Как прихожанин курить бросил. История от сельского священника в рассказе Елены Кучеренко.
— Я Витьку говорил: «Витек, бросай ты курить», — рассказывал мне отец Анатолий, знакомый сельский священник. — А он: «Не могу!» «Что — не могу? Помолись, и все получится. И я за тебя помолюсь…»
Мы сидим у батюшки на кухне, пьем чай. И он рассказывает свои «поповские» истории. А истории эти — простые-простые. Но прикасаешься к той «простоте», и сердце теплеет. И хочется так же верить, так же Бога любить, людей. И так же просто жить.
«Курить не умеет, а туда же…»
Вот история о том, как Виктор, прихожанин его, курить бросил.
Подружились они, кстати, еще до того, как тот к вере пришел. Оба пчелами занимались — и батюшка, и Витя.
— Он — дядька взрослый, старше меня, — рассказывал отец Анатолий. — Я его на «вы». А он — мне: «Что ты мне все выкаешь? Ты — Толик, я — Витек, все нормально».
Только когда Витек уверовал и в храм начал ходить, он сам стал отца Анатолия на «вы» называть.
— Тут уже я ему: «Ну договаривались же. Ты — Витек, я — Толик. Нормально все». А он такой: «Батюшка, я не могу сейчас с вами на “ты”, хоть убейте».
В общем, поехал как-то Витек с отцом Анатолием в Курскую Коренную пустынь. На службах стоят, молятся.
— Я вспомнил, что у него проблемы с куревом были, смолил, как паровоз, — говорил батюшка. — Уже и здоровье пошатнулось. Ну и помолился за него.
И сам Витек молился… А это такое место, там такая благодать. Все плохое уходит.
День проходит, второй… Замечает отец Анатолий, что вроде и не пахнет табаком от Витька.
— Вот и не кури, — говорит. — Потерпи. А после нашего паломничества вообще о сигаретах забудешь.
На третий день смотрит — Виктор его бочком обходит и глаза прячет.
— Покурил, что ли?
— Батюшка, даже не знаю, как сказать-то. И курил, и нет.
— Это как?..
Не выдержал Витя:
— Покурю в самый-самый последний раз. Потом — точно все.
Вышел из монастыря. А там рядом рынок и ярмарка. Достал сигарету из пачки, затянулся.
— И тут меня чуть не вырвало, — рассказывал Виктор батюшке. — Кашляю, аж кишки выплевываю. И кажется мне, что вонь такая от сигареты, как будто кто-то в нее вместо табака кизяков напихал. И трещит еще…
Для интеллигентных горожан: кизяк — это высушенный навоз.
— «Ладно, — думаю, — бракованная, наверное». Достал вторую — тот же эффект. Опять чуть не вывернуло. И стреляет, как петарда: «Дышь-дыщь-дыдыщь»! Люди на меня косятся, улыбаются. Дурак великовозрастный. Курить не умеет, а туда же… Плюнул, выбросил пачку и пошел в монастырь.
Больше Виктор сигарет в рот не брал. А при встрече пенял отцу Анатолию:
— Ну вы, отец, помолились так помолились. Какой же вы Толик после этого… Теперь я вас тем более на «ты» не смогу называть.
