В этой статье речь пойдет о так называемом метафорическом гендере или, говоря проще об употреблении he и she с неодушевленными существительными. Оговорюсь, однако, что я не буду упоминать здесь о существительном ship и прочих словах, обозначающих суда. Это отдельный вопрос, и частично он мною уже освящался в одной из предыдущих статей.
Итак, все мы знаем, что в неэмоциональном общении местоимения he и she соотносятся только с личностными существительными, т.е. существительными, обозначающими человека (man, woman, doctor, cousin, person и т.п.). Неличностные существительные, в число которых входят также и обозначения животных или мифологических существ заменяются местоимением it. Между тем эмоциональное общение часто наделяет неличностные объекты человеческими свойствами, и в этом случае говорящий сталкивается с альтернативой: какое местоимение he или she выбрать для того или иного объекта.
В русском языке метафорический гендер зачастую предопределен грамматическим родом обозначающего объект существительного. Носитель английского языка свободен в выборе, но лишь до определенной степени, поскольку эта свобода ограничена рядом традиций. Каковы же эти традиции?
Традиция первая (самая известная и самая устойчивая)
Первая традиция закрепляет за конкретным объектом его метафорический гендер. Согласно этой традиции, ряд существительных английского языка ассоциируются с определенным гендером (мужским или женским) и, соответственно, в эмоциональных текстах могут обозначаться либо местоимением he, либо местоимением she. Таких слов не очень много, но они есть. В основном они обозначают общие, неизменные понятия. Так, например, sun, day, wind, winter, summer, storm наделяются мужским началом, а понятия earth, moon, night, morning началом женским.
The stars kept coming, until they made the sky so bright that the sun got jealous. He invited the stars to his side of the world, where it was always bright (D. Picoult).
It is pleasant to sit in the green wood, and to watch the Sun in his chariot of gold, and the Moon in her chariot of pearl (O. Wilde)
Вторая традиция (самая проблематичная в плане современных феминистских движений)
Эта традиция требует учитывать социальную роль неличностного персонажа, т.е. набор ожидаемых образцов поведения (или норм) для мужчин и женщин, а также их традиционные профессии. Традиция эта, например, изящно реализуется Оскаром Уальдом в сказке “The Remarkable Rocket”. Приведу пару предложений из этой сказки, где пол «неодушевленных» персонажей определяется не просто местоимением, но и той ролью, которую персонаж осуществляет в придуманном писателем обществе.
Any place you love is the world to you," exclaimed a pensive Catherine Wheel, who had been attached to an old deal box in early life, and prided herself on her broken heart.
Словосочетание Catherine Wheel в английском языке означает разновидность фейерверка (огненное колесо). Первое слово этого сочетания (будучи женским именем) и определяет его метафорический гендер. Между тем этот гендер поддерживается словосочетанием broken heart, поскольку разбитое сердце ассоциируется прежде всего с неудачной любовью женщины, а не мужчины.
Order! order!" cried out a Cracker. He was something of a politician, and had always taken a prominent part in the local elections …
Здесь метафорический гендер предопределен словом politician, так как образ политика чаще ассоциируется с мужчиной.
Третья традиция (которую феминистКи вряд ли будут оспаривать)
Третья традиция помогает аллегорически противопоставлять добро и зло, слабость и силу, верность и коварство. Эта традиция затрагивает абстрактные существительные. Те из них, которые олицетворяют грубую силу, человеческие пороки или вселяют ужаc, страх, негодование (murder, death, war, corruption, lie) наделяются мужским началом, и, напротив, абстрактные существительные, вызывающие положительные эмоции (liberty, faith, hope, justice, beauty, charity, truth), уподобляются женщине.
… and the name of him sitting on it was Death, and Hell followed with him. (Revelation. Modern King James version).
In November a cold, unseen stranger, whom the doctors called Pneumonia, stalked about the city, touching one here and there with his icy fingers (O’Henry).
Четвертая традиция (самая малоизвестная и самая нарушаемая)
Эта традиция определяет некоторые особенности эмоционального общения в быту. Метафорический гендер поддерживает здесь деление существительных на исчисляемые и вещественные. Первые из них, обозначающие предметы быта (clock, tools, knives, toys, computer devices and the like), тяготеют к мужскому гендеру, вторые (perfume, flour, mascara, powder) – к женскому. Правда, здесь,наверное, следует сделать оговорку. Эта традиция (особенно в отношении исчисляемых существительных) является самой неустойчивой.
В заключение хочу подчеркнуть, что все эти традиции формировались в различное время и, конечно же, не на одинаковых основаниях. Поэтому в одних ситуациях они могут взаимодействовать друг с другом, в других – противоречить одна другой. Например, существует традиция давать разрушительным ураганам женские имена, что явно не вяжется с третьей из перечисленных здесь традиций. Кроме того, многое зависит от индивидуальных предпочтений говорящего и от его личного отношения к противоположному полу.
Ну и последнее. Какие из этих традиций выдержат наступление на язык набирающих силу феминистских веяний , сегодня вряд ли кто возьмется предсказать. А Вы что думаете по этому поводу?
Если статья была для Вас полезной и информативной, ставьте лайк и делитесь в комментариях.
