По подсчётам историков, в 1875 году в России было 75 провинциальных трупп. В то время провинциальный #театр захлестнула широкая волна частного предпринимательства. В театральное дело устремляются в поисках заработка целые группы людей, выбитых из колеи изменениями в экономической ситуации, но понимающих, что богатеющая общественная прослойка ждёт от театра увеселений и развлечений.
Провинциальными антрепренёрами становятся купцы, рассматривающие театр как разновидность своей торговой деятельности; городские домовладельцы, спешащие приспособить свою недвижимость под театральные здания; отставные чиновники, пустившиеся в погоню за наживой путём нещадной эксплуатации актёрского труда, граничащей с рабством; хозяева модных магазинов, содержатели меблированных комнат, извозопромышленники, ловкие дельцы тёмного происхождения... Фактически провинциальный театр в России пришёл на смену крепостному.
Едва ли не главное своеобразие этой сцены заключалось в спесиво-презрительном отношении публики к постоянной, а тем паче заезжей труппе. Купечество, гарнизонные офицеры, местная знать, «крапивное семя», полуграмотное простонародье по старинке считали актеров за людей низкосортных, неполноценных то ли детей, то ли скоморохов. И делало исключение лишь для редких, именитых светил... (Кушниров М., Просвещенная глухомань: очерки дореволюционной провинциальной жизни).
Некоторые антрепренеры ставят дело на широкую ногу и содержат труппы одновременно в 2-3 городах, периодически обменивая их между собой, так как всё-таки один небольшой город не в состоянии выдержать постоянный репертуар в течение целого сезона. Но #антреприза эта имела "кустарный" характер. Всё было ориентировано на прибыль, и собственники не гнушались использовать грабительские методы увеличения доходов. Актёров-мужчин облагали огромными штрафами за малейшую провинность, женщин заставляли ужинать после спектаклей в гостиницах и ресторанах, ублажая зрителей (эта обязанность напрямую была указана в контракте). Случалось и так, что ни один #актер не имел права уехать домой, а должен был присутствовать на террасе буфета, в саду или даже в трактире для "развлечения" публики, и не мог отказаться от участия в кутежах и попойках известной части "любителей искусства".
В глубинке к театральной антрепризе порой прикладывают руку жулики и авантюристы, самый принцип "предпринимательской деятельности" которых строился на обычном мошенничестве. Одни поджигали собственные #театры для объявления форс-мажора, чтобы не заплатить актёрам даже договоренных грошей, другие удирали по ночам из города с кассой или с "залогами" (взносами), взятыми у актёров и так далее. Лишь к концу 19 века на горизонте появляются новые фигуры, такие как К. Незлобин, П. Медведев, разворачивающие свои "прожекты" как хорошо организованные предприятия.
"Русский актёр привык к кабале..."
Хищничество тёмных театральных воротил, сплошь и рядом пускавших по миру полуголодную актёрскую братию, выработало в актёрской среде большую настороженность в отношении мелких антреприз. В сопоставлении с ними казались "благодетелями" провинциальных исполнителей крупные и серьёзные антрепренёры, обеспечивающие верный и постоянный заработок. Здесь между творцом и нанимателем устанавливались относительно нормальные отношения, близкие к цивилизованным. И всё же тех, кто относился к актёру по-человечески, были единицы. Солидный хозяин, конечно, не пускался на такое бессовестное ограбление своих актёров, но сама система позволяла организованно и систематично выжимать из них выгоду в свою пользу. В 1897 году на Первом всероссийском съезде сценических деятелей звучали такие слова: "Русский актёр привык к кабале, привык до того, что сознательно и безропотно идёт в неё... потому что в действительности и идти-то некуда -- кабала везде!"
При той решающей #роли, которую играла личность антрепренёра в художественной жизни театрального предприятия, #актеры оказывались целиком во власти своего хозяина. Более того, от крепостных времён отдельные провинциальные театры унаследовали тяготение к всестороннему "услаждению" почтеннейших меценатов новой формации.
"Благо ещё, когда торгуют только талантом... но случается, антрепренёр смотрит на людей, как на живой товар. Послушайте разговоры такого развлекателя с представителями от города и директорами перед началом сезона: -- Ну и труппочку собрал, пальчики оближете! -- А. красавица, Б. просто конфетка, обворожительная блондиночка... " (Из доклада на упомянутом съезде 1897 года)
Рай для лентяев и тунеядцев
Увы, провинциальные труппы порой действительно давали основание относиться к ним как к собранию отщепенцев общества. "Провинциальных актёров развелось огромное количество, но между ними артистов, годных для сцены, почти ничтожный процент. Остальные -- сброд всякого праздного народа [...] Провинциальная #сцена -- последнее прибежище для людей, везде потерпевших неудачи, которым уже решительно некуда деться. Это рай для лентяев и тунеядцев, бегающих от всякого серьёзного дела. [...] Те же любители, только не по охоте, а по неволе. Если они менее грамотны, зато более наглы, совсем не учат ролей, зато бойчее и без малейшего стыда говорят вместо роли всякую чушь... и развязность их самого дурного тона" -- писал А.Н. Островский в 1882 году. Несколько позднее в том же духе отзывалась о провинциальной сцене П. А. Стрепетова.
"В маленькие антрепризы стекались преимущественно артисты праздности и лени, бездарные и глубоко невежественные субъекты, часто вконец утратившие человеческий образ. Такие труппы кишели шулерами, камелиями, пропойцами и теми отбросами вырождения, которых когда-нибудь поколения более гуманные, чем наше, будут держать в общественных больницах..." (Из воспоминаний П. Стрепетовой)
Разумеется, ни о какой настоящей творческой работе в этих условиях не могло быть и речи. Антрепренеры делали ставку на кассу, любыми методами жаждали "сорвать сбор", не интересуясь качеством представления. Актёры, не видя выхода ни себе, ни детям из униженного и голодного существования, "шлялись с бенефисными билетами по передним богачей", проскальзывая с чёрного хода, когда их гнали с парадного. Названия пьес были "завлекательными" (к примеру, "Кровавая заключённица"), а в конце афиши публике обещали, что на спектакле кто-нибудь будет летать по воздуху и читать мысли на расстоянии. Был случай, когда давалась реклама спектакля, где бенефициант на глазах у зрителей якобы проглотит живого человека.
В крупных антрепризах не доходило до таких безобразий, соображения коммерческие по возможности сочетались с художественными. Но и здесь прочно укрепился приоритет кассовых сборов. Обычно в сезон должно было идти до 180 спектаклей, то есть, чтобы заполнить репертуар, нужно было найти не менее 160 пьес. А это означало по одной с дробью #репетиции на одно название. "При такой постановке дела, -- писал И.Н. Певцов, -- требовалось соблюдать только одно условие в работе: не сталкиваться лбами на сцене!"
