…. На выходе из Ленкомнаты довольный полученным результатом оперативного расследования начальник особого отдела мотострелкового полка обратился к начальнику стрельбища:
– Кантемиров, кто-то мне чаем угрожал?
– С булочками, сыром и немецкой колбасой?
– Ну да. А водку сегодня точно пить не будем?
– Никак нет, товарищ майор. После некоторых событий меня после водки тут же на драку тянет.
– Ухо не болит?
Прапорщик усмехнулся и пропустил майора первым к себе в домик. Заходите, гости дорогие. Угостим, чем сможем… Тимур включил электрочайник и, пока вода закипала, начал нарезать свежие булочки, сыр и колбасу. По комнате пошёл густой запах полукопченного мяса. Майор и прапорщик после плодотворной беседы со старослужащими полигонной команды сразу почувствовали здоровый аппетит.
Яков Алексеевич начал с интересом разглядывать книжную полку. Про вход в секретную баню майор знал ещё до её открытия, русской парной особо не увлекался и совершенно спокойно отнёсся к тайным оздоровительным процедурам офицеров полка с проверяющими.
Вот если бы прапорщик начал водить немок в баню – разговор был бы совсем другой и совсем в другом месте. Но, такой информации в особый отдел не поступало, да и Кантемиров не дурак, чтобы так по глупости подставляться. С его то деньгами…
Яшкин нашёл знакомую книжку, улыбнулся и вытащил из полки Уголовный Кодекс РСФСР:
– Студент Кантемиров, а что ты можешь сказать про статью 88?
– Тяжкая статья из разряда государственных преступлений, – хозяин дома оторвался от увлекательнейшего занятия раскладывания на большой тарелке бутербродов с сыром и колбасой через раз и удивлёно посмотрел на особиста. К чему такой вопрос? Майор взглянул на красиво разложенную закуску к чаю и крепкозаваренный парящий напиток в интеллигентных фарфоровых чашках, быстро запихнул УК на место и присел к столу.
– Садись, студент. Пятёрка! – гость жадно глотнул горячий чай и потянулся за бутербродом с колбасой. – И, кстати, сесть ты можешь надолго. Лет на пять минимум. Санкцию статьи знаешь?
– Не понимаю я вас, товарищ майор, – Кантемиров быстро прожевал бутерброд с сыром и запил чаем.
– Прапорщик, сегодня первую официальную часть нашего с тобой марлезонского балета мы провели хорошо. И с этой грёбаной приставкой ты поступил правильно. Не стал выёживаться. К столу вот пригласил. И это хорошо, – Яков Алексеевич смотрел в глаза Тимуру. – А теперь поговорим про «плохо». Но, запомни – этого разговора между нами никогда не было. И сегодня я прибыл на стрельбище только из-за этой телевизионной приставки. Всё понял?
– Товарищ майор, сейчас будет разговор, которого нет, и никогда не было.
– Точно сказал, студент. На пятёрку, – улыбнулся контрразведчик.
– А я уже начинаю привыкать к такому общению, – начальник стрельбища вспомнил про коменданта гарнизона...
– Значит, у тебя не первый несуществующий разговор, – Яшкин захватил со стола очередной бутерброд. – А молчать ты умеешь. И это тоже гут. Прапорщик, давай чай допьём спокойно, больно уж у тебя всё вкусно и красиво. А затем прогуляемся на свежем воздухе.
Начальник стрельбища кивнул и начал готовиться к разговору, которого не будет, нет, и никогда не было. Раз разговора нет и не было, значит – про КГБ… Ох уж эти контрразведчики…
Надо будет гулять с Яшкиным подальше от своего схрона под силовым кабелем. То-то же особист тонко намекал в машине про последние деньги. Не надо было солдатам «Кабинет» за пять марок покупать. Купил бы тот же «Беломор-канал» за две марки, им то какая разница?
И о чём таком «плохом» решил поговорить с ним начальник особого отдела полка? Хотя, чего хорошего можно ждать от разговора с особистами, если они спрашивают про 88 статью УК?
Вопросы вертелись в голове Тимура и не находили ответа. Майор полностью переключился на чай с бутербродами, прапорщик старался не отставать. Допили чай, штук пять бутербродов оставили Чубареву и вышли на разговор.
Начальник стрельбища аккуратно повёл начальника особого отдела полка в сторону Центральной вышки, подальше от Директрисы БМП. С кем шайтан не шутит? И по тому, как майор свернул на правильную дорожку, прапорщик понял, что о тайнике пока никто не знает.
Контрразведчик, по ходу движения, посмотрел на прапорщика и сказал:
– Знаешь, Кантемиров, буквально на днях я разговаривал с одним спортсменом, – Яшкин задумался. – Назовём его Шахматист.
– Хороший вид спорта, товарищ майор. Умный, – согласился боксёр с началом несуществующей беседы.
– Так вот, этот Шахматист рассказал мне занятную историю про одного военнослужащего из соседнего гарнизона, – особист указал на скамейки перед Центральной вышкой, начальник стрельбища согласно кивнул. Беседующие стороны несуществующего разговора присели рядом.
Майор оглянулся вокруг, вздохнул полной грудью свежий воздух стрельбища и продолжил:
– Значит так. Жил да был один шебутной военнослужащий из соседнего гарнизона. Жил, не тужил, да разными вещами с радиоаппаратурой приторговывал. И на этом немного деньжат скопил. Да всё ему, стервецу, мало было. И захотел этот ухарь с соседнего гарнизона ещё больше денег на валюте поднять, – особист сделал паузу и посмотрел на своего слушателя.
