что в тяжёлые 1990-е годы многие погружались в депрессивное состояние, «мир рухнул», а перед нами были большие перспективы, мы верили в будущее музея. Собственно, мы этот музей и создавали. Мы могли уверенно сказать, что этот музей — наш.
Но годы были действительно непростыми. Руководитель музея, Всеволод Иванович Аникович, с большим трудом добывал средства на реставрацию ансамбля и на развитие музейной жизни. Примерно в 1996 году финансирование сократилось до минимума, и реставрация была приостановлена. Мы встали перед выбором: ждать, когда наладятся дела у Министерства культуры России, или «плыть к другим берегам». Эти «другие берега» были в Москве. Москва с большим интересом посматривала на «Царицыно» в связи с тем, что здесь были не только здания, но и обширная территория. Правда, на этой территории, кроме музея, размещались ещё и сторонние организации, гаражи, последние жители посёлка Ленино, который давно вошёл в черту города и был расселён, но люди крепко держались за городские дачи. Министерство культуры вряд ли могло разобраться с оформлением землеотвода, отселением и выводом с территории сторонних пользователей и организаций, а московские власти могли это сделать. К тому же столица нашей Родины — город небедный. Министерство культуры и Правительство Москвы приняли решение «обменять» музей-заповедник «Царицыно» на здание Московской городской думы — оно отошло Министерству культуры, и теперь в нём одно из зданий Государственного исторического музея, а «Царицыно» было передано Москве.
Как переход сказался на работе музея?
Переход занял некоторое время. Идея появилась в 1998 году, а передали нас в 2004-м. В это время музей не простаивал: в 1997–1998 году открылись Оперный дом и Малый дворец, в начале «нулевых» — отреставрированный Третий Кавалерский корпус. Центральная часть территории была благоустроена, пускай и «хозяйственным способом» — силами сотрудников музея. В момент перехода музея из федерального в московское подчинение здания были открыты, в них размещались экспозиции, проходили выставки, проводились экскурсии, развивалась музейная педагогика — мы были пионерами в этой области. Неотреставрированными оставались только Большой дворец и Хлебный дом, они требовали огромного финансирования.
Что изменилось после перехода?
У нас началась совсем другая жизнь. Была создана городская целевая программа перспективного развития музея «Царицыно» на три года, с 2005 по 2007 год. Ударными темпами закончили реставрацию, в 2006 году открыли Хлебный дом, а в 2007-м — Большой дворец. Были проведены работы по благоустройству, расчищены заросли в парке, очищены пруды. Такие темпы накладывали очень большие обязательства на коллектив музея: отделочные работы в Хлебном доме заканчивались в августе 2006 года, а ко Дню города в начале сентября эта выставочная площадка в 2000 квадратных метров уже должна была быть открыта для публики. Это очень сложная задача. Тогда нам помогли коллеги из Государственной Третьяковской галереи, Музея-усадьбы «Кусково» и других музеев. Хлебный дом мы открыли в срок. В следующем году в таком же безумном темпе открывали Большой дворец, на этот раз главными партнёрами стали Государственный исторический музей и Государственный музей-заповедник «Царское Село».
Все работы проходили под жёстким контролем Правительства Москвы. Каждую неделю собиралась рабочая группа, которую возглавлял Пётр Павлович Бирюков — сейчас он заместитель мэра Москвы в Правительстве Москвы по вопросам жилищно-коммунального хозяйства и благоустройства. Очень часто приезжал мэр Москвы Юрий Михайлович Лужков. В обсуждениях на встречах рабочей группы возникла бюрократическая формула «музей дворцового типа». Правительство Москвы хотело, чтобы в «Царицыне» появились дворцы для народа. В рамках этой концепции и велась отделка интерьеров Большого дворца: возник Екатерининский зал, парадные помещения в виде, не предусмотренном архитектором Матвеем Казаковым. Это вызвало большую дискуссию в среде профессионалов и любителей московской старины.
Тогда музей и окрестили новоделом?
…Что в корне неправильно, потому что все строения XVIII века полностью сохранены. Если бы хоть одна капитальная стена была разрушена, то «Царицыно» потеряло бы статус памятника. А оно осталось памятником федерального значения. Архитектурный ансамбль резиденции Екатерины Второй — уникальное явление для Москвы и России.
Чем для работника музея, на взгляд «изнутри», отличались реставрация 1980–1990-х годов и реставрация 2000-х, при Юрии Михайловиче Лужкове? Когда от работников «Царицына» требовалась бо́льшая включённость в процесс?
Хороший вопрос. Ответ на него объясняет некоторые издержки, с которыми нам приходится жить сегодня. Физически мы полностью выкладывались каждый раз. Но до 2004 года музей был заказчиком всех работ. Мы были хозяевами положения, все сотрудники подходили к процессу научной реставрации со строгими критериями и требованиями. Когда мы попали в ведение Москвы, заказчиком работ стал «Москапстрой», а музей стал пользователем с согласующим голосом.
