Уголовный жаргон — важная часть жизни преступного мира. При помощи особых комбинаций слов криминальные авторитеты обсуждают свои дела так, что их поймут лишь свои, а для людей посторонних все сказанное останется загадкой. Порой жаргон позволяет ворам в законе обманывать даже силовиков и избегать проблем при задержании. О тайном языке криминала мне рассказал исследователь тюремного мира, писатель, известный под псевдонимом Фима Жиганец, Александр Сидоров.
Первую часть интервью с Александром Сидоровым можно прочесть здесь.
Александр Сидоров: У воров в законе свой лексикон. Раньше их либо короновали, либо крестили, посвящая в воры. Ритуал зависел от вероисповедания (ведь крестить вора-мусульманина как-то странно). Взять того же Деда Хасана (прежний лидер преступного мира России Аслан Усоян — прим. автора) — он езид, у них особая религия, поэтому его именно короновали. Сейчас от этого стали отходить: в воровском мире решили, что ритуал лучше не разделять на коронацию и крещение, чтобы не было споров. Теперь говорят просто: по такому-то человеку «решили вопрос», то есть посвятили в воры. Такой вот канцеляризм.
Значит, воровские традиции меняются со временем?
Конечно. Приведу пример: по традиции вор в законе обязан отвечать утвердительно на вопрос, является ли он вором, заданный кем угодно — вплоть до сотрудников полиции. Тем самым преступник фактически сознается, что возглавляет ОПГ.
Вообще, воры в законе чтут традиции — но с этой вышла накладка, поскольку сегодня она явно идет им во вред. Что делать в такой ситуации? Шакро Молодой (действующий лидер преступного мира России Захарий Калашов — прим. автора), к примеру, после задержания вообще отказался общаться с правоохранительными органами перед камерой. А некоторые воры поступают иначе — на провокационный вопрос отвечают: «Я при своих». Это значит, я свояк, я при своих людях, при ворах. Те, кто в теме, поймут. А посторонним такое и понимать ни к чему.
Откуда вообще произошел русский уголовный жаргон?
Есть теория, что в нем много заимствований из иврита, причем разошлись по стране они в основном из Одессы. У нас же было два главных воровских центра — Ростов и Одесса, славянский и еврейский. На самом деле оба города находились в черте еврейской оседлости. Евреев в Ростове было гораздо больше, чем в Минске или Киеве. И хотя 60-70 процентов отечественного уголовного жаргона — это вариации с живым великорусским языком, изученным Далем, немало в воровском арго и вкраплений из иврита и идиша.
Но с заимствованиями из иврита много путаницы. К примеру, некоторые исследователи считают, что слово «параша», то есть отхожее место в камере, пришло именно оттуда. На самом деле все гораздо проще: 27 октября отмечается день Параскевы Грязнухи. Осень, грязь, льют дожди. Праскева — это Прасковья, ласково Параша. «Парашей», «парашкой» по аналогии с Грязнухой стали называть кадку или ведро с нечистотами, которую каждый день выносил каторжанин-«парашник». В результате возникли такие выражения, как «нести парашу», «да это параша!». И иврит со словом «параша» (ударение на последнем слоге) — наставление, тут совершенно ни при чем.
То же самое относится и к слову «ботать» (по фене) — говорить на воровском жаргоне. В нем ищут еврейские корни, а следовало бы посмотреть в другом направлении. В старину коровам на шею вешали ботало — колокольчик или погремушку. Отсюда и ботать — греметь, бренчать, говорить.
Одним ивритом корни русского уголовного жаргона не ограничиваются?
Да, это так. Скажем, некоторые слова в уголовный жаргон пришли с Востока. Одно из них — «шмонать». Его корень восходит к тюркскому слову «ашмалаш» — обыскивать, трясти, грабить. Слово «ашманать» упоминается в романе Всеволода Крестовского «Петербургские трущобы». А уже от него образовались ныне распространенные в уголовной среде «шмонать» и «шмон».
Если статья вам понравилась, ставьте лайк, подписывайтесь на мой канал, чтобы не пропустить следующие материалы. Спасибо, что дочитали эту статью до конца!
#ворывзаконе #криминальныеавторитеты #русскаямафия