Тимур замер и весь превратился в своё распухшее ухо. Опытный контрразведчик хорошо понимал, что сейчас творится в душе этого «ухаря из соседнего гарнизона», поэтому выдержал ещё несколько секунд и продолжил:
– Кантемиров, и ты представляешь – этот деятель не придумал ничего лучшего, как мотаться в Восточный Берлин, и там, в одном ресторане, прямо рядом с Берлинской стеной, покупать у югославов с Западного Берлина дойчмарки, а затем продавать валюту арабам в Лейпциге. Что скажешь прапорщик? Умный был ход у этого военнослужащего Советской Армии?
– Товарищ майор, для таких поездок нужно время.
– Правильно мыслишь, прапорщик. Наш Шахматист с коллегами, видимо с другими шахматистами, рассчитали время поездок туда и обратно по немецкому расписанию поездов, и в итоге вычислили, что этот нехороший военнослужащий выезжает в Берлин обычно в субботу ближе к вечеру, закупается валютой, утром он уже в Лейпциге, скидывает западные деньги, и к вечеру воскресенья валютчик уже дома. Что на это скажешь, прапорщик?
– Товарищ майор, нам всем запрещено ездить в Восточный Берлин. Кругом патрули из офицеров и прапорщиков, которых инструктируют на поведение и внешний вид советских военнослужащих и их жён. Потом, на всех вокзальных переходах есть секретные комнаты с зеркальными стёклами, через которые специально обученные солдаты и прапорщики фиксируют наших граждан. Не так просто нам прогуляться по Берлину. С нашего полка только один Патя смог.
– Прапорщик, про рядового Патрикеева лучше молчи. Не сыпь мне соль на боевые раны. Откуда знаешь про патрули и специальные комнаты.
– В нашей бане один проверяющий из Вюнсдорфа рассказывал.
– Звание и фамилию этого разговорчивого проверяющего помнишь?
– Забыл, товарищ майор. Давно в бане парились.
– Ладно, проехали. А теперь, самое интересное, товарищ прапорщик. А вообще – товарищ ли ты мне, Кантемиров?
– Товарищ, конечно. И этого разговора даже в природе не существует.
Майор Яшкин оглядел буйную зелень полигона, с удовольствием вздохнул аромат травы, приправленный запахом распустившихся вокруг цветов, выдохнул и посмотрел на собеседника.
– Слушай и мотай на ус. У Шахматиста появилась проверенная информация, что этот военнослужащий за день до поездки сообщает из немецкого телефона-автомата на один домашний номер в Берлине точную сумму закупки валюты. Немецкие коллеги спортсмена поставили этот номер на прослушку. И сейчас только вопрос времени, когда валютчик выберет день звонка и день поездки в Восточный Берлин...
Сердце прапорщика ухнуло куда-то вниз, в солдатский сапог. Кантемиров расставил ноги, как на ринге и опёрся руками об скамейку, затем поднял голову и посмотрел на майора. Яшкин с интересом наблюдал за реакцией начальника стрельбища и одновременно – потенциально обвиняемым по тяжкой статье Уголовного Кодекса РСФСР.
Контрразведчик решил добить валютчика твёрдым словом:
– И возьмут этого нехорошего военнослужащего с поличным на выходе из ресторана, да повезут в город Потсдам, благо рядом. И как сам хорошо знаешь, студент – не на прогулку по парку Сан-Суси, а в следственный изолятор группы войск. А там – уголовное дело и да здравствует самый гуманный суд в мире. По первому разу много не дадут. Признает свою вину, глубоко раскается в содеянном и поедет бывший военнослужащий Советской армии в спецвагоне на ближайшую пятилеточку за Урал, лес валить. Вот такая вот история, товарищ, – майор отвернулся от прапорщика и задумчиво посмотрел на виднеющийся вдали дом казармы стрельбища.
Начальник полигона молчал и ясно представил себя в камере следственного изолятора, где уже не будет дружественного начгуба и приятелей – начкаров. В тюрьму Тимур не хотел. Очень не хотел…
Опять решётки на окнах, ограниченное пространство, три шага вперёд, три шага назад. Конечно, каждый следующий раз садиться всегда легче, чем в первый. Но, уж очень не хотелось ближайшие пять лет прожить в изоляции от приличного общества. Да и дослужить надо бы нормально, дембельнуться, как положено, и вернуться на Родину.
Кантемиров тяжело вздохнул и только смог сказать:
– Спасибо, товарищ майор.
– За что благодаришь?
– За поучительную историю.
– «Век живи – век учись», прапорщик.
– Так точно, товарищ майор.
Участники разговора, которого не было, одновременно встали и молча пошли в направлении УАЗа, стоящего на площадке перед воротами казармы.
Около машины начальник стрельбища обратился к начальнику особого отдела мотострелкового полка:
– Товарищ майор, разрешите вопрос.
– Спрашивай.
– А этот Шахматист – он падать умеет?
– Не знаю. Не ронял, – усмехнулся контрразведчик и добавил: – Но, одно знаю точно – спортсмен хотел, чтобы и ты услышал эту историю.
– При случае от меня спасибо передайте.
– Мы оба посмотрим на твоё поведение, Тимур, – Яшкин впервые назвал прапорщика по имени, пожал руку и сел в советский джип.
Кантемиров развернулся кругом и пошёл в направлении Директрисы БМП, проверять свои деньги, нажитые нелёгким и опасным трудом… И думать, думать, думать… (окончание истории следует)
P.S. Мои книги про прапорщика и лейтенанта милиции Кантемирова закончились в очередной раз. Нужно нажать кнопочку «Буду ждать» до прибытия следующей партии: https://www.chitai-gorod.ru/books/publishers/kamrad/
