В одной из моих статей, где я рассуждал о том, летали ли американцы на луну, был рассмотрен вопрос преемственности в науке и технике. И подвёл я к тому, что если у вас не было кирпичей, то построить кирпичный дом вы никак не могли. Наука и техника развиваются постепенно, накапливая успехи и наращивая инструментарий. Но на это обстоятельство можно посмотреть и с другой стороны.
Есть такое забавное испытание, где берут человек 20, дают им кляксу на подобие той, что используется в тесте Роршаха. Спрашивают у первого человека, что он видит. Допустим, он говорит, что птичку. "Прекрасно!, - отвечают ему, - Дорисуйте на этой кляксе одну загогулину в соответствии с образом вашей птички". И зовут следующего испытуемого.
Следующий испытуемый вдруг говорит, что видит на кляксе кровать (или что угодно кроме птички). "Чудесно!, - вновь потакают отвечающему, - С вами всё в порядке. Можете идти домой". А вот всем тем, кто заходит, и говорит, что видит птичку, предлагают нарисовать ещё по одной загогулине. И через 20 таких итераций у нас перед глазами птичка, которую ни с чем не спутать. Будут и крылья, и даже пёрышки.
Берут новую группу людей и ту же самую кляксу, но без художеств первой группы. И если первый "пациент" говорит, что видит птичку, его прогоняют прочь. А если он говорит, что увидел, например, трамвай, то предлагают дорисовать образ ровно так, как это делалось в первой группе испытуемых. И снова через 20 людей у нас получается прекрасный детализированный трамвай. А ведь в начале была клякса. Что у тех людей, которые рисовали птичку, что у тех, которые из той же самой кляксы сделали трамвай.
В науке роль этой кляксы играют объективные опытные данные. Когда мы долго развиваем какое-то направление, опытные данные сильно обрастают контекстом и методологической нагрузкой. Что-то учёные опускают или замалчивают, поскольку оно плохо соответствует их теории, что-то наоборот подгоняют и вытягивают на первый план. А в итоге создаётся вполне конкретный образ научного знания. Весьма целостный, завершённый и, конечно, опирающийся на многие реальные опытные данные.
Потом приходят новые поколения учёных, которые трепетно грызут научный гранит, честно поглощая всё, что написано в учебниках и сказано преподавателями. В результате у них нет даже сомнений в том, что природа именно такая, как им донесли умные люди. Безусловно эти товарищи точно знают, что эфира нет, и что результаты опыта Майкельсона-Морли показали строго нулевой результат. И даже если им показать исходные данные, где явно будет видно, что результат этого эксперимента нулевым не был, и что есть множество иных опытов, которые подтвердили именно наличие эфирного ветра, а не наоборот, то их это максимум немного смутит. Ведь у них уже выстроена целостная научная картина.
Ломать уже сложившиеся стереотипы мышления особенно у взрослых людей - это дело чрезвычайной сложности. Потому вражда с текущей научной парадигмой - это отдельная задача, которую должны решать не учёные-физики. Это вопрос скорее психологический.
Наука должна быть преемственной. Она должна накапливать успехи. Но всегда нужно помнить, что вместе с объективными данными фиксируются и заблуждения. И без строго выверенного процесса по избавлению науки от таких заблуждений неминуема деградация. Что мы и видим на примере безумных трат на всевозможные установки, которые уже десятки лет не дают никакого практического результата. Всё это приобрело вид неких маркетинговых компаний, призванных убедить общественность, что наука занята крайне важным делом. Одни заявляют, что квантовый компьютер решает задачи невероятной сложности, где суть эксперимента в генерации случайных чисел. Другие говорят, что добились стабильности плазмы в токамаке, которая избыточной энергии-то не даёт, но зато какой успех. Третьи регулярно обнаруживают давно никому не нужные как бы элементарные частицы.
А реальные задачи человечества решают обычные инженеры, которые на науку уже давно не смотрят, как на ориентир. Для них наука - это что-то отрешённое от реальности. И мнения видных учёных их мало интересуют.