Юрий Михайлович Лужков — знаковая для «Царицына» фигура. Сохранилось много его фотографий, сделанных на археологических раскопках, в реставрируемом Большом дворце, вообще на территории музея-заповедника. Какие места он любил, где бывал чаще всего?
Он бывал на всех реставрируемых объектах. Юрий Михайлович приезжал к нам по субботам, иногда несколько раз в месяц, и принимал самое живое участие во всех процессах. Мог измерять шагами Атриум Хлебного дома и прикидывать, где нужно будет поставить орган, который для нас специально изготавливали в Германии. Он обсуждал с Михаилом Михайловичем Посохиным, который возглавлял «Моспроект-2», каким должен быть главный, Екатерининский зал дворца. Подарил «Царицыну» скульптуру Екатерины Второй работы Опекушина. Нам пришлось расширить проём, чтобы внести скульптуру в Екатерининский зал.
Перед любым благоустройством здесь постоянно, круглосуточно, летом и зимой проводились археологические раскопки. Результаты археологических раскопок были представлены мэру на специальной выставке. Мы знали, что у него был живой интерес к «Царицыну». Он искренне хотел, чтобы «Царицыно» получило новую жизнь.
Образ музея сильно изменился после второй реставрации. Как это сказалось на его деятельности?
Перед нами открылись совершенно иные перспективы: раньше мы были маленьким музеем с небольшими выставочными площадями, а после открытия Большого дворца и Хлебного дома мы на некоторое время стали самым большим по экспозиционным площадям музеем в Москве — 12 тысяч квадратных метров! Территория тоже расширилась, в неё вошёл весь каскад Царицынских прудов. Началась новая экспозиционная и выставочная жизнь. С первых месяцев после открытия музея здесь стали проходить крупные выставки-блокбастеры, в которых принимали участие более десятка других музейных институций со всей страны, появились зарубежные выставки, мы создавали собственные экспозиции из своих коллекций.
Коллекции тоже ощутимо выросли. Произошла перестановка акцентов: до перехода в ведение Москвы основной упор в нашей деятельности делался на декоративно-прикладное искусство, а статус «музея дворцового типа» диктовал совершенно иной образ «Царицына». Екатерина Вторая стала нашим основным брендом. Это отразилось на комплектовании: нам понадобились коллекции художественного наследия эпохи Екатерины Второй, потребовалось доукомплектовать фонды, нацеленные на искусство и культуру Екатерининской эпохи. Правительство Москвы помогло нам и деньгами, и экспонатами.
Коллектив музея увеличился от ста с небольшим человек до более тысячи сотрудников.
В одном из интервью вы говорили, что «Царицыно» меняется раз в пять-семь лет. Что произошло с музеем на рубеже 2000–2010-х годов?
Почти десять лет мы в своей деятельности ставили акцент на Екатерининскую эпоху, саму Екатерину Вторую и совсем забыли декоративно-прикладное искусство. Но я уверена, что самые лучшие, сильные и ценные в художественном отношении вещи в нашем собрании – это коллекция ДПИ. Было жалко терять очень важную для нас составляющую, поэтому с 2010 года мы вернулись к ней и стали проводить Триеннале текстильного искусства и современного гобелена.
На рубеже 2000-х и 2010-х годов мы почувствовали, что стали отставать в своем видении задач музея как социокультурной организации, как места, где собираются разные аудитории с разными возможностями. Хотелось, чтобы все гости могли включаться в процесс взаимодействия с искусством, устанавливать личные контакты с произведениями и артефактами. Мы стали больше ориентироваться на формулу «меняющийся музей в меняющемся мире».
Каким вы видите «Царицыно» образца 2021 года?
Сейчас мы пришли к сбалансированному видению своего «лица». В деятельности музея-заповедника нет перекоса в сторону декоративно-прикладного искусства или в сторону эпохи Екатерины Второй. «Царицыно» — многовекторное учреждение культуры, мы можем параллельно развивать несколько ведущих направлений, обоснованных нашей историей и коллекциями. Мы прошли огромный путь. Мне кажется, мы только сейчас освободились или почти освободились от предвзятого мнения о том, что «Царицыно» — это новодел и только парк. Мы очень внимательно отслеживаем тренды современной музейной деятельности и открыты любым инновациям и контактам. Мне кажется, что всё это время музей развивался в правильном направлении, пусть даже с какими-то сложностями, отступлениями или ошибками. Я вижу сегодняшнее «Царицыно» как продвинутую, динамичную музейную институцию.
Беседовала Ольга Пугач
Фотографии из личного архива Ольги Владимировны Докучаевой
